История одного гоблина: Символ веры
Шрифт:
Минотавр прервался, чтобы поменять холодный компресс на пылающем лбу Гарба, и вернулся к костру.
– О чем это я? А, точно. В полете, значит, успеваю обратиться в самого себя и легко швартуюсь, как летучая рыба ныряет в волну. Как есть клювом вниз, зато в своем теле. И ты ж помнишь, как эта армада чешуйчатых мошенников появилась? Небось ловушку проверять пришли. Знатно я с ними якорями тогда сошелся, аж устал. Зато пустил ко дну почти всех.
– Так ведь…
– Да, точно! Малыш-то уже в отключке лежал тогда. Это ж такое геройство! Вот я и решил, что это оно самое и есть пророчество. Он два раза
Под конец рассказа гоблин вдруг застонал и потянулся лапами к голове. До этого он все время лежал пластом и не двигался, поэтому Каввель немедленно бросился проверять состояние друга.
***
Гарб между тем вовсе не горел желанием просыпаться. Может, и хотел бы да не мог. Он долго метался в горячечном бреду, в котором видел исключительно неприятные вещи, заставляющие его переживать снова и снова ужасные годы обучения искусству общения с духами. Шаман заново испытывал боль от битья палками, питался помоями, подвергался унижениям и оскорблениям. Его тщедушное тело ослабло и исхудало до такой степени, что минотавр нес его без каких-либо усилий. Слизь болотной твари долго не отпускала разум, хотя тело уже оправилось и приготовилось жить дальше.
Очередной страшный сон-видение грубо прервали похлопываниями по щекам. Боль была невыносимой: каждый хлопок отдавался тяжелым гудением в голове. Однако именно она помогла шаману разлепить веки, и еще немного затуманенным взором он посмотрел вокруг. Болотный пейзаж уступил место бескрайним зеленым лугам, желтым полям и бездонному синему небу. Хотелось есть и пить, но особенно хотелось прекратить шлепки по морде. Шаман протянул лапу с целью пресечь издевательства над своей особой и сразу пожалел об этом, потому что тут же оказался оглушен радостными воплями Каввеля.
– Да тише ты, увалень! – шикнул на минотавра Бурбалка. – У парня голова, небось, тяжелее чугунного колокола, а ты разорался тут.
Минотавр притих, и Гарб благодарными глазами узрел призрачную фигуру, которая кружила в воздухе, выписывая замысловатые пируэты, бесшумно обозначая таким образом свою радость.
– Долго я находился в бессознательном состоянии? – слабым голосом спросил он.
– Порядком, – вполголоса поспешил ответить за Каввеля дух. – Главное, что очнулся, а то мы уже надежду потеряли.
Гарб перевел взгляд на широко улыбающуюся морду минотавра.
– Рад снова видеть тебя здоровым, старый пройдоха! Я уж думал, ты совсем концы решил отдать! – весело поприветствовал минотавр Гарба, наплевав на то, что до полного выздоровления гоблину, как до северного океана.
У минотавра имелись свои причины торопить события – ему не терпелось узнать, для какой высшей цели боги предназначили Гарба.
– Открой же мне, боевой товарищ, чем я могу тебе помочь, чтобы полностью освободиться от проклятия! Какое у тебя божественное предназначение?
– Боги мне ничего такого не говорили, – поспешил разочаровать Каввеля шаман.
Однако отрицать было глупо: полноценный двурогий минотавр без каких-либо намеков на обратное превращение в обычного быка стоял среди бела дня перед своими спутниками, горделиво выпячивая черную шерсть на мускулистой волосатой груди вперед. Это могло означать только то, что пророчество наполовину сбылось.
– Значит, воля богов скоро себя проявит, – сделал вывод минотавр.
– А давайте просто сгоняем в Алвар к моему учителю? – предложил Бурбалка. – Глядишь, там и узнаем. Мне кажется, я тоже с вами не просто так встретился. Может, что-то и в моей судьбе поменяется.
Когда окончательно решили и дальше путешествовать втроем, пришел черед духа отвечать на неудобные вопросы. Каввель молчал пока нес на руках бессознательного гоблина, но теперь его и шамана мучил вопрос, как Бурбалка сумел появиться в пределах материального мира.
***
Пока компания двигалась в сторону Алвара, Бурбалка по большей части молча оценивал возможности, открывшиеся перед ним на Лумее. Появление духа в материальном мире – вещь немыслимая. Однако его персона явно опровергала все существовавшие до этого теории.
Призраки не самые частые гости в этом мире, но теперь точно нельзя сказать, что их тут вообще быть не может. Иной ученый муж бы возразил, что Лумея рождает достаточное количество теней, но даже Бурбалка понимал, что это ничего не доказывает.
Тени – это осколки душ злых людей. В момент смерти дьяволы или демоны часто являются за своей законной добычей – душой грешника. Иногда между охотниками завязываются стычки, потому что сильные духом смертные притягивают множество существ из нижних миров. Победитель бывает настолько ослаблен, что не в состоянии унести всю душу целиком. Тогда он отслаивает от нее ненужную шелуху, своеобразный налет из грехов – сгустки темной энергии, называемой Тэ. Этот налет и образует полуразумные сущности, которые бродят по ночной Лумее, пытаясь обрести покой.
Экзорцисты знают, какую опасность таят в себе подобные порождения тьмы. Тени высасывают жизненные силы живых существ, становясь сильнее и приобретая новую безумную жажду покоя. И ничто не может дать им желанное. Боятся они только яркого света и служителей богов, а обычное оружие и заклинания не могут причинить им существенного вреда, разве только ослабляют самую малость.
Бурбалка откуда-то знал, что в теневой мир попадают самые сильные из таких сущностей, откликаясь на зов Умбры. Может, это и есть их покой, хотя призрак в этом сильно сомневался. Очень уж неприятной оказалась прожорливость мира теней, которую он испытал на своей шкуре.
Выходит, тени – хоть и случайные порождения Лумеи, но все же ее неотъемлемая часть. Их появления вряд ли можно отнести к чему-то из ряда вон выходящему. Иное дело – дух. Настоящий мыслящий дух принадлежит Шеолу. Туда попадают души всех умерших, которые не заслужили при жизни участи быть дьявольской добычей, но и не были в достаточной степени добродетельными, чтобы попасть в один из благословенных миров в соответствии со своими верованиями. Миры богов для каждой расы свои, а вот Шеол общий, хоть и разделен какими-то перегородками. Это Бурбалке удалось выяснить, странствуя по его просторам.