История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II
Шрифт:
В Крыму с 16 ноября по 15 декабря нацисты расстреляли 17 645 евреев.
Свидетельство очевидца
В Джанкое один из свидетелей трагедии вспоминал, как евреев согнали в ров для последующей казни:
«Однажды ночью у молодой женщины Кацман начались роды. Тихий плач, прерываемый воплями роженицы, доносился со всех сторон. Ее муж Яков Кацман, молодой комбайнер еврейского колхоза, – где-то на фронте, в рядах Красной Армии. Его непрерывно вспоминают… Никогда не думал он, что его молодая жена будет рожать первенца в этой могиле…На рассвете старший жандарм со своими помощниками пришел контролировать лагерь. Он подошел к роженице, повернул к себе новорожденного, взял у одного из своих помощников винтовку и вонзил штык ребенку в глаз». (Черная книга, 256)
Накануне казни евреев [в Ростове-на-Дону] 10 августа 1942 г. немцы на том же месте – у Змиевской балки, убили 300 красноармейцев. Красноармейцев подвозили в машинах до переезда. Там и сажали в специальную газовую машину. Из нее вытаскивали мертвых. Тех, которые подавали признаки жизни, пристреливали. Евреям приказали раздеться. Вещи складывали в стороне. У Змиевской балки расстреливали и тотчас засыпали глиной. Маленьких детей живыми кидали в ямы. Часть евреев убили в газовой машине. Одну партию вели голыми от зоологического сада до балки. С ними была красивая женщина, тоже голая, она вела за руку двух крохотных девочек с бантиками на голове. Несколько девушек шли, взявшись за руки, и что-то пели. Старик подошел к немцу и ударил его по лицу. Немец закричал, потом повалил старика и затоптал его.
На следующий день газета «Голос Ростова», которую выпускали немцы, писала: «Воздух очистился…»
Считается, что нацисты и их пособники уничтожили за время оккупации более 2 млн евреев, хотя другие оценки дают цифры от 800 тыс. до 1 млн. Нечастые случаи спасения обреченных евреев местными жителями превращались в акт высокого христианского самопожертвования.
Документ
«Дмитрий Пасичный, спрятавшись за памятником на еврейском кладбище, видел, как немцы расстреливали еврев в Бабьем Яру. Жена Пасичного, Полина, и ее мать, Евгения Абрамовна Шевелева, – еврейки. Он спрятал их в шкафу и распространил слухи, что они ушли на кладбище. Затем обе женщины перешли в домик Покровской церкви, на Подоле. Священник этой церкви Глаголев, сын священника, выступавшего в свое время экспертом со стороны защиты на процессе Бейлис, дал возможность жене Пасичного прожить в церковном доме до августа 1942 г., а потом увез в Каменец-Подольский. Священник Глаголев спас еще многих других евреев, обратившихся к нему за помощью». (Черная книга, 23–25)
Сталин и глава Агитпропа А. Щербаков наложили вето на публикацию «Черной книги». Холокост евреев оставался запрещенной темой в СССР плоть до 1960-х гг. и не упоминался в советских учебниках истории вплоть до крушения СССР. В глазах уцелевших советских евреев это было невыносимое оскорбление памяти павших, и немало способствовало обострению так называемого «еврейского вопроса» в СССР в 1960-е – 1970-е гг.
Историческая справка
Василий Гроссман в романе «Жизнь и судьба», написанном в 1950-е гг., объясняет Холокост на советской территории не только действиями нацистов, но и массовым пособничеством советского населения, отравленного сталинщиной. «Именно в такой атмосфере отвращения и ненависти готовилось и проводилось уничтожение украинских и белорусских евреев. В свое время на этой же земле, мобилизовав и раздув ярость масс, Сталин проводил кампанию по уничтожению кулачества как класса, кампанию по истреблению троцкистско-бухаринских выродков и диверсантов. Опыт показал, что большая часть населения при таких кампаниях становится гипнотически послушна всем указаниям властей. В массах населения есть меньшая часть, создающая воздух кампании: кровожадные, радующиеся и злорадствующие, идейные идиоты либо заинтересованные в сведении личных счетов, в грабеже вещей и квартир, в открывающихся вакансиях. Большинство людей, внутренне ужасаясь массовым убийствам, скрывает свое душевное состояние не только от своих близких, но и от самих себя… И, конечно, еще меньше бывало случаев, когда человек при виде подозреваемой в бешенстве собаки не отвел бы глаз от ее молящего взора, а приютил бы эту подозреваемую в бешенстве собаку в доме, где живет со своей женой и детьми. Но все же были такие случаи…» (В. Гроссман. Жизнь и судьба // Собрание сочинений. М.: Вагриус, 1998. Т. 2. С. 150–151).
Этническая и культурная карта западных районов СССР необратимо изменилась – исчезли еврейские поселения, «штетли» с их богатой многовековой традиционной культурой. Но еще страшней было то, что были истреблены сотни тысяч носителей этой культуры. Главным образом женщины, дети, старики, так как молодые мужчины были призваны в армию. Страшно и горько, что немалый «вклад» в уничтожение евреев внесли их соседи, часто жившие на той же улице, в том же доме. Одни, не страшась расправы, укрывали, а другие – бестрепетно выдавали несчастных на убийство. Уцелевшие евреи были, как правило, ассимилированы в русскую культуру и жили в городах. Попытки после войны воссоздать культуру на идиш – запрещенную Сталиным в 1948–1953 гг. – не имели уже этнокультурной базы.
