История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II
Шрифт:
Подсоветские люди переставали верить и в то, что арестованные, заключенные «политические» – действительно враги. Сидящих по 58-й статье жалели и уважали. Многие понимали, что завтра в таком же положении может оказаться твой брат, твоя мать, жена, ты сам.
Свидетельство очевидца
Внучатый племянник генерала Краснова, молодой казачий офицер Николай Краснов, также выданный англичанами в Лиенце СМЕРШу вместе со своим дядей и отцом, прошел Лубянку, Бутырку, десять лет лагерей. Выжил и, вернувшись на Запад, первым делом написал воспоминания «Незабываемое» – исключительно важный источник о жизни советских заключенных после 1945 г. В этой книге он говорит: «Нас всех называли «врагами народа», не рискуя дать правильное имя «враги режима», «враги правительства». Народ же в своей толще отлично разбирался в том, кто его враг, и с особенной симпатией относился к заключенным по 58 статье, к заключенным спец-лагерей… Когда заключенных спецлагерей перебрасывали на новые работы и нас
Прозрение наступало не только у простых «подсоветских людей», но и у многих честных военачальников и гражданских чиновников, головы которых до войны были затуманены невероятно быстрым карьерным ростом (по трупам их предшественников, убитых во время ежовщины) и сталинской пропагандой. Генерал-лейтенант, герой Сталинграда Василий Николаевич Гордов, славившийся своей беспощадностью и презрением к солдатским жизням в годы войны, в декабре 1946 г. с горечью говорил своей жене и заместителю (разговор был подслушан госбезопасностью): «Я поехал по районам, и когда я всё увидел, всё это страшное – тут я совершенно переродился. Убежден, что если сегодня снимут колхозы, завтра будет порядок, будет рынок, будет всё. Дайте людям жить!» Гордов говорил о Сталине: «Этот человек разорил Россию, ведь России больше нет!» Генерал видел выход в установлении «настоящей демократии». Вскоре Гордов, обвиненный в «буржуазном перерожденчестве», был арестован и расстрелян вместе с другим таким же «перерожденцем» генерал-майором Филиппом Трофимовичем Рыбальченко.
Особенно бедственным было положение миллионов военных инвалидов. Ни о протезах, ни о колясках, ни о подходящих для них помещениях государство всерьез не заботилось. Зато оно ежегодно заставляло их являться на переосвидетельствование, «точно бы у меня за это время могла вырасти нога», мрачно шутили инвалиды. Инвалидов с самыми тяжелыми увечьями, вместо того, чтобы дать им высокие пенсии и необходимые инвалидные устройства, Сталин приказал свозить с глаз долой в бывший Валаамский монастырь и иные малодоступные места, дабы они своим нищенством и жалким видом не портили настроение трудящимся. Инвалидов, которых в народе с чёрствой грубостью называли «обрубками», кормили, давали им вдоволь водки, и они тихо кончали свои дни в алкогольном дурмане и общении друг с другом. Логика была проста: сейчас о человеке думать некогда; надо первым делом вооружаться, чтобы победить капитализм. А когда коммунизм восторжествует во всем мире, тогда все и заживут хорошо. Потому подлинный гуманизм – это производство оружия, а не пенсии и не изготовление протезов и инвалидных колясок. Даже изувеченные солдаты Вермахта, не говоря об инвалидах армий союзников, оказались в бесконечно лучшем положении, чем русские воины-победители.
В мае 1945 г. огромное большинство населения под гром победных салютов и фейерверков с великим облегчением вздохнуло: наконец мир, самое страшное позади! Только Сталин не думал давать народу ни отдыха, ни облегчения. В своей работе «Экономические проблемы социализма в СССР» он говорил о неизбежном загнивании капитализма и связанным с этим ростом его агрессивности по отношению к соцстранам. Он призвал готовиться к новой войне, которая приведет к торжеству «социализма» во всем мире.
Традиционную коммунистическую фразеологию Сталин теперь еще в большей степени, чем в конце 1930-х гг. соединяет с игрой в возрожденную Российскую Империю.
В порядке начатого во время войны изменения внешнего облика режима, 15 марта 1946 г. народные комиссариаты стали называться министерствами, а Совнарком – Советом министров, как в настоящей России. Красная армия стала Советской армией. По указанию Сталина почти во всех гражданских ведомствах была введена форма для служащих: ее получили дипломаты, связисты, работники суда и прокуратуры. Школьников тоже нарядили в мундирчики и фуражки, девочек – в форменные блузки и фартуки, несколько напоминающие гимназическую форму царского времени. Обучение девочек и мальчиков стало еще в конце войны раздельным. В ряде элитных школ в подражание царским гимназиям ввели изучение латыни. Предполагали со временем ввести уроки и древнегреческого языка.
Вся история дореволюционной России на какое-то время была принята сталинским режимом. Но при этом особое благоволение оказывалось деспотам и тиранам – Ивану Грозному, Петру I. Те государи, которые пытались дать народу свободу, гражданские права – Александр I, Александр II, – игнорировались. Ни одного доброго слова не говорилось и о Манифесте 17 октября 1905 г., о двенадцати годах русского парламентаризма. Прославлялись не политические деятели – а генералы и адмиралы, инженеры, ученые. И Русско-японская и Первая мировая война стали темами для патриотических упражнений. Правда, употреблялась обычно формула – ученые изобретали, солдаты воевали, корабли строились вопреки «бездарному режиму Николая II». О развале фронта, Брестском мире старались теперь упоминать скороговоркой.
