Чтение онлайн

на главную

Жанры

История Петербурга в городском анекдоте
Шрифт:

— Почему?

— А я и есть Зощенко.

Никто не знал, чья очередь будет следующей. Не спасали ни положение, ни должность. В преддверии арестов искали оправданий. У каждого были свои.

Встречаются как-то Буденный и Ворошилов.

— Семен, как ты думаешь, почему всех берут, а нас не берут?

— Это, Клим, нас не касается. Берут только умных.

Взять могли кого угодно и за что угодно. Поводом для ареста мог стать безобидный анекдот, рассказанный на кухне при постороннем человеке, случайно вырвавшееся неосторожное слово, неправильно понятый жест. Особенно

страдали от этого деятели культуры, профессиональные публичные выступления которых совершенно неожиданно могли предоставить чекистам такой повод.

Во время гастролей в Ленинграде известный цирковой клоун Карандаш вышел на манеж с мешком картошки. Тяжело сбросил его с плеч и сел на него посреди арены. Оркестр оборвал музыку, зрители насторожились, а Карандаш молчал. Сидел на мешке и молчал.

— Ну, что ты уселся на картошке? — крикнул Карандашу напарник.

— А весь Ленинград на картошке сидит, и я сел, — проговорил в гробовой тишине клоун.

Говорят, на этой опасной реплике ленинградские гастроли любимого клоуна детей и взрослых М. Н. Румянцева, более известного по цирковому псевдониму Карандаш, закончились. Продолжилась ли эта история в зловещих кабинетах ведомства Берии, нам не известно. Но мы хорошо знаем, что многие страдали и за гораздо меньшие проступки, тем более совершенные случайно и бессознательно. К ним относятся невольные опечатки — довольно обычное явление, частенько случавшееся в издательской практике. Вот только несколько примеров, сохранившихся в народной памяти.

В журнале «Юный пролетарий» № 14 за 1936 год была обнаружена грубейшая опечатка: в кроссворде вместо «Пустота в дереве» напечатано «Пустота в деревне».

Некая районная типография отпечатала тираж официальных повесток о вызове допризывника в военкомат, и вместо слов «указанные лица» набрано «укаканные лица».

В ленинградской газете «Спартак» в отчете о соревнованиях в предложении «Мелкий тоскливый дождь сеял над зеркальным прудом стадиона» вместо слова «дождь» было напечатано «вождь».

В плане семинара по работам Ленина, по недосмотру редактора, при сокращении была допущена грубейшая ошибка. Вместо «Ленин. Материализм и эмпириокритицизм» было напечатано: «Ленин. Мат и эмп».

В новогоднем номере журнала «Звезда» была опубликована передовая статья по поводу прорыва блокады. Там была такая фраза: «Удар, нанесенный немцам и под Ленинградом, является радостным событием». При наборе литера «и» близко подскочила к слову «немцам», отчего фраза приобрела обратный смысл: «Удар, нанесенный немцами», стал «радостным событием».

В одной газете вместо «Ленин охотился в Брянском лесу» было напечатано: «Ленин окотился в Брянском лесу».

Понятно, что все это, как утверждали неусыпные представители органов НКВД, делалось намеренно и «с определенным смыслом — грубо извратить смысл в контрреволюционном духе». Надо ли говорить, как сложилась дальнейшая судьба «виновников» подобных опечаток?

И не только их. Страх совершить случайную ошибку владел и теми кто писал, и теми кто контролировал.

Разговор в Гослите.

— В вашей статье приведена цитата из Мережковского. Как вы ее подпишете? Мережковский запрещен.

— «Муж Зинаиды Гиппиус».

— Но и Гиппиус тоже запрещена.

— Тогда: «Муж Антона Крайнева».

Напомним, что Гослит в советские времена официально занимался цензурой в литературе, а Антон Крайнев — один из псевдонимов Зинаиды Гиппиус.

Несмотря на ужасы репрессий, в стране именно в это

время расцветает жанр политического анекдота. Причем анонимность анекдота, которая издавна считалась одним из характернейших признаков жанра, народом не признавалась. Народ любил анекдот, и ему хотелось видеть в анекдоте конкретных авторов. Как правило, ими становились известные и любимые писатели.

Однажды Назым Хикмет, путешествуя по Советскому Союзу, спросил колхозников, знают ли они, кто в стране сочиняет анекдоты? Они очень серьезно отвечали:

— Политические — Илья Эренбург, а про пшено — это все Зощенко.

