История России. Факторный анализ. Том 2. От окончания Смуты до Февральской революции
Шрифт:
рис. 3.8. Численность населения в Центральном районе и на территории всей первой ревизии в сопоставлении с данными о росте рекрутов (по годам рождения). [745]
Поскольку индекс реальной заработной платы в условиях крепостничества искажает картину динамики потребления, то современные исследователи часто используют биометрическую информацию, в частности, данные о росте рекрутов. Рост рекрутов в традиционном обществе, не испытывающем влияния усовершенствований в здравоохранении, очевидно, тесно связан с величиной потребления, и кривая роста рекрутов на рисунке 3.8 до некоторой степени заменяет кривую потребления в обычной логистической схеме. При рассмотрении этих данных необходимо, однако, учитывать, что рост рекрутов, родившихся, скажем, в 1740-х годах отражает не только уровень жизни в эти годы, но и положение в период до призыва рекрута, то есть также и в 1750-е
745
Подсчитано по: Кабузан В. М. Народонаселение России… Табл. 17; Миронов Б. Н. Антропометрический подход… Табл. 3.
Необходимо также учитывать динамику колонизационного процесса; в колонизируемых областях уровень жизни был выше, чем в Центре, и население там росло быстрее. Кроме того, с 1740-х годов стал более интенсивным подвоз продовольствия с Юга в Центральные области, что сделало возможным организацию обмена ремесленных изделий Центра на хлеб, и улучшило продовольственное положение. Население Центральных областей вновь стало расти, хотя этот рост был медленным.
После 1760-х годов положение стало постепенно ухудшаться, и временно ослабевшее Сжатие вновь усилилось, причем причиной этого усиления был не только рост населения, но и увеличение ренты.
В итоге можно считать, что общее поведение цен и потребления, во всяком случае, с середины XVIII века соответствовало прогнозу демографически-структурной теории: рост населения сопровождался ростом цен и падением потребления. До 1760-х годов тенденции в ценах и потреблении были неустойчивыми и определялись взаимодействием трех факторов: роста населения, расширения экологической ниши за счет колонизации Черноземья и перераспределения ресурсов внутри структуры «государство – элита – народ». Колонизация Черноземья привела, в частности, к существенному падению цен и увеличению потребления в 1740 – 1750-х годах, а перераспределение ресурсов – к падению потребления в 1720-х годах. Перераспределение ресурсов сказывалось на динамике потребления и далее, во второй половине XVIII века.
3.10. Выводы
В какой мере трехфакторная модель может объяснить развитие России во второй половине XVIII века?
Изучение диффузионных процессов показывает, что в 1750-х годах в Россию пришла новая волна диффузионного влияния, исходившая из Пруссии. Петр III предпринял первую попытку трансформации по прусскому образцу, но она вызвала традиционалистскую реакцию и военный переворот 1762 года. Этот переворот означал новое – и на этот раз решительное – поражение диффузионного абсолютизма. В ходе этой «дворянской революции» и в последующие десятилетия произошла новая трансформация структуры, включавшая освобождение дворянства от служебных обязанностей перед государством и превращение его в сословие независимых собственников, отягчение крепостного права, приблизившее положение крепостных к положению рабов, масштабное перераспределение ресурсов в пользу дворянства, выразившееся в резком сокращении реального размера налогов и росте ренты. Дворянство получило в свои руки власть на местах и в значительной мере определяло политику правительства. Это означало превращение этатистской монархии в служащую интересам элиты дворянскую монархию. Вестернизация приобрела отчетливо элитарный характер и служила теперь не интересам государства, а потребительским целям элиты. Произошла смена приоритетов с военного и экономического реформирования по шведско-голландскому образцу на перенимание элитарной французской культуры.
Дворянство оказывало давление одновременно на государство и крестьянство. Сокращение государственных доходов привело к ослаблению государства и армии. С другой стороны, рост ренты привел к искусственному сужению экологической ниши и структурному кризису 1787 года. Кризис 1787–1788 годов был переломным моментом, заставившим как правительство, так и дворян, осознать тяжесть положения крестьянства. Дворянство было вынуждено на время смириться с невозможностью увеличения ренты, и более того, в результате инфляции она стала уменьшаться. Со своей стороны, правительство впервые обратилось к мерам, которые в период Сжатия проводят многие государства, и Павел I ограничил размеры крестьянской барщины. При Павле I монархия вновь предприняла попытку трансформации по прусскому образцу: она на время вышла из подчинения дворянства, попыталась регулировать отношения между сословиями и перераспределять в свою пользу экономические ресурсы. Это позволило увеличить военные расходы и усилить армию, но в конечном счете конфликт с дворянством привел к государственному перевороту и гибели Павла I.
В целом анализ в рамках трехфакторной модели показывает, что XVIII столетие было периодом колонизации и роста России как в отношении территории, так и в отношении численности населения. В 1730-х годах в Центральном районе появились первые признаки Сжатия, но в 1740 – 1750-х годах колонизация Черноземья и организация торгового обмена между Черноземьем и Центром позволили отчасти разрядить ситуацию и увеличить потребление. Но в дальнейшем тенденция к уменьшению потребления снова возобладала. На эту общую картину накладывалась структурно-демографическая динамика, состоявшая из ряда трансформаций структуры, каждая из которых вызывала отток ресурсов от народа и структурный кризис.