Цель новой сталинской идеологии была проста: заставить нищий и голодный народ гордиться сталинской империей и отдавать для нее свое счастье, свой труд и свою жизнь, не получая взамен ничего, кроме новых тягот и призрачного чувства сопричастности строительству великой державы. Те, кто не хотели отдавать себя Сталину добровольно, как и в 1930-е гг. отдавали себя принудительно. Их труд, счастье и саму жизнь отчуждал ГУЛАГ.
Пронесшаяся во время войны птицей надежда на лучшую жизнь исчезла в туманах густой идеологической лжи послевоенных лет и в тяжком, голодном, нищем быте. Люди опустили головы. Мало кто решался даже на нравственное, в глубине собственной совести, противостояние власти. Мечты и надежды военных лет оборвались возродившимся страхом и беспомощностью перед вездесущим сталинским режимом.
4.3.2. Внешняя политика СССР. Организация Объединенных Наций и всемирное признание сталинского режима. Углубление трений с западными союзниками. Дипломатия Сталина – Молотова
Победа над нацистской Германией и Японией сделали СССР великой державой, вершителем мирового порядка наряду с Соединенными Штатами и Великобританией. Казалось, что эта ситуация открывала перед Советским Союзом мирные перспективы на многие годы вперед. По договоренности, достигнутой во время переговоров в Думбартон-Оксе (США) в 1944 г., СССР стал одним из главных учредителей Организации Объединенных Наций (ООН) и получил постоянное место в Совете Безопасности ООН, наряду с США, Великобританией и Китаем. 25 апреля 1945 г. делегаты от 50 стран собрались в Сан-Франциско на Конференцию Объединенных Наций и подготовили Устав ООН. 25 июня 1945 г. он был принят и четыре месяца спустя, после ратификации ведущими державами, вступил в силу. Первая сессия ООН открылась 10 января 1946 г. в Лондоне (в последующем ООН переехала в Нью-Йорк). В отличие от Лиги Наций, где СССР был лишь одним из десятков стран-членов, в ООН он мог налагать вето на любые неугодные решения. Таким образом, как с гордостью заявлял Молотов, «ни один международный вопрос не может решаться без участия СССР». Первым постоянным представителем СССР в ООН стал А.А. Громыко.
Историческая справка
Андрей Андреевич Громыко (1909–1989) родился в семье белорусских крестьян в деревне Громыки Гомельского уезда Могилевской губернии, но считал себя русским. Получил экономическое образование в Минске, сперва в сельскохозяйственном техникуме, потом в институте. В 1931 г. вступил в ВКП(б). В 1934 г. был переведен в ВНИИ экономики сельского хозяйства. В 1939 г. решением кадровой комиссии ЦК ВПК(б) направлен на работу в Наркомат иностранных дел, опустошенный арестами и чистками. Тут же неподготовленный, без знания английского языка, Громыко был направлен в посольство СССР в Вашингтоне. В 1943 г. он стал послом в США, сменив Максима Литвинова. В отличие от своего предшественника, Громыко не страдал «еврейским пунктом» и был абсолютно предан Сталину. В апреле 1945 г. Громыко, замещая Молотова, был главой советской делегации на конференции Объединенных Наций в Сан-Франциско. Принимал активное участие в депортации советских военнопленных из США в СССР. В годы ранней холодной войны выдвинулся на пост одного из главных помощников Молотова, а затем Вышинского в МИД СССР. Играл большую роль в дипломатической игре по германскому вопросу, подготовке корейской войны. Опала Молотова задержала его карьерный рост. В конце жизни Сталина был послом в Великобритании, где написал докторскую диссертацию по экономике. После смерти Сталина стал первым заместителем министра иностранных дел, с 1957 г. стал министром и пробыл на этой должности до лета 1985 г. Сталин и Молотов ценили Громыко за неукоснительное выполнение им их инструкций и жесткую манеру вести переговоры. На Западе Громыко получил прозвище «мистер нет». Воспитанник «дипломатической школы» Сталина – Молотова, он считал высшим достижением советской внешней политики соглашения в Ялте и Потсдаме.
Еще в середине 1945 г. казалось, что оптимальным курсом для СССР будет продолжение сотрудничества с Великобританией и, прежде всего, с США. В июле 1944 г. Громыко принял участие в переговорах в г. Бреттон-Вудс (Нью-Хэмпшир, США) о создании системы регулирования международных финансов. Эти переговоры также шли в рамках обеспечения будущей международной безопасности. 27 декабря 1945 года, после ратификации Бреттон-Вудских соглашений 28 государствами, начали свою работу Международный Валютный фонд (МВФ) и Всемирный Банк реконструкции и развития. Обе организации оказывали помощь кредитами за счет международного золотовалютного резерва, образованного из добровольных взносов стран-участниц.