История одной деревни
Шрифт:
Чтобы долго не распространяться, приведу только официальные данные. В результате депортации с 1941 по 1945 год погибло от голода и болезней примерно 40 % всего немецкого населения СССР. Прежде всего дети. По официальной же статистике, депортации были подвергнуты около 1 миллиона советских немцев. Хотя некоторые исследователи говорят о 2,5 миллионов.
Есть такой термин: «фольксдойче». Так в Германии называют людей, имеющих немецкие корни, но родившихся и проживающих не на территории Германии. Народы, среди которых живут фольксдойче, считают их немцами, пришлыми людьми, инородцами. Хотя те живут на этой земле уже зачастую не одну сотню лет и свободно говорят на одном языке с местным населением.
Можно,
Да что я, в самом деле! Вот просто алфавитный перечень фамилий, известных всем с детства: Бенкендорф, Беннигсен, Бирон, Блок, Брумель, Брюллов, Витгенштейн, Врангель, Гааз, Герман, Гиппиус, Зорге, Даль, Дельвиг, Дубельт, Клодт, Книппер, Кренкель, Кюхельбекер, Лангемак, Ленц, Литке, Мариенгоф, Мейерхольд, Мекк, Минкус, Нейгауз, Нессельроде, Остерман, Отт, Пален, Пельтцер, Пестель, Плеве, Раушенбах, Ренненкампф, Ридигер, Рихтер, Струве, Тотлебен, Унгерн, Фет, Фонвизин, Цандер, Шехтель, Шлиман, Шмеман, Шмидт, Шнитке, Штакеншнейдер, Штиглиц, Энгельгард…
А ведь за этими фамилиями стоят иногда и два, и три человека, зачастую – целые династии российских немцев. Это я еще далеко не всех вспомнил. А ныне здравствующих (Фрейндлих, Луппиан, Россель, Ригерт, Боос, Греф, Миллер, Кресс…) даже и специально не упомянул. Без этих людей просто невозможно представить себе историю России.
Прибавьте сюда десятки тысяч аптекарей, гимназических учителей и университетских преподавателей, офицеров и генералов, профессоров, врачей, чиновников, журналистов, купцов и фабрикантов, священников… И конечно, больше 2 миллионов крестьян. Тех самых немецких колонистов, которые составляли гордость российского хлебопашества и животноводства…
И тем не менее, по мнению россиян, они инородцы, чужие люди, настоящая родина которых не в России, и они в любой момент могут предать, уехать. Да и вообще, ту, свою историческую родину они только и любят, и ей одной они верны. Даже если зачастую они там никогда и не были и едва говорят по-немецки…
Приехав же в Германию, фольксдойче вдруг обнаруживает, что никакой он не немец, а русский. Что историческая родина, Vaterland, не считает его «лицом немецкой национальности» и что ей он ничуть не дороже турка или вьетнамца. Эта проблема банальна и не стоила бы упоминания. И к ней должен быть готов любой эмигрант. Но я пишу об этом для того, чтобы лишь сказать, что по всему получается, что русский, российский фольксдойче – это отдельный народ, который имеет свою историю, фактически уже никак не связанную ни с немцами Германии, откуда корни этого народа, ни уже и с русскими и, вообще, новой Россией, на территории которой эта история по большей части и разворачивалась.
И, наконец, самое главное. Этого народа больше нет. В течение XX века с этим народом русская и не только русская власти делали столько страшных и нелепых манипуляций, что он весь кончился. Частично – умер от тифа, цинги, был заморен голодом, частично – расстрелян. Зачем? Нет ответа… Спокойные, терпеливые, работящие люди. Законопослушные и позитивные труженики. Начисто лишенные удушающей зависти и бахвальства. Не инфицированные всепожирающей ленью и пьянством. Скромные, бережливые крестьяне, толковые инженеры, пытливые ученые, дисциплинированные солдаты, старательные и аккуратные рабочие… Почему они не пригодились? Теперь уже никто не ответит.