Глава IV
Начало сжатия
4.1. Французский образец
Как отмечалось выше, Франция была центром одной из трех диффузионных волн, оказывавших влияние на Россию во второй половине XVIII века. Влияние Франции основывалось на культурном, а не на военном превосходстве; в военном отношении Франция середины XVIII века отставала от Пруссии и Австрии. Однако во второй половине столетия волна военных преобразований дошла и до Франции, и здесь была предпринята решительная реформа артиллерии, связанная с именем генерала Ж.-Б. Грибоваля. Грибоваль долгое время служил в австрийской армии под началом генерал-фельдцейхмейстера князя Лихтенштейна, поэтому в своих преобразованиях он широко использовал австрийский (а также прусский и русский) опыт. Так же, как Лихтенштейн, Грибоваль свел всю артиллерию к нескольким стандартным образцам. Орудия стали отливаться цельными и потом рассверливаться, вес пушек был существенно облегчен, но главное – были усовершенствованы лафеты (которые получили железные оси и чугунные втулки колес) и механизмы наводки. Позднее, с 1800 года, французская артиллерия так же, как и австрийская, стала «ездящей». [746]
746
Нилус А. Указ. соч.; Строков А. А. История военного искусства. Капиталистическое общество. М., 1965. С. 52.
В конечном счете труды Фридриха II, Лихтенштейна, Шувалова и Грибоваля привели к тому, что составлявшие полевую артиллерию мощные 6– и 8-фунтовые орудия стали столь же подвижными, как 3-фунтовые полковые пушки. «Подвижность имела неожиданные последствия, она произвела полную революцию в употреблении артиллерии», – отмечал А. Нилус. [747] Прежде батареям полевой артиллерии редко удавалось сменить позицию на поле боя, теперь появилась возможность маневра артиллерией и сосредоточения ее на участке прорыва. Слабая полковая артиллерия стала ненужной; в случае нужды ее заменяли придаваемые полкам мощные батареи. [748] Появление мощной мобильной артиллерии привело к переменам в тактике. Новые орудия позволили увеличить дальность картечного выстрела с 200 до 300–500 метров. В то же время дальность ружейного выстрела по-прежнему составляла 200–220 метров; таким образом, картечь новых орудий поражала пехотинцев прежде, чем те успевали выстрелить. Сила артиллерийского огня в 6 – 10 раз превосходила силу огня пехотных линий. Это в значительной мере обесценило значение ружейного огня и той «прусской муштры», с помощью которой достигалась скорострельность. [749]
747
Нилус А. Указ. соч.
748
Бескровный Л. Г. Указ соч. С. 322; Прочко И. С. История развития артиллерии. СПб., 1994. С. 181.
749
Строков А. А. Указ соч. С. 52, 145; Эглунд П. Указ соч. С. 93; Бескровный Л. Г. Русская армия и флот в XIX веке. М., 1973. С. 330.
На смену линейной тактике шла тактика рассыпного строя и колонн. Рассыпной строй, заменивший прежнюю линию, был менее уязвим для картечи, и солдаты могли стрелять не торопясь, прицельно. Для того чтобы сделать стрельбу более прицельной, приклад ружья стали вытачивать изогнутым, как у охотничьих ружей. Кроме того, некоторые солдаты («егеря») были вооружены нарезными ружьями, «штуцерами». Штуцер стрелял на 700 метров, но его было трудно заряжать, поэтому скорострельность составляла всего лишь один выстрел в 4–5 минут. [750]
750
Там же. С. 40, 318.
Главным элементом новой тактики была колонна – боевой порядок, созданный французской революцией. Его появление было связано с глубокими преобразованиями социального строя Франции и с введением всеобщей воинской повинности. До революции французская армия была в основном наемной, и (поскольку наемники обходились дорого) ее численность составляла лишь 172 тыс. солдат – меньше, чем в Австрии и Пруссии, армии которых пополнялись посредством рекрутирования. Когда в 1792 году Австрия и Пруссия объявили войну французскому революционному правительству, оно было вынуждено мобилизовать все силы страны и пошло на беспрецедентный шаг, введя всеобщую воинскую повинность. Если рекрутские наборы давали одного солдата с 10 или 20 дворов, то всеобщая повинность ставила под ружье всех молодых мужчин, и один лишь набор 1793 года дал 450 тыс. рекрутов. В 1794 году численность французской армии достигла одного миллиона солдат! Эту армию необходимо было снарядить и вооружить, и якобинская диктатура превратила страну в огромный военный лагерь, живущий по законам регулируемой экономики. Все зерно, кроме небольшого «семейного запаса», подлежало сдаче в государственные хранилища, рыночная торговля прекращалась. Население городов снабжалось из государственных амбаров по карточкам. Была введена система принудительного труда по фиксированным расценкам; за один год было построено 39 оружейных заводов, производство чугунных пушек увеличилось с 900 до 12 тыс., производство бронзовых пушек – до 7 тыс. Во Франции, как в России при Петре I, пушки отливали из снятых с церквей колоколов. [751]
751
Там же. С. 7, 14, 22, 27.