История политических учений. Первая часть. Древний мир и Средние века
Шрифт:
Так совершается круговорот политических форм. Богатство и искушения власти, которыми окружены правители, ведут к искажению каждого из этих образов правления. Каждый из них в себе самом носит зародыши своей гибели. Человек естественно склонен употреблять во зло свою свободу и свою власть, когда нет ничего, что бы воздерживало его волю. Правительства извращаются и падают, именно вследствие отсутствия всяких сдержек. Поэтому несравненно лучше всех чистых форм образ правления смешанный из трех, из царства, аристократии и демократии. Здесь власть разделена между несколькими соучастниками, из которых каждый воздерживается другими. Цари не злоупотребляют своими правами, опасаясь народа; последний не смеет восставать на царей, боясь вельмож, которые держат середину между обеими властями, склоняясь на ту или на другую сторону и не допуская преобладания какой-нибудь одной. Этим способом сохраняется в государстве должное равновесие. Правительство получает крепость и долговечность, а народ не страдает под гнетом дурных правителей. Как примеры такого государственного устройства, Полибий указывает на Спарту и особенно на Рим, приписывая победы римского оружия превосходству учреждений.
Это учение имеет некоторое сходство с воззрением Платона и Аристотеля, однако оно исходит из совершенно иной точки зрения. Там было сочетание противоположных начал в общем устройстве, в виду полное осуществление идеи государства; здесь, напротив, все основано на разделении властей, друг друга воздерживающих. Одно есть правление умеренное или слаженное, другое — правление уравновешенное. Учение Полибия возродилось в новое время в знаменитом сочинении Монтескье.
5. Цицерон
Одинакового направления с Полибием держится отчасти и Цицерон, но к теории о разделении властей у него присоединяются и другие начала. Цицерон не только практический государственный человек, но вместе и философ. Он выводит право из верховных начал разума, следуя при этом учению стоиков. Таким образом, он старается соединить различные воззрения. Однако цельной системы из этого не выходит, это сочетание разнообразных начал, не возведенное к общему принципу. По всему своему образу мыслей, в философии, как и в политике, Цицерон является эклектиком.
Эклектизм в эту эпоху получил сильное развитие. К нему естественно вела сама противоположность школ, стоической и эпикурейской, которая указывала на односторонность, а потому недостаточность каждого из этих учений. Человеческая мысль не могла этим удовлетвориться. Отсюда двоякое направление, возникшее в философии, одно отрицательное, другое положительное, скептицизм и эклектизм. Скептики, указывая на противоречия между философскими школами, отрицали вообще возможность познания истины. Они утверждали, что можно с одинаковым правдоподобием доказывать совершенно противоположные мысли. В результате остается одно сомнение, которого и должен держаться мудрый. Образец такого рода аргументации представил греческий философ Карнеад, когда он, явившись посланником в Рим, ораторствовал на площади, доказывая один день, что существует правда, а другой, что ее вовсе нет. Катон требовал его удаления как человека, соблазняющего молодежь и разрушающего старинный порядок. Эклектики, напротив, старались сочетать различные системы, выбирая из каждой то, что им казалось верным; но не имея общего руководящего начала, они не могли прийти к каким-либо прочным результатам. К числу последних принадлежал Цицерон.
Учение свое о праве и государстве Цицерон изложил главным образом в двух сочинениях, писанных по образцу разговоров Платона и носящих те же названия: «О республике» (De Republica) и «О законах» (De Legibus). Но последнее имеет для нас мало значения. С одной стороны, в изложении общих начал, он является вполне последователем стоиков; самобытного у него нет ничего. С другой стороны, к учению о естественном законе, истекающем из верховного разума и управляющем человеческими отношениями, он присоединяет практические воззрения на римскую юриспруденцию; но в последних нет ничего философского. Что касается до разговора «О республике», то он дошел до нас только в отрывках. Однако относительно сущности изложенных в нем воззрений, мы можем составить себе довольно полное понятие об его содержании.
Цицерон, или Сципион, который ведет разговор, отправляется от общего определения: государство или республика есть дело народа (res publica est res populi). Это определение, как видно, заимствовано чисто из латинского словопроизводства. В другом месте оно повторяется несколько в ином виде, ближе подходящем к существу понятия: государство есть устроение народа (res publica est constitutio populi). Однако под именем народа, говорит Цицерон, следует разуметь не всякое собрание людей, соединенное каким бы то ни было образом, а собрание, связанное согласием права и общением пользы (Populus autem non omnis homi-num coetus, quoque modo congregatus, sed coetus multitudinis, juris consensu et utilitatis communione sociatus).
Если бы в этих определениях понятие государства обозначалось его составом, то против них нечего было бы сказать. Но Цицерон примешивает сюда разные другие начала, которые приводят его к ложным заключениям. С одной стороны, в определение входит республиканское воззрение, заимствованное из римской жизни, о принадлежности государства народу. Отсюда следует, что там, где народ исключен из правления и терпит чуждое ему владычество, там вовсе нет государства, что очевидно несправедливо. Это может быть дурно устроенное государство, но все же это государство. С другой стороны, существенным признаком политического союза является понятие о праве: что есть государство, говорит Цицерон, как не общение права? Закон есть связь общества. Идеи же права и закона Цицерон возводит к стоическим началам: право истекает из вечной правды, из естественного закона. Следовательно, там где не соблюдается естественный закон, там нет и права, а потому нет и народа, соединенного союзом права. Из этого следует далее, что всякий искаженный образ правления, всякое общество, в котором не господствует Правда, вовсе не есть государство. На этом основании Блаженному Августину нетрудно было доказать, что римская республика никогда не была государством, ибо никогда не соблюдала правды.
Однако Цицерон не выводит государства ни из договора людей, как эпикурейцы, ни из вечных требований правды, как стоики. Стараясь сочетать противоположные воззрения, он ищет общего им основания и находит его в общежительной природе человека. Причина соединения людей в государства, говорит он, лежит не столько в человеческой слабости или в страхе опасности, сколько в самой природе человека, избегающей уединения и жаждущей общежития (natura hominum solitudinis fugiens et com-munionis ac societatis appetens). Здесь мы видим зачатки общежительного учения, которое возводит противоположные начала права и обязанности к первоначальному их источнику, к общежитию. У Платона и Аристотеля, напротив, единство начал установлялось не исхождением их из одного корня, а конечною целью или идеею, связывающею противоположные элементы в одно гармоническое целое.
Из общежития непосредственно вытекает потребность власти. Всякое государство, говорит Цицерон, для того чтобы иметь прочность, должно управляться каким-нибудь советом или властью (omnis respublica consilio quodam regenda est, ut diuturna sit). Эта власть может быть вручена одному, нескольким или всем. Отсюда три образа правления: монархия, аристократия и демократия. Каждый из них имеет свои достоинства, а потому может быть терпим, но каждый имеет существенные недостатки: в монархии и аристократии народ исключается из правления, чем нарушается справедливость и возбуждается неудовольствие, в демократии, напротив, устанавливается равенство, при котором не соблюдаются степени достоинства. Кроме того, каждый из них, не имея сдержек, склонен к извращению своих начал. А потому лучше всех четвертая форма, смешанная из трех предыдущих, та, которая существовала в Спарте и на которой основано величие Рима.
Цицерон подробно распространяется о выгодах и недостатках каждого образа правления, но до нас дошли только отрывки этих рассуждений. Он излагает и всю историю Рима, начиная с его колыбели, чтобы на ней доказать преимущества смешанной формы. В основных чертах это учение то же, что у Полибия. Но особенность Цицерона состоит в том, что из трех чистых образов правления он выше всех ставит монархию. Как миром правит единое Божество, домом один хозяин, как в отдельном человеке должен владычествовать единый разум, а не многообразные влечения, так и в государстве лучше, когда правит один, ибо власть, если она не едина, вовсе не есть власть. После этого трудно было ожидать предпочтения смешанной формы, где власть наиболее разделена. Но эклектизм Цицерона выказывается и здесь. Так как монарх способен превратиться в тирана, говорит он, отвратительнее и ненавистнее которого не может быть никакое животное, то смешанное правление все-таки лучше. И несмотря на то, Цицерон до такой степени чувствовал потребность единой, сильной власти, что в конце книги «О республике» он чертит изображение единого правителя, умерителя государства.