История Оливера
Шрифт:
– Да… пожалуйста, объясни все Филиппу. Передай, что я очень сожалею.
– О’кей. Но это будет непросто.
Короткая пауза. Которая могла быть и длиннее, если б Марси не торопилась на самолет.
– Знаешь, голос у тебя невеселый, – произнесла она.
Я задумался. Не хотелось добавлять ей проблем.
– Всего лишь разочарованный. Мы же… хотя ладно, забыли.
– Пожалуйста, дождитесь, пока я доберусь до Денвера. Я позвоню, – прокричала она в трубку.
– Да, – ответил я кратко.
– Скажи мне что-нибудь хорошее, пожалуйста,
– Надеюсь, в самолете подадут индейку, – улыбнулся в трубку я.
Наш с Филом пир на двоих прошел в такой успокаивающей атмосфере, что это мне даже напомнило старые времена.
Мы были вдвоем, только я и он.
Еда была великолепной. Чего не скажешь о мыслях в голове – проглатывались они с большим трудом.
Филипп пытался помочь мне успокоиться.
– Слушай, – сказал он, – у деловых людей такое случается. Они полжизни проводят в отъезде. Это в самой природе… бизнеса.
– Да, – с трудом выдавил я.
– И не только в этой профессии людям постоянно приходится быть в разъездах. Взять хоть армию…
Великолепная аналогия!
– Ведь если они там не могут без Марси, это значит, что у нее серьезная должность, верно?
Я промолчал.
– Она возглавляет что-нибудь?
– В общем-то да.
– Вот видишь. Она современная девушка. Господи, да ты ею гордиться должен. Она из тех, кто добивается своего. Идет на повышение, конечно?
– Вроде того.
– Это хорошо. Амбициозная. Тебе определенно есть чем гордиться, Оливер.
Я кивнул – просто чтобы дать ему понять, что не задремал.
– Когда я был маленьким, – поведал Фил, – в семье все гордились тем, что могут сказать: «Наши дети амбициозны». Конечно, обычно так говорили о парнях. Но эти современные девушки, они же хотят равенства во всем?
– Абсолютно, – отозвался я.
Моя неразговорчивость наконец убедила его, что ему не удается смягчить мое разочарование.
– Слушай, – он попытался зайти с другой стороны, – если бы ты на ней женился, все было бы иначе.
– Почему? – спросил я с еле уловимой иронией.
– Потому что женщина остается женщиной. Жена всегда будет сидеть дома, со своей семьей. Это их природа.
С его пониманием женской природы я спорить не стал.
– Послушай, – продолжал он, – это твоя ошибка. Если ты сделаешь честной женщине…
– Фил!
– Что верно, то верно, – рявкнул он, защищая человека, которого и в глаза не видел. – Пусть меня закидают камнями эти чертовы феминистки, я знаю, что говорит Библия. «Муж да прилепится к жене своей». Верно?
– Верно, – ответил я в надежде, что он, наконец, заткнется. Помогло. На несколько секунд.
– Эй, так что же, черт побери, означает «прилепится»? – спросил он.
– Находиться очень близко друг к другу.
– Она читает Библию, Оливер?
– Думаю, да.
– Позвони ей. В отеле должно быть карманное издание.
– Непременно, – обещал
29
– Что вы чувствуете?
Доктор Лондон, на сей раз мне и в самом деле нужна ваша помощь. Что я чувствую?
– Злость. Ярость. Раздражение.
Но было и еще кое-что.
– Как будто меня в угол загнали. Я не знаю, что чувствовать. Мы были на вершине… Не знаю.
Вернее, знаю, просто сказать не могу.
– Я хочу сказать… мы строили отношения. Или пытались строить. Как у нас может что-то получиться, если мы не бываем вместе? Если мы не видимся? Разговоры по телефону – это не выход. Я не соблюдаю все эти религиозные формальности, но мне кажется, что если мы не встретили вместе Рождество…
Заплакать? Мне кажется, даже Джек Потрошитель встречал Рождество с друзьями.
– Нет, с денверским филиалом правда были серьезные проблемы – дела там шли из рук вон плохо. Марси пришлось лететь. И задержаться. Некому было поручить все эти хлопоты. А как быть со мной? Кому поручить держать меня за руку? Готовить завтрак?
Да, черт возьми, такая у нее работа! Надо смириться с этим. Я не жалуюсь. То есть, конечно, жалуюсь. Но я, кажется, так и не повзрослел…
– Более того. Я эгоистичен. Невнимателен. Марси моя… мы… практически пара. У нее проблемы в Денвере. Верно. Несмотря на то, что она босс, некоторые местные проныры считают ее слишком строгой. Да, руководить сетью супермаркетов непросто. – А в это время я шатаюсь тут без дела и ною неизвестно зачем, хотя, может быть, должен быть там, с ней. Поддерживать ее. Господи, я же по своему опыту знаю, как это важно. И если я поступлю так, она узнает…
Я сбился. Что понял доктор Лондон из этих обрывков фраз?
– Мне надо лететь в Денвер, – произнес я.
Молчание. Я был доволен своим решением. Потом до меня дошло, что сегодня пятница.
– Но ведь в понедельник мне надо выступать в суде против попечительского совета. До смерти охота сцепиться с этими динозаврами…
Пауза. Взгляд внутрь себя. Что тебе важнее, Оливер?
– Что ж, дело я могу передать Барри Поллаку. Тем более что он в нем лучше ориентируется, чем я. Конечно, так как он еще молод, чертовы пираньи легко могут сбить его с толку. А, черт, я знаю, что у меня получилось бы лучше. Это важно!
Господи, что за жестокая игра этот психологический пинг-понг! Я почти что сломался под градом собственных контраргументов!
– Но Марси важнее! Какой бы она ни была крутой и хладнокровной, она там сейчас совсем одна, и ей нужен друг. И, может быть, я смогу хоть раз в жизни сделать что-то для другого человека, а не собственного эго!
Последний довод убедил меня. Я задумался.
– Так я лечу в Денвер, нет?
Я посмотрел на доктора. Лондон помолчал немного, потом ответил: