История первого дракона
Шрифт:
Хотя, подводя итог, я пожалела, что задумалась об этом.
Безнадёжность. Чёрное, беспросветное отчаянье. Вскользь брошенная фраза «я давно ни во что не верю». Тусклая, какая-то обречённо-безразличная готовность к боли и смерти.
И единственное контрастное пятно, не внушающее оптимизма, а только подчёркивающее общую безрадостность картины: болезненная нежность к моей персоне в самом первом сне.
Матерь божья! Да как он с таким отношением к жизни ещё с ней не покончил, да ещё отчаянно пытается мир спасти?!
Я бросила растерянный взгляд между лопаток воина. Я, конечно, не психиатр, но что-то мне подобное мировосприятие не нравится. Где бы поблизости компетентного специалиста найти?
Я вздохнула о несбыточном, вновь рассеянно рассматривая лошадиную гриву. Понятное дело, с ним такое не от хорошей жизни, да и взгляд его о многом говорит. Но это же неправильно! Вон, Михаэль тоже успел навидаться всякого, и ничего, в большинстве случаев вполне себе нормальный парень. Понятно, конечно, что на всех удары судьбы действуют по-разному — характеры-то разные, — но…
Может, я и правда в Стерха влюбилась? С первого взгляда. И отсюда это странное желание помочь любой ценой, вытащить из привычного ему болота, хотя, кажется, он-то себя нуждающимся в срочном спасении не считает. Или это обычная жалость и моя дурацкая привычка лезть не в своё дело и пытаться строить там справедливость? Я, конечно, более-менее уже с ней справилась, но тут случай особый.
Точно, влюбилась. Иначе чем он ещё такой особый, этот случай? Почему я чувствую ответственность за этого малознакомого типа? Может, именно из-за снов? Ведь в них явно были очень личные переживания, эмоции.
Так, попробуем зайти с другой стороны. Если представить, что вот сейчас этого сероглазого воина не станет. Ну, умрёт в муках на моих глазах. Я, конечно, ужасно расстроюсь, попытаюсь отомстить; но, пожалуй, в отношении Сержа и Михаэля я бы также поступила! Но чувства, что жизнь кончена, которое, если верить литературе, должно в таких случаях возникать, не наблюдается. И вообще потерю Сержа мне страшнее представить…
Ладно, думаю, все эти вопросы поможет решить спокойный разговор наедине. Можно будет прижать этого партизана к стенке, и допросить. Это он сейчас уверен в своей несгибаемости: он просто со мной не пересекался.
Кстати, о вопросах! Ну, ладно, не очень кстати; но я вспомнила свой самый главный вопрос. Какого лешего именно нам такая честь? Я имею в виду, работать мессиями, козлами отпущения и далее по списку. Ладно, с Та'Лером мы сами напросились пойти, ему охрана нужна была, или скорее жертвы, неважно. А Стерху-то мы на что? Нет, не так. На что ему я?
Тьфу. В общем, трепещи, мерзавец, я всё тебе припомню! Потому что сама разобраться не могу.
Глава 7. Полудраконы и неправильные эльфы
Чем дальше, тем чудесатее!
Мы выбрались на дорогу где-то во второй половине дня. Сначала на неширокую и пустынную, но постепенно влились в настоящую магистраль по местным меркам: по засыпанной мелким щебнем транспортной артерии могли проехать рядом целых три телеги. От клубящейся белой пыли, которая поначалу стояла над дорогой, нас очень быстро спас мелкий частый дождик, под которым сухая взвесь осела, чему лично я была бесконечно рада. Лучше мокнуть, но нормально дышать, чем кашлять и задыхаться от пыли.
Но всё равно я облегчённо вздохнула, когда очередной населённый пункт мы не проехали с каменными лицами, а свернули к постоялому двору. Отправившийся договариваться о ночлеге Прах сообщил, что нам предложено два одноместных номера, один двухместный и один четырёхместный, на выбор.
Единогласно было решено выделить мне отдельные апартаменты как единственной девушке. В отдельный же номер был выселен Стерх, только уже по причине невероятно единодушного у остальных мужчин нежелания с ним общаться, что меня, если честно, весьма удивило. Что он им сделал-то?
Ладно, местные — леший знает, как они к богам относятся, пусть и бывшим. Но Серж-то почему с первого взгляда невзлюбил воина?
И, невзирая на подобное отношение, все продолжают тащиться за ним в неведомые дали. Притом, что доверия особого к его словам нет, и денег заплатить никто не обещал. И кто-то ещё женскую логику критикует!
Постоялый двор с названием, которое я не удосужилась прочитать, оказался заведением весьма приятным. По крайней мере, тут было довольно чисто, просторно, а ванну — внушительных размеров гладко ошкуренную деревянную бадью — мне предоставили быстро и без возражений.
Отмокнув хорошенько и смыв с себя внушительный слой грязи, я испытала прилив вдохновения и перестирала все испачканные вещи, художественно развесив их по комнате.
Понадеявшись, что до утра всё это высохнет (в наличии имелся отличный камин, уличная сырость в помещение не просачивалась), я облачилась в любимые короткие шорты, футболку и босиком (благо, пол чистый) решительно направилась в комнату напротив (всё равно есть не хотелось). Зачем откладывать разговор со Стерхом, если я точно знаю, что он сейчас один (потому что кому он кроме меня нужен?), и никто нам не помешает. Нежась в горячей воде, я слышала, как еду соседу напротив принесли прямо в номер (сервис, однако!), и он попросил его сегодня не беспокоить.
Я решила проявить наглость и не относить последнее заявление к себе, пересекла коридор и толкнула дверь; на всякий случай, но почему-то оказалось не заперто.
Скользнув внутрь на цыпочках (пол был не только чистый, но и холодный), я едва не уткнулась в ширму, отгораживающую помещение от входа. Пожав плечами, прикрыла за собой дверь, обошла ширму.
М-да. Стучаться надо.
Воспользоваться возможностью принять ванну, оказывается, возжелала не только я. Стерх обнаружился в установленной посреди комнаты бадье на ножках, высотой примерно мне по пояс. Он, кажется, дремал, раскинув руки на бортики и уронив голову на грудь.