История первого дракона
Шрифт:
Но, как выяснилась, от родного тела я успела отвыкнуть. Благо, Стерх никуда не ушёл, и успел подхватить пошатнувшуюся на собственных ногах меня. Вновь оказавшись у него в объятьях, я вдруг смутилась, и тут же растерялась от столь неожиданной собственной реакции.
С чего мне краснеть как светской девице восемнадцатого века оттого, что не вполне знакомый мужчина слегка меня приобнял? Вполне в рамках любых приличий, чуть выше талии. Я всё-таки взрослая женщина из другой эпохи и другого общества.
Прислушавшись к себе, я нашла ответ на этот вопрос. Объятья и близость Стерха вызывали в памяти те ощущения, что передал мне дракон. Близость до полного слияния и наслаждение до потери иных чувств. Слишком они похожи были на эмоции любовников в постели, хотя и происходили из другого источника. Из разделённой на двоих безграничной свободы полёта и целого мира, сжавшегося в тёплый комочек за грудной клеткой.
Подтянувшиеся спутники о чём-то спорили, что-то спрашивали у сероглазого воина, у меня. Он даже отвечал — спокойно, иногда с лёгкой ироничной улыбкой, — и явно не спешил выпускать меня из объятий. А я долго, недоверчиво вглядывалась снизу вверх в его лицо, отчего-то знакомое до каждой чёрточки. Настолько, насколько нельзя изучить человека за две коротких встречи. Можно только придумать этот упрямый подбородок, горькие ранние морщинки в уголках губ, глубокую хмурую складку между бровей…
— Ты… дракон? — очень тихо спросила я наконец, с трудом скидывая оцепенение. Стерх прервался на полуслове, опустил глаза на меня и легко, задорно улыбнувшись, подмигнул. После чего невозмутимо продолжил разговор с Сержем. Точнее, кажется, он просто подкалывал взволнованного историка.
Живая мальчишеская улыбка столь неожиданно смотрелась на лице закалённого бесконечными боями, уставшего и очерствевшего воина, на которого Стерх походил больше всего, что я не нашла слов настоять на ответе. Потому что боялась, что улыбка эта мне привиделась, и, если я наберусь упорства, она сотрётся даже из моей памяти.
А потом стало поздно, — мы заговорили о другом.
— Василиса, скажи, пожалуйста, своим друзьям, что я не враг, — обратился ко мне воин, размыкая руки. Я вздрогнула и отпрянула, быстро оборачиваясь к остальным.
— Ребята, да всё нормально, — я окончательно стряхнула наваждение и взяла себя в руки. — Он действительно не враг. Правда, я ещё не до конца уверена, что он друг.
— То есть, ты его всё-таки знаешь? — совсем уж ошарашенно проговорил Серж, опуская, однако, меч.
— Немного, — честно призналась я. — Пару раз виделись.
— Когда только успела? — хмыкнул Зойр.
— Честно? Во сне.
— Вот так роман, — мой друг детства растерянно поскрёб макушку. — Так, может, представишь его? Раз сам он не желает называть себя. А ещё попроси его объяснить, как он вернул тебе человеческий облик и как притащил нас сюда. И куда именно — сюда.
— Насколько я понимаю, это Стерх. Тот самый бог-громовержец, — пожав плечами, сообщила я всё, что знала о сероглазом наваждении.
— Не стоит столь злобно на меня коситься, молодой человек, — вдруг, пресекая мирную беседу, проговорил упомянутый, пристально глядя на Михаэля. Тон был леденяще-мёртвый, совершенно не вяжущийся со всем, что я успела узнать об этом типе. Не злость, не раздражение, не приказ; бесстрастный голос машины. Но на молодого воина, пребывающего в шаге от трансформации, этот голос произвёл сильное отрезвляющее воздействие. — Вы прекрасно знаете, что к вам и вашей семье я не имею никакого отношения. Кроме того, я теперь вполне смертный, как и вы все.
— Почему? — опередил меня с вопросом Серж.
— Вся моя сила ушла на разрушение того портала, который создал ваш товарищ, и на несколько мелких побочных эффектов, — пожал плечами Стерх.
— Какого ещё портала? — я окончательно перестала что-либо понимать, и вопрос прозвучал жалобно.
— Так. Стоп, — оборвал разговор Зойр. — Нехороший у нас разговор получается на пустой желудок. Давайте, что ли, разведём костёр, сядем поудобнее и всё обсудим в спокойной обстановке. Возражения есть? Возражений нет.
Лошади, живые и здоровые, вместе со всеми вещами (главное, ура-ура, моими любимыми кроссовками; перспектива босиком добираться до ближайшего жилья меня не радовала), были обнаружены Стерхом неподалёку; я так поняла, что он прекрасно помнил, где они находятся, так что проблем с поисками не возникло. Животные были удивительно спокойны, чего сложно было ожидать в свете свалившихся на них впечатлений.
Рассказ бога вкратце сводился к следующему. Ганс Та'Лер по поручению собственного начальства…
Впрочем, нет. Эта история началась гораздо раньше.
Война богов за господство над миром длится уже несколько веков, подогреваясь одним простым фактом: все силы любого убитого бога и все обращённые к нему мольбы «переадресовывались» убийце. Вначале эта возня не предвещала ничего столь уж страшного, но теперь стало окончательно ясно: из-за этого вечного противостояния мир катился в Хаос, всё быстрее и быстрее. Потому что ни один из этих мелких местечковых богов не имел власти над душами смертных, а объединить достаточные для решения проблемы силы уже не могли: слишком глубоко в них засела вражда.
Мыслью Создателя было заведено, что души, пройдя некоторое количество перерождений, должны уходить в иные миры, лучшие или худшие. Но со смертью его и всех его помощников нить, связующая этот мир со всеми остальными, оборвалась. Если бы родился какой-то другой бог, достаточно сильный для восстановления этой связи, никто бы ничего даже не заметил — души преспокойно продолжили бы свой путь. Но богов оказалось слишком много, они варятся в своём общем котле склок и неведения, и большинству просто плевать на этот перекос мирового равновесия.
Неприкаянные же души, некоторое время бестелесно побродив по привычным из прошлых жизней местам, воплощались, где могли. Вот отсюда и возникли проклятые курганы, Серые рыцари и прочая странная слишком сильная нежить. Мёртвая плоть, наделённая живой душой — страшная сила. А поскольку душа — субстанция неуничтожимая, то после разрушения мёртвой оболочки она просто возобновляет свои скитания, и рано или поздно воплощается во что-то ещё. У некоторых богов, правда, хватало талантов и чувства ответственности, чтобы пристроить подобных неприкаянных к какому-нибудь полезному делу. Например, кошачий бог Мрак создавал своих верных слуг, Серых рыцарей. Подобную операцию можно было проделать только над тем, кто при жизни верил в данного конкретного бога, да и над получившимся в итоге существом получали власть абсолютно все божества, так что в междоусобицах данное оружие использовать было невозможно, но зато оно вполне помогало решать насущные вопросы среди верующих.