История предательства
Шрифт:
– А если у реатов отобрать землю?
– Случится бунт. Яростный и жестокий. Сметающий любую власть. Ведь земледельцев гораздо больше, чем скотоводов.
– Тебе лучше знать. Ведь твоя мать болгарка? – подковырнул паракимомена Цимисхий. – Из твоих слов, Василий, можно сделать вывод: чтобы завладеть Мёзией, надо просто сменить главенствующую верхушку. Убрать болгарских скотоводов, но не трогать земледельцев. Именно так Калокир со Сфендославом овладели Болгарией. Они пленили царя Бориса, и Калокир стал его главнокомандующим, – сделал вывод и довольно хмыкнул Цимисхий. – А на что это Сфендослав намекает, когда говорит, что Европа не принадлежит нам?
– По всей видимости, так он оправдывает свой захват Болгарии. Намекает, что она территориально расположена в Добрудже, известной как Малая Скифия, и которая является частью всей Скифии, – пожал плечами Василий. – Или это воспоминания о тех временах, когда Русы, разгромив Готов, заняли практически весь Балканский полуостров. Царей Великой Моравии они считают своими западными родственниками, а франков – моравскими изгоями.
– Удалось выяснить количество его войск?
– Послам, для получения дани, он назвал тьму, что, согласно славянским число-буквенным значениям, означает 10 тысяч. Количество явно завышено. Зная варваров, могу предположить цифру, в два раза меньшую.
На этом разговор первых людей Византия закончился. Умиротворённый Цимисхий лег спать.
Отец Полиевкт прожил лишь несколько дней после рукоположения Феодора. Владыка, управлявший патриархией около тринадцати лет, внезапно переселился в царство блаженного покоя. Смерть патриарха поразила город. Он ушёл из жизни, оставив церкви как памятник, образ добродетели, божественной к человеческой мудрости, и знаний, к которым он был весьма привержен.
Базилевс Иоанн был очень озабочен этим событием. Он долго о чём-то говорил наедине с паракимоменом Василием. Палатины, стоящие за дверью, слышали лишь то, как речь Цимисхия порой срывалась на крик. Василий вышел из палаты весьма бледный. А базилевс Иоанн тотчас отправился на конюшни и провел полдня на ипподроме, загоняя коней на скачках.
То, что произошло, – осталось в прошлом. Время поджимало. Вселенская церковь не могла долго оставаться без пастыря.
На следующий день после времени, положенного на траур, Цимисхий созвал во дворец епископов и синклит и обратился к ним с речью:
«Я признаю лишь одну наивысшую и главенствующую силу, которая вызвала из небытия к бытию всё благолепие видимого и невидимого мира. Это сила Бога. Но мне известны и две власти в сей жизни, в насущном земном пространстве: священство и царство. Одной из них создатель поручил заботиться о душах, а другой – управлять телами людей, с тем, чтобы ни одна из сторон не пострадала и оставались они целыми и невредимыми. И теперь, когда глава церкви отдал долг природе, надлежит всевидящему оку, которое распознает дела человеческие еще до того, как они задуманы, определить для священной должности среди всех людей наиболее достойного мужа. И вот, Богом данной мне властью, я возвожу на церковный престол человека, издавна мною испытанного и прославленного всяческими добродетелями. Ему Бог даровал способность предвидеть будущее: именно этот монах предсказал Никифору императорскую власть. Его божественное пророчество предрекло мне многое из будущего, которое и свершилось в свое время. Так пусть не проводит сей человек свою жизнь в тени».
Произнеся эти слова, Цимисхий вывел на середину отшельника Василия [41] , который с детства избрал монашеский образ жизни и беспрестанно выказывал подвиги тяжкого труда своего на вершинах Олимпа. Старец был прекрасной кандидатурой на место владыки. Отшельник всю жизнь провел в уединении, где избегал соблазнов и мирской суеты.
В Византии церковь находилась в зависимости от государства. И выбор патриарха, в частности, фактически определялся базилевсом. Тем не менее Цимисхий счел нужным сослаться на положение Эпанагоги, византийского свода законов, о равноправии светской и духовной власти.