Другой горькой страницей оккупации стало создание концлагерей на оккупированных территориях, некоторые из них превратились в подлинные комбинаты по уничтожению нежелательных заключенных. Всего, по официальным советским данным, жертвами нацистов пали 7 420 379 человек, однако в это число включены и жертвы партизанского террора, а также остарбайтеры, с которыми прекратилась связь родственников. Статистика жертв оккупации нуждается еще в серьезном уточнении и, возможно, в пересмотре.
Министерство Розенберга было не единственным ведомством, хозяйничавшим на оккупированных землях. Его рейхскомиссары во многом подчинялись непосредственно Гитлеру, а помимо них действовали еще представители главноуполномоченных по четырехлетнему плану и по трудовым ресурсам. Первые вывозили в Германию оборудование и сырье. Вторые увозили людей. Немцы вербовали работников во всех оккупированных странах.
С весны 1942 г. с оккупированных территорий началась насильственная отправка молодежи (восточных рабочих – Ostarbeiter, или остовцы) на работы в рейх. Первоначально многие ехали в Европу добровольно и действительно в надежде на трудовое устройство. Но на практике лозунг «Приезжайте в счастливую Германию!» обернулся каторжным трудом и скотскими условиями существования для большинства остовцев, вплоть до осени 1944 г. лишенных какой-либо правовой защиты и поддержки. Организатором использования принудительного труда восточных рабочих стал ревностный нацист и генеральный комиссар по использованию рабочей силы в рейхе Ф. Заукель, который организовал отправку в рейх со всей Европы и оккупированных территорий СССР от 7 до 10 млн иностранных рабочих, сыгравших важную роль в мобилизации немецкой экономики.
В рабочих лагерях и общежитиях в Германии выходцы с Востока очутились в значительно худшем положении, чем их коллеги из западных стран. Они должны были носить на одежде нашивку «OST», их продовольственный паек был намного хуже немецкого, их рабочий день длился 10–12 часов, они были лишены юридической защиты, не могли без сопровождения выходить в город. Мужчины и женщины были поселены отдельно, разлучались семьи. За мелкие проступки остовцев били, за более серьезные отправляли в концлагерь, а за половые сношения – безразлично, с немцами или со своими – полагалась смертная казнь. Старые русские эмигранты – и духовенство (священникам разрешался доступ в лагеря остовцев), и частные люди – путем переписки и отправкой посылок старались облегчить тяжелую участь остарбайтеров.
Всего с оккупированных территорий СССР (в границах до 1 сентября 1939 г.) на принудительные работы немцы вывезли приблизительно 3,2 млн человек и еще около 800 тыс. – с территорий, аннексированных СССР в 1939–1940 гг. Труд остарбайтеров использовался преимущественно в германской промышленности и сельском хозяйстве. Положение остарбайтеров в рейхе начало меняться в лучшую сторону лишь с конца 1944 г. в связи с созданием Комитета освобождения народов России (КОНР) (см. 4.2.32), в перечне мероприятий которого предусматривалась и защита прав восточных рабочих. Однако, несмотря на тяжкие условия труда, многих остовцев потрясли европейские стандарты жизни, особенно в сельской местности.
Контраст с советской действительностью, со сталинскими колхозами, был разительным. Многие восточные рабочие после войны не желали возвращаться в СССР, но лишь немногим удалось остаться на Западе, избежав насильственных репатриаций. Многих из остовцев при возвращении домой в 1945–1947 гг. преследовал страх за будущее и не напрасно. Девушек-остарбайтеров красноармейцы называли «немецкими подстилками» и часто насиловали. Вернувшихся после долгих мытарств в родные места (более 3 млн) остовцев ждали многолетние спецпроверки, бытовые тяготы, унижения, обвинения в пособничестве врагу и, в конце концов, нищенский уровень жизни спустя даже полвека после окончания войны.
После Сталинградской битвы, зимой 1942/1943 г. зародилась Вторая волна российской политической эмиграции.
Историческая справка
Вслед за Красной армией возвращалась безжалостная советская власть, грозно вопрошая присмиревшее население: «Как смели жить без нее? Как смели пахать и сеять? Как смели ходить по земле, как смели готовить пищу, нянчить детей и спать по ночам? Как смели стирать белье, топить печи и выносить сор? Как смели кормить козу и делать запасы на зиму? Как смели дышать одним воздухом с теми, с кем, она, советская власть, воюет? А ну, кто тут живой остался? Кто не пошел в партизаны, кто надеялся без нас прожить? Кто мечтал, что мы не вернемся, кто тут радовался, что нас прогнали? Кто растаскивал без нас колхозы, кто сдавал немцам сало, кормил фашистских захватчиков? Кто заимел козу, выкармливал поросенка, кто держал без нас курицу, развивал частнособственнический инстинкт? Кто тут торговал на базаре? Кто открыл сапожную мастерскую? Кто спекулировал немецкими эрзацами, реставрировал капитализм? Кто подоставал с чердаков иконы, ремонтировал церкви, шил попам рясы, разводил религиозный дурман? Кто без нас тут открывал школы, кто вымарывал из букварей слово «Сталин»? Кто работал в больницах, лечил изменников родины? Кто служил в горуправах, холуйствовал перед оккупантами? Кто тут рвал сталинские портреты, кто ругал советскую власть, издавал грязные газетенки, восхвалял фашистское иго, утверждая будто немцы сильнее нас? Кто пошел в полицейские отряды, стрелял в славных представителей советской власти, защищал фашистское отребье?» (А.И. Солженицын)