История России. Факторный анализ. Том 2. От окончания Смуты до Февральской революции
Шрифт:
Другая проблема, вызванная расширением распашки, была связана с недостатком пастбищ. «Уже при самом наделении крестьян землей отведенная им в наделах кормовая площадь в виде сенокосов и пастбищ являлась недостаточной для прокорма того количества скота, которое необходимо было содержать в соответствии с размерами полученной ими пахотной площади… – констатирует „Совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности“. – Указанное несоответствие все более и более усиливалось вследствие широко применявшегося почти всюду обращения сенокосных и пастбищных угодий под пахоту… Ближайшим результатом… сокращения кормовой площади явился количественный упадок скотоводства». [1279] В конце XIX века на душу сельского населения в России приходилось в 3 раза меньше кормов, чем во Франции, и в 20 раз (!) меньше, чем в США. [1280] Постоянный недостаток кормов привел к деградации скота, к увеличению числа малорослых, легковесных и низкопродуктивных животных. Средний вес рабочей лошади составлял около 18 пудов, в то время как в Америке – 40 пудов, а в Англии – 55 пудов. [1281]
1279
Сельскохозяйственная техника… С. 8, 12.
1280
Лубны-Герцык
1281
Сельскохозяйственная техника… С. 17.
Э. Вольф придает недостатку пастбищ и лесных угодий настолько большое значение, что говорит об «экологическом кризисе», поразившем крестьянское хозяйство в результате нарушения необходимого баланса между земледелием и животноводством. [1282] Дело в том, что недостаток скота не позволял обеспечить поля навозным удобрением; к примеру, в Михайловском уезде Рязанской губернии навоза хватало только на седьмую часть паров. [1283] С другой стороны, при нехватке пастбищ крестьяне были вынуждены пасти скот на парах, а это уменьшало урожайность на 20–30 %. По данным Полтавского опытного поля при заблаговременной июльской вспашке пара (после чего пастьба скота невозможна) получали урожай яровой пшеницы в 75 пудов с десятины, а при весенней вспашке непосредственно под посев – 51 пуд. [1284] Именно это обстоятельство – использование пара под пастбище – в значительной степени объясняло разницу в урожайности крестьянских и помещичьих полей. Другое преимущество помещичьих экономий заключалось в применении дорогих сортировок для отбора семенного зерна. Что же касается использования плугов, то оно давало лишь кратковременное увеличение урожайности. [1285]
1282
Вольф Э. Р. Крестьянские восстания // Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном мире. М., 1992. С. 296.
1283
Сельскохозяйственная техника… С. 29.
1284
Там же. С. 27.
1285
Там же. С. 30, 32.
Парадоксально, что хотя крестьяне старались до максимума расширить пашни, размеры посевов на Черноземье практически не росли. Это объясняется тем, что ввиду истощения земли крестьяне были вынуждены все большую ее часть отводить под пар. [1286] Посевные площади уже не увеличивались, и шло соревнование между ростом населения и урожайности. Представляет интерес оценить, каковы были чистые сборы на душу населения у бывших государственных и бывших крепостных крестьян. К 1877 году душевая обеспеченность землей по сравнению с 1861 годом уменьшилась и составляла в среднем по Черноземью для помещичьих крестьян 1,08 десятины, для государственных крестьян – 1,9 десятины. Известно, что малоземельные крестьяне сеяли на десятину надела немного меньше, чем многоземельные, а урожайность у обеих групп крестьян была практически одинаковой. [1287] По официальным данным, в 1870-х годах десятина надела давала в год в среднем давала 15,1 пуда зерна, [1288] если же принять 7-процентную надбавку к валовым сборам – то 16,5 пуда. Таким образом, с учетом надбавки, на Черноземье государственные крестьяне могли получать со своих наделов примерно 32 пуда на душу, а бывшие помещичьи крестьяне – около 18 пудов хлеба на душу. В целом душевые сборы на наделах бывших помещичьих крестьян не очень отличались от дореформенных – уже тогда помещики оставляли крестьянам лишь такое количество земли, которого только-только хватало на пропитание.
1286
Фурсов В. Н. Классовая борьба в деревне Центрально-Черноземных губерний пореформенной России. Воронеж, 1991. С. 20.
1287
Ковальченко И. Д., Моисеенко Т. Л., Селунская Н. Б. Социально-экономический строй крестьянского хозяйства Европейской России в эпоху капитализма. М., 1988. Табл. 9.
1288
Рассчитано по: Дружинин Н. М. Русская деревня на переломе… Табл. 10, 11; Материалы Комиссии 1901 г. Табл. XV; Янсон Ю. Опыт статистического исследования о крестьянских наделах и платежах. СПб., 1881. С. 48–58. Цены: Миронов Б. Н. Хлебные цены… Приложение. Табл. 9, 11. Данные о повинностях с души в Центральном районе взяты для Московской губернии.
В этих условиях, имея минимальные наделы, крестьяне должны были платить оброки, налоги и выкупные платежи. Одним из первых экономистов, попытавшихся оценить, могут ли крестьяне нести эти повинности, был Ю. Янсон. Опираясь на данные Янсона, можно подсчитать, что государственные крестьяне Черноземья должны были платить в 1870-х годах в среднем сумму, эквивалентную 7,0 пудам хлеба с души; помещичьи крестьяне на выкупе должны были платить 8,2 пудов, крестьяне, оставшиеся на оброке – 9,8. Собственно налоги (подушная подать, земские и мирские платежи) в этих суммах были эквивалентны в среднем 3,3 пудам хлеба. [1289]
1289
Подсчитано по: Янсон Ю. Указ. соч. С. 51–58.
Государственные крестьяне, имея в среднем около 32 пудов хлеба на душу, могли продать 7 пудов, чтобы заплатить налоги, и им оставалось достаточно хлеба на потребление. Эти крестьяне составляли основу достаточно многочисленной прослойки зажиточных «сельских обывателей». В Курском уезде, например, в 1881–1882 годах четвертая часть всех крестьянских дворов имела по меньшей мере 3 лошади. [1290] Государственные крестьяне преобладали также в Воронежской губернии, где в 1887–1896 годах было проведено первое бюджетное обследование. Данные воронежского обследования относятся в основном ко времени до голода 1892 года, после которого положение в деревне резко ухудшилось. Результаты обследования анализировались различными авторами в двух группировках, когда хозяйства делились на группы либо по количеству рабочего скота, либо по размерам надела. Первая группировка позволяет выделить слой безлошадных крестьян-рабочих, который резко отличается от других крестьян тем, что основную часть своего скромного дохода эти крестьяне получали от работы по найму. Интересно, что крестьяне, имеющие одну лошадь, имели меньший душевой доход, чем крестьяне-рабочие, обе эти категории бедняцкого населения представлены малыми, по-видимому, в основном, молодыми семьями, и вместе охватывают 45 % дворов. Потребление хлеба, указанное в этой и в следующих таблицах, – это потребление в пищу без учета кормов. Что касается потребления мяса, то оно сильно зависит от времени года: потребление летом примерно в полтора – два раза ниже потребления осенью и зимой, когда проводились бюджетные обследования – поэтому полученные при обследованиях цифры не характеризуют потребления мяса на протяжении всего года. Уровень потребления хлеба в бедняцких семьях лишь немного превышал минимальную норму (15,5 пуда); в других группах потребление значительно больше, но в настоящее время доказано, что эти цифры завышены, что часть зерна, потребляемого по бюджетным данным в пищу, в действительности расходовалась на фураж. [1291] Хозяйства с 2–3 лошадьми образуют 40 %слой середняков, душевой доход в этих хозяйствах в полтора раза больше, чем у бедняков, середняки потребляют значительно больше хлеба и в 2,5 раза больше мяса. Необходимо отметить, что на уплату налогов и повинностей шла сравнительно небольшая доля чистого дохода крестьян – от 8 до 12 % (см. таблицу 6.3).
1290
Дружинин Н. М. Русская деревня на переломе… Табл. 25.
1291
Давыдов М. А. Очерки аграрной истории России в конце XIX – начале XX вв. М., 2003. С. 194–198.
Е. Вильбур дополняет эти сведения географическим анализом и показывает, что в четырех из 12 уездов губернии среднее число лошадей и волов на двор составляло 3,3, то есть это были довольно зажиточные уезды. В целом, по мнению Е. Вильбур, положение крестьян Воронежской губернии было отнюдь не бедственным, и имелось много зажиточных хозяйств. [1294] В этом нет ничего удивительного: материалы Л. Н Маресса показывают, что Воронежская губерния была самой зажиточной губернией Черноземья, здесь преобладали бывшие государственные крестьяне, и положение крестьян было много лучше, чем в северной части района. [1295]
1292
Подсчитано по: Кореневская Н. Н. Бюджетные обследования крестьянских хозяйств в дореволюционной России. М., 