История одного гоблина: Символ веры
Шрифт:
Адинук остановился перевести дыхание, а затем затараторил дальше.
– Когда дым сражений рассеялся, оказалось, что хапуги захватили достаточно территорий, чтобы считаться ровней остальным народам. Снова установилось равновесие, нарушаемое только мелкими приграничными стычками. Потом начали пропадать наши женщины. У троу женщины занимают главенствующее положение в Домах. Ну, вы же знаете, наверное, что мы так называем династии матрон с дочерьми и подданными? Так вот, между матерями и дочерями идет постоянная борьба за первенство, поэтому поначалу никто не стал беспокоиться – Подземье опасный
– Мы, кажется, в курсе, – шепнул Гарб.
– Воровать эльфиек с поверхности у них получалось плохо, поэтому они переключились на наших женщин, – кивнул эльф. – В итоге теперь нам придется иметь дело с новой расой. Полутроу или полугоблины – значения это не имеет. Важно то, что получившиеся твари стократ злобнее самого злобного троу, при этом они куда более искусные маги. Особенно хороши они в некромантии, как сороки в воровстве блестящих предметов.
Рассказ Адинука не стал откровением для присутствующих – кое-что о происхождении и повадках хапугов они уже знали. Частично из собственного опыта, частично из «показаний» Моротара.
– Спасибо, за исторический экскурс, но я не уловил сути, – прервал рассказчика Маус.
– Суть в том, что их разведка наверняка уже доложила повелителю о ваших находках. Хапуги – прирожденные шпионы, так что в этом я не сомневаюсь. Сейчас я готов руку дать на отсечение, что к стенам города движется целая армия. Когда инс-огглины чего-то хотят, они это обычно получают.
– Льонас взять невозможно, – уверенно сказал Маус. – К тому же мы всегда можем попросить наших коллег включить «Сбивающий», и армия врага просто помрет от голода в лесу.
– Посмотрим, – коротко ответил троу.
Глава 34
«На Лумее никогда не было недостатка в шакалах, жаждущих попировать на чужих поминках».
– Адинук, темный эльф
Если что-то может пойти неправильно, оно обязательно пойдет неправильно. Чрезмерно уверенный в своих возможностях гном убедился в этом практически сразу после совещания. Он вышел из кабинета и отправился прямиком к Идрениону, исполнявшему обязанности исчезнувшего Мелдона.
Этот сухопарый академик слыл редкостным гордецом и занудой и не стеснялся подкреплять репутацию словом и делом. Маус, привыкший иметь дело с более покладистым де Баранбасом, не стал заводить разговоры о погоде и самочувствии собеседника, как того требовал эльфийский этикет, а сразу перешел к делу. Идренион рассеянно выслушал гнома, после чего заявил, что не имеет намерения прислушиваться к россказням какого-то проходимца, имея в виду, конечно же, Адинука. Фон Кляйне, однако, приняв высказывание на свой счет, пришел в ярость. После короткой словесной перепалки барон в бешенстве покинул эльфийскую часть Академии, заявив, что ноги его там больше не будет.
– Ничего! У нас еще есть отпугиватель! – крикнул он в закрывающуюся дверь и помчался прямиком к своему кабинету.
К своему ужасу, гном обнаружил, что чар не работает. Кто-то намеренно вывел его из строя. Маус пришел в неописуемую ярость и понизил в званиях всю охрану. Отпугиватель это не вернуло, но душу барон отвел и немного успокоился.
Следующие три дня гномы самоотверженно готовились к обороне, а эльфы усиленно над ними насмехались. В итоге на защиту двадцатитысячного города оказалась готова подняться только горстка бойцов – двести гномов, три их боевых голема и Гарб со своими друзьями. Маус послал весточку брату, чтобы тот срочно явился со всеми доступными силами и обратился за помощью к островным гномам-мульфиблам. Проживающие там родственники фон Кляйнов наверняка могли бы помочь войсками. Помощь эта, впрочем, могла подойти минимум через неделю, а Мардер со своим отрядом подоспел бы дней через пять.
Гарб ходил к Идрениону и чуть ли не на коленях умолял того если не начать приготовления к войне, то хотя бы уведомить обо всем Серебряный Чертог. Тщетно! Упертый как баран эльф и слышать не хотел о каких-то там хапугах. «Это ваши с гномами разборки, – твердил он. – А если и придут к нам какие-то враги, в наших стенах заклинаний столько, что даже армия магов будет не в силах преодолеть этот рубеж».
Единственным остроухим, предложившим свою посильную помощь оказался Альмариан. В один из дней он отвел гоблина в сторонку подальше от чужих длинных ушей.
– Мусьё, – сказал он без всяких предисловий, – я весьма благодарен за преподанный мне урок и хочу вернуть долг.
– Как ваша спина, коллега? – осторожно поинтересовался гоблин, гадая, что же от него понадобилось лусиду.
Мелдон позволял себе по-дружески общаться с представителем «низшей» расы. Для остальных эльфов гоблин оставался в лучшем случае забавной зверушкой. В худшем они просто демонстративно переходили на другую сторону улицы или коридора, стоило им заметить кого-то из компаньонов. Все уже знали, что именно чужаки виновны в пропаже магии.
– Побаливает, – поморщился академик, – но я уже годен к строевой службе. Я и мои ученики в вашем распоряжении, если возникнет угроза. Пришлите мне гонца сразу, как только я понадоблюсь. Только раньше времени никому ничего не говорите, а то прочие коллеги не разделяют моего к вам доверия и засмеют.
***
Для исполняющего обязанности председателя Президиума появление в прямой видимости города несметных полчищ нежити оказалось сюрпризом. Идренион только успел закончить свой утренний туалет и еще даже не приступил ко второму завтраку, как в его покои ворвался следопыт в потрепанном одеянии, совершенно недостойном благородного перворожденного.
– На нас напали! – с порога заорал оборванец.
Идренион наморщил лоб, смутно припоминая, что где-то уже видел этого бродягу. Выглядел тот авторитетно, но был слишком молод, чтобы оказаться кем-то из академиков.
– Ты же капитан лесных стражей, не так ли? Как твое здоровье? – вежливо спросил профессор.
Память его не подвела, и Идренион был очень ей доволен, как и своими безупречными манерами.
– Как мое здоровье? – невежливо проорал капитан. – Всех наших убили, только мне удалось укрыться за воротами!