История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II
Шрифт:
Сотни представителей «подсоветской» интеллигенции и члены их семей, познав на себе всю тяжесть нацистского режима, тем не менее не пожелали дожидаться возвращения «родной» советской власти и выехали на Запад. Среди них – директор Ленинградского финансово-экономического института профессор И.А. Кошкин (в эмиграции – Курганов), директор Института экспериментальной физиологии, доктор медицинских наук Ф.П. Богатырчук, зав. кафедрой иностранных языков Киевского университета Л.В. Дудин, профессор геологии А.Ф. Лебедев, зав. кафедрой патологической анатомии Кубанского медицинского института И.М. Малинин, доцент Днепропетровского химико-технологического института А.И. Поплюйко, профессор, горный инженер В.Г. Постриганев, зав. кафедрой подъемных машин
Война Германии против Советского Союза 1941–1945 / Под ред. Р. Рюрупа. Берлин, 1992.
Преступные цели – преступные средства. Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР (1941–1944 гг.) / Сост.: Г.Ф. Заставенко, Т.А. Иллерицкая, А.М. Козочкина, И.М. Лобанихина, В.В. Морозов, Ю.Г. Мурин, Б.П. Тихомиров; Под общ. ред. Е.А. Болтина и Г.А. Белова. М., 1985.
Г.Г. Вербицкий. Остарбайтеры. СПб., 2004.
З. Градовский. В сердцевине ада. Записки, найденные в пепле возле печей Освенцима М.: Гамма-Пресс, 2010.
П.М. Полян. Жертвы двух диктатур. Остарбайтеры и военнопленные в Третьем рейхе и их репатриация. М., 1996.
Р.Н. Редлих. Предатель. СПб., 1992.
Ю.Ф. Луценко. Политическая исповедь. Документальные повести о Второй мировой. М.: Посев, 2011.
4.2.16. Трагедия плена. Сталин и конвенция о военнопленных
В Русской Императорской армии плен не считался преступлением, к пленным относились как к страдальцам. Им сохранялись чины, награды, денежное довольствие, плен засчитывался в стаж службы. При активном участии Императора Николая II и русских дипломатов появилась знаменитая Гаагская конвенция 1907 г. «О законах и обычаях сухопутной войны», определявшая права военнопленных. В 1914–1917 гг. в плен попали 2,4 млн чинов Русской армии, из которых умерли не более 5 %.
Основы преступной политики советского государства по отношению к собственным гражданам, попавшим в плен, были заложены задолго до 1939 г. Еще новорожденная РСФСР отказалась признавать конвенцию 1907 г. Ленин заявил: «Гаагское постановление создает шкурническую психологию у солдат». В итоге 16–18 тысяч красноармейцев, плененных во время советско-польской войны 1920 г., умерли в польских лагерях, брошенные Совнаркомом на произвол судьбы.
Сталин в 1925 г. назвал работу Гаагской конференции «образцом беспримерного лицемерия буржуазной дипломатии». В 1927 г. пленум ЦК ВКП(б) признал: «Нерабочие элементы, которые составляют большинство нашей армии – крестьяне, не будут добровольно драться за социализм». Массовая гибель пленных уменьшила бы вероятность формирования русской антикоммунистической армии на стороне противника. 15 мая 1929 г. Сталин известил Ворошилова о том, что СССР не будет участвовать в Женевской конференции. 27 июля 1929 г. главы делегаций 47 государств подписали Женевское «Соглашение об обращении с военнопленными». Советский Союз от присоединения к конвенции отказался. Нацистская Германия признала конвенцию в 1934 г.
Гитлер обосновывал зловещие планы в отношении советских пленных расовой теорией, борьбой идеологий и непризнанием большевиками международных конвенций. 30 марта 1941 г., выступая перед генералитетом, фюрер откровенно заявил: в грядущей войне «красноармеец не будет товарищем». Воспользовавшись отказом правительства СССР от защиты прав своих граждан в плену, нацисты обрекли
В 1941–1942 гг. пленные содержались в нечеловеческих условиях, погибая сотнями тысяч, в первую очередь от голода и тифа. Зимой 1941/1942 г. умерли около 2,2 млн военнопленных. Трагедия этих людей, преданных своим правительством и павших жертвой нацистской политики, по масштабу не уступает Холокосту и голодомору. Многие их массовые захоронения остались безвестными, и к местам бывших «шталагов» не возят паломников. Немецкие военные порой утверждали, что были не в состоянии разместить и накормить такое число людей. Но тогда непонятно, почему они запрещали населению кормить пленных. С 25 июля по 13 ноября 1941 г. немцы освободили и отпустили по домам 318 775 человек – в основном украинцев, к которым они относились иначе, чем к русским (личный состав трех армий!), но затем роспуск прекратился. Суть в том, что смерть миллионов пленных вписывалась в гитлеровскую идею «лишить Россию жизненной силы». Смерть грозила, прежде всего, рядовым красноармейцам; командный состав помещали в отдельные лагеря, где условия были лучше.
Историческая справка
Начальник разведки адмирал Канарис в сентябре 1941 г. обратился к фельдмаршалу Кейтелю с просьбой проявить благородство в отношении русских военнопленных, но тот ответил, что «солдатские понятия о рыцарской войне» не при чем, когда речь идет «об уничтожении мировоззрения». Кейтель, видимо, видел в пленных носителей «большевицкой заразы». Впрочем, для журнала «Der Untermensch» («Недочеловек») фотографии изможденных лиц голодающих пленных служили иллюстрацией «дегенеративного облика восточных орд».
Отдельные офицеры Вермахта (адмирал В. Канарис, граф Г.Д. фон Мольтке, майор К. фон Штауффенберг и др.) протестовали, считая подобную практику несовместимой с кодексом чести и традициями германской армии. Некоторые коменданты, руководствуясь христианскими чувствами, пытались на своем уровне хоть как-то облегчить страдания несчастных. Но такие случаи были единичны. Лишь с осени 1942 г. положение стало несколько улучшаться. В 1942 г. нацисты заинтересовались пленными как рабочей силой, а с весны 1943 г. началось развитие Власовского движения.
Советские военнопленные в 1941–1945 гг.
Из 5,8 млн пленных (исключая перебежчиков) погибли примерно 3,3 млн (60 %). Смертность среди пленных армий союзников составляли от 0,3 до 1,6 %. Из выживших 2,4 млн примерно 950 тыс. поступили на службу в Вермахт и антисоветские формирования (РОА, казачьи и др. части). Около 500 тыс. бежали или оказались освобождены в 1943–1944 гг. Около 940 тыс. дождались весны 1945 г. В подавляющем большинстве они вернулись на родину, где их ждали вновь лагеря, подневольный труд, унизительные спецпроверки и клеймо «изменников». Восстановление прав бывших пленных растянулось на весь послесталинский период.