Сейчас значительная часть этого народа уже давно как уехала в Германию и там растворилась в теле «большого народа». Другая (меньшая) его часть осталась в России и ассимилировалась, утратив свою идентичность. Но собственно «российских немцев» как этнической общности, когда были
Таким образом, глядя на историю российских фольксдойче, можно сказать, что мы на их примере видим зарождение народа, его расцвет и исчезновение. Этот народ исчез, как исчезли когда-то древние шумеры, хазары, финикийцы. С той только разницей, что перечисленные народы просуществовали многие века, а иногда и тысячелетия. История же российских фольксдойче была короткой и заняла какие-то 200 лет. Но тем не менее она была. Этот народ существовал. Это мой народ. Я его осколок. Его часть. И пока я еще жив, я должен был сделать такую книгу.
Чему же учит история моего народа? Мне кажется, что эта история (как, может, никакая другая) преподает нам два важных урока.
Первый урок состоит в том, что мы недооцениваем способность людей к самоорганизации. Ведь как же это ясно на примере нашей книги! Если людям не мешать, если дать им жить той жизнью, которую они сами считают правильной, если не соваться без конца к людям со своими «сверхценными» идеями, если не заставлять их строить какие-то умозрительные утопии, не морочить им голову теориями вселенского масштаба и вселенского же идиотизма, если не устраивать им бесконечные децимации, не отправлять их на бессмысленные войны и не обвинять их в несовершенных преступлениях, то люди сами сначала распашут землю, потом соберут урожай, потом построят мельницу и кирпичный завод, разобьют сады, посадят парки, проложат водопровод и канализацию, сделают каменные тротуары. Скинувшись деньгами, сообща наймут архитектора и построят себе храм и школу.
Люди сами создадут себе правила, по которым тот, кто больше работает, – делается богаче, а тот, кто ленив, – беднее. По этим правилам лентяй и пьяница будут нищими, а краснобай и горлопан, бобыль и пройдоха никогда не будет так же уважаем, как молчаливый, спокойный и серьезный глава семьи.
Жизнь по этим правилам никогда не позволит заявить, что отец – старый дурак, а мы, молодежь, теперь будем жить по-другому. Что нужно все отобрать и поделить. И что самое лучшее, что можно сделать с человеком, который с тобой не согласен, – так это его убить, а его детей отправить в детдом.
Жизнь по этим правилам заставит тебя уважать всех, кто рядом с тобой в поте лица зарабатывает свой хлеб. И казака, и горца, и понтийского грека, и армянина. И делить людей лишь по отношению к труду, к детям и старикам, к своим обычаям, а не по крови, цвету глаз и волос.
Наконец, эти правила научат тебя уважать себя и не перекладывать ответственность за себя и свою семью на какого-то далекого вождя, на некое довольно-таки бессмысленное образование под названием «государство». В этих правилах нет места абстрактным идеям типа «величия нации» или «государственной безопасности», нет задач осчастливить человечество или доказать ему свою исключительность и богоизбранность.
История моего народа лучше тысячи теоретических исследований по анархизму показывает, что люди – это не стая диких зверей, готовых перегрызть друг другу горло, а здравомыслящие и созидательные существа, способные самоорганизоваться на основе взаимовыручки и уважения к достоинству другого и к его собственности.
Второй, не менее важный урок состоит в том, что люди могут жить фактически вообще без государства. О, сколько сил положило государство, чтобы вдолбить в головы своих подданных ложь о том, что без него они бы пропали как дети малые! Но эта мысль противоречит реальным фактам: вот вам народ, который жил практически автономно, у него были свои законы, самоуправление и своя земля. Власть практически никак не вмешивалась в его жизнь. Только лишь забирала налоги и призывала юношей в армию. И народ расцвел на своей земле. Он обрел достаток, добился уважения к себе, жил с достоинством и осмысленно.