Расширяется набор художественных приемов, которым пользуется фольклор для создания политического анекдота. В набор входят и такие проверенные временем средства, как затейливая игра слов, прозрачный каламбур, ассоциация или простой намек. В Ленинграде для создания анекдотов воспользовались даже фамилией известнейшего петербургского архитектора Растрелли, творения которого украшают наш город. Да и как не воспользоваться, если звучала она так трагически привычно для обостренного слуха ленинградцев того времени.

Ленинградец водит по городу своего гостя из провинции:

— Зимний дворец. Архитектор расстрелян.

Мемориальная доска: «Архитектор Растреллян».

На экскурсии по городу:

— Перед вами дворец, построенный Растрелли… А это особняк, возведенный Растрелли… Это площадь, названная именем Растрелли…

Один из экскурсантов не выдерживает:

— Так много сделал и расстрелян. За что же?

В другом варианте того же анекдота его окончание выглядит несколько иначе. Дело в том, что анекдот появился во второй половине 1960-х гг., и без этого уточнения трудно понять, какие огромные надежды возлагало общество на новую жизнь после смерти «друга всех строителей и архитекторов» Сталина.

Экскурсовод:

— Перед вами дворец, построенный Растрелли… А это особняк, возведенный Растрелли… Это площадь, названная именем Растрелли…

Один из экскурсантов не выдерживает:

— Да мы уже поняли, что строителей и архитекторов расстреливали, но, может быть, теперь уже можно назвать их фамилии?

Берия на экскурсии по Ленинграду. Экскурсовод:

— Лаврентий Павлович, кто из петербургских зодчих вам ближе всего по душе? Монферран? Кваренги?

— Растрелли.

1934 г. в Ленинграде стал генеральной репетицией грандиозного политического спектакля, который будет поставлен Сталиным в 1937 г. Но Сталин не был бы Сталиным, если бы в своей политике укрепления личной власти последовательно не использовал все без исключения теоретическое наследие печально знаменитого флорентийца Никколо Макиавелли. По стечению исторических обстоятельств, в январе 1937 г. исполнялось сто лет со дня убийства Пушкина. И изощренный в коварстве Сталин понял, что эта печальная для страны дата при умелом превращении ее в празднество может стать фоном, на котором смерть врагов народа, кем бы они ни были при жизни, превратится в торжество высшей справедливости. Тем более что опыт превращения любой даты в инструмент идеологической борьбы большевиками давно уже был принят на вооружение. Даты смерти знаменитых людей в Советском Союзе сопровождались всенародными праздниками с тщательно разработанными в партийных кабинетах мельчайшими деталями — торжественными заседаниями, награждениями победителей соцсоревнования, трудовыми подарками и прочими атрибутами радостного советского веселья.

Поделиться:
Популярные книги

На границе империй. Том 9. Часть 3

INDIGO
16. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 9. Часть 3

Не ангел хранитель

Рам Янка
Любовные романы:
современные любовные романы
6.60
рейтинг книги
Не ангел хранитель

Право налево

Зика Натаэль
Любовные романы:
современные любовные романы
8.38
рейтинг книги
Право налево

Студент из прошлого тысячелетия

Еслер Андрей
2. Соприкосновение миров
Фантастика:
героическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Студент из прошлого тысячелетия

Первый среди равных. Книга III

Бор Жорж
3. Первый среди Равных
Фантастика:
попаданцы
аниме
фэнтези
6.00
рейтинг книги
Первый среди равных. Книга III

Фараон

Распопов Дмитрий Викторович
1. Фараон
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Фараон

Инквизитор Тьмы

Шмаков Алексей Семенович
1. Инквизитор Тьмы
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Инквизитор Тьмы

Барон устанавливает правила

Ренгач Евгений
6. Закон сильного
Старинная литература:
прочая старинная литература
5.00
рейтинг книги
Барон устанавливает правила

Сопротивляйся мне

Вечная Ольга
3. Порочная власть
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
6.00
рейтинг книги
Сопротивляйся мне

Сам себе властелин 2

Горбов Александр Михайлович
2. Сам себе властелин
Фантастика:
фэнтези
юмористическая фантастика
6.64
рейтинг книги
Сам себе властелин 2

Возвышение Меркурия. Книга 3

Кронос Александр
3. Меркурий
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Возвышение Меркурия. Книга 3

Повелитель механического легиона. Том VI

Лисицин Евгений
6. Повелитель механического легиона
Фантастика:
технофэнтези
аниме
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Повелитель механического легиона. Том VI

Личник

Валериев Игорь
3. Ермак
Фантастика:
альтернативная история
6.33
рейтинг книги
Личник

Наследница долины Рейн

Арниева Юлия
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Наследница долины Рейн