41
Патриарх Василий I Скамандрин – патриарх Константинопольский с 13 февраля 970-го по 974 год или март 973 года.
На следующий день монах Василий принял помазание на первосвященство и был провозглашен Вселенским патриархом. Как раз в тот день в Византии праздновали то воскресенье, когда святые отцы укрепили православную веру в почитании божественных икон.
Новый архиепископ Константинополя практически отстранился от руководства церковью, переложив эти обязанности на митрополитов и поместный синод. Стараясь избегать политических споров, он послушно исполнял все повеления базилевса.
Глава вторая
Преслав – столица Болгарии времен кагана Симеона Великого [42] , был красивый и шумный город. Он стоял в начале дороги, ведущей на юг к границам Византии. Приставка «Великий» снова появилась у этого Преслава, после того как Мегаполис в устье Истра был уступлен Великому князю Святославу. И бывший Великий Преслав теперь стал называться Малым Преславом.
Совсем недалеко от Великого Преслава находилась и первая столица болгар времен хана Аспаруха [43] , а ныне духовный центр и местопребывание патриарха болгар – Плиска [44] .
42
Симеон I Великий (864–927) – князь Болгарии с 893 года, с 918 года – царь. Третий сын князя Бориса I, отец Петра I.
43
Аспарух (около 640–700) – третий сын хана Кавказской Болгарии Кубрата. Основатель первого болгарского государства на Дунае.
44
Плиска – город в Шуменской области Болгарии, в составе общины Каспичан.
Болгарский царь Борис с семьей и его брат Роман расположились во дворце Симеона Великого. В крепости этого города сделал свою ставку и главнокомандующий всех болгар Калокир.
В тот день в столице встречали дорогих гостей. Отправленные к соседним правителям посланцы вернулись не с пустыми руками. С собою они привели тьму маджарских конников, так не хватающую объединённому войску союзников. Треть войска вел Иелах, воевода Великого венгерского князя. Остальные две трети возглавлял князь Зубор, которого назначил Дьюла. Правда, комит Шишман не прислал ни единого воина, ссылаясь на свой договор с Оттоном. Зато клятвенно заверил, что будет соблюдать нейтралитет при любом повороте событий.
Напряжённая обстановка была в военно-полевом лагере у Преслава. Волжские биляры недружелюбно косились на «диких» зихов. Атаманы казаков настороженно смотрели в сторону маджарских предводителей. Прошло чуть больше года с тех пор, как ханы кангар вместе со степными аланами пришли к берегам Истра в первом походе Великого князя Святослава. И тут печенежские конники очень успешно «крошили в капусту» маджар Трансильвании на левобережье Данубия. Потому и маджары смотрели исподлобья на казаков. Еще не зажили душевные и телесные раны, приобретённые ими в тех боях.
А болгары чёрные неприязненно смотрели и на тех, и на других. А как же? С казаками они еще совсем недавно соперничали в Тмутаракани. Не на жизнь, а на смерть. А маджары вообще были в большинстве своем язычниками, с которыми добрым мусульманам вообще не о чем было говорить.
Не на это они рассчитывали, когда шли на берега Данубия вместе со своими семьями. В задунайской Болгарии они рассчитывали найти приют среди своих родичей, откочевавших сюда еще во времена хана Аспаруха.
Но болгары-христиане не торопились приветствовать своих мусульманских сородичей. И теперь их повозки стояли, сгрудившись на широком поле по левому берегу реки. На земле Трансильвании, на виду у русского гарнизона Доростола. Повозки были крыты шёлковыми тентами. Тепло внутри повозок поддерживали при помощи переносных жаровен. Практически это были дома на колесах, пользующиеся большой популярностью у кочевых народов. В них было уютно женам с детьми. Но вокруг полевого города была неведомая чужая земля, где их никто не ждал. А конные мужи, переправившись на правый берег, вместо радушия своих сородичей должны были терпеть соседство недавних врагов.