История одного гоблина: Символ веры
Шрифт:
Дух, беспокойно озираясь, медленно проплыл через слишком уж гостеприимно распахнутые городские ворота. Возле них на страже стояли скелеты двух дворфов с алебардами в костлявых руках. Бурбалке показалось, будто один из караульных слегка повернул в его сторону череп, когда призрак опасливо проскользнул мимо них. Впрочем, недружелюбных действий никто из мертвецов не предпринял, и призрак полетел дальше.
Городские улицы чистотой не блистали. Бесхозные кости на дороге не валялись, но когда-то невывезенный мусор так и остался лежать на мостовой. Пищевые отходы давно сгнили, и только старые железяки медленно ржавели, а тряпки
Особняк стоял заброшенным. Пустые без стекол оконные проемы кто-то крест-накрест заколотил досками, дверь скалилась магическим замком, а крыша местами провалилась. Призрак заглянул в одно из окон. Внутри лежали груды мусора, грязь скопилась на полу и стенах, все поросло плесенью, а грибы на полу образовывали затейливую рунную вязь.
– Гарба бы сюда, он любит грибы, – тоскливо подумал Бурбалка и, свернувшись колечком, проскользнул в щель между досками на окнах. Будь у него обоняние, призрак бы задохнулся от сильнейшего запаха гнили, царящего внутри. Даже дыры в крыше и окнах не оказывали на интенсивность запаха почти никакого влияния. У отсутствия тела есть свои плюсы, и невозможность ощущать неприятные запахи – один из них. Поэтому Бурбалке ничего не мешало преспокойно обдумывать, как лучше попасть в лабораторию в подвале.
Просачиваться сквозь пол он теперь панически боялся, небезосновательно опасаясь застрять в перекрытии. В этом случае помощи ждать было бы неоткуда. Дух время от времени умудрялся случайно обретать материальность, пускай и на мгновение-другое. В эти короткие промежутки он больно стукался о всевозможные детали интерьера, если соприкасался с ними. Вместе с этим Бурбалка наловчился перемещать разные предметы, концентрируя на них свою волю и представляя, как несуществующая рука тянется и хватает то, что нужно перенести. С самыми большими тяжестями этот номер не срабатывал.
Полуистлевший половик легко сдвинулся с места, обнажив круглую крышку, скрывающую потайную лестницу. Раньше люк едва угадывался, будучи отлично замаскированным среди половых досок. Теперь древесина потемнела, а поверхность крышки осталась блестящей и словно покрытой лаком, ярким пятном выделяясь на фоне окружающего убожества. Два десятка бесплодных попыток поднять преграду не увенчались успехом.
Призрак отдавал себе и люку приказы, угрожал, напрягал волю и воображение – все без толку. Со злости он долбанул сверху «кулаком», и эффект появился незамедлительно: с обшарпанных стен и потолка посыпалась труха, а крышка с утробным стоном рухнула вниз. Из подвала дохнуло облаком пыли, окутавшим тонко пискнувшего от неожиданности Бурбалку сверху донизу. Когда пыль немного осела, дух заглянул в образовавшийся проем.
Лаборатория почти не изменилась с той злополучной ночи, когда он в последний раз был человеком. Всевозможные реторты и перегонные кубы грудой навалены в одном углу подвала на алхимическом столе, в другом – клетка для опасных существ. Сейчас она пустовала, как и тогда. Значительную часть помещения занимала пентаграмма. Не торопясь, призрак облетел и осмотрел до боли знакомое место. Воспоминания беспорядочным вихрем закружили его в своем странном танце, сбивая с толку и туманя разум. Здесь прошла его юность, и здесь же злой рок настиг его.
Освещение в подвале оставляло желать лучшего, хотя Бурбалке отсутствие яркого света скорее помогало ориентироваться, чем мешало. Наверху громыхнуло, забряцали кости, металл и в проеме нарисовалась голова скелета в полусферической ерихонке[1], увенчанной по бокам симпатичными крылышками.
– Сеньор желает вас лицезреть у себя во дворце! – радостно объявил гулкий потусторонний голос, донесшийся из-под шлема.
– Всю жизнь мечтал, – безрадостно ответил дух, подскочивший при виде говорящего скелета.
***
По дороге во дворец Бурбалка перебрал в уме все возможные варианты разговора с учителем. Также он пытался представить себе вариант, при котором наставник его не узнает. Костлявый провожатый тактично молчал, предоставляя призраку возможность погрузиться в свои мысли, и только его доспехи при ходьбе невыносимо скрипели, вызывая непреодолимое желание достать где-нибудь масленку и хорошенько их смазать.
Вход во дворец патрулировал целый полк таких же костлявых гвардейцев, выряженных в цветастые одеяния, которые личная охрана наместника носила в качестве формы еще при жизни. Одежда на скелетах болталась, как на огородных пугалах. Бравые вояки нисколько этим фактом не смущались, усиленно нарезая круги по периметру замка. Один взвод стоял на страже возле подъемного моста. Бурбалка приблизился на расстояние ста шагов, когда его провожатого окликнул скелет в офицерском мундире, по всей видимости, начальник караула.
– Это ты, Тибальдо?
– Я! А кто ж еще тут может шляться? – гулко ответил Тибальдо.
– А с тобой кто? – не унимался офицер.
– Приказ сеньора пропустить! – ответствовал ему провожатый.
– Тогда проходите, но помните, что в моей власти наказать всякого, кто рискнет нарушить волю сеньора, – напутствовал их офицер.
Стандартная формула прозвучала слишком зловеще, чтобы Бурбалке захотелось испытывать ее смысл на себе. В конце концов от говорящей нежити можно ожидать любой подлянки, а уж от ее господина… Говорящие скелеты сами по себе были чудом из чудес, но их количество просто не укладывалось в голове.
Когда некроманту средней руки удавалось поднять десяток ходячих недоразумений с местного кладбища и заставить их повиноваться себе, такое уже считалось в среде поклонников темной стороны магии большим достижением. При этом речь шла исключительно о недавно умерших, на костях которых сохранились мышцы, способные приводить тела в движение. Даже сильнейшим знатокам некромантии не под силу заставить ходить более двух скелетов, и тем более сохранить в них искру разума. Какой же силы должен быть чернокнижник, чтобы сотворить подобное увиденному Бурбалкой в замке?
Алебарды стражников разомкнулись, пропуская призрака внутрь. При жизни Бурбалке случалось бывать во дворце правителя. Место оставалось тем же, хотя сам замок претерпел немалые изменения. Часть башен отсутствовала, часть надстроили, хотя общие очертания сохранились. На площадку перед входом нанесли магические символы, некоторые из которых тускло светились. Значения этих знаков в основном оказались знакомы Бурбалке, и он с ужасом осознал, что начертал их по меньшей мере гений. В свое время учитель не требовал от него практических занятий некромантией, но теорию заставил вызубрить назубок. Наставник, кажется, далеко шагнул в изучении черной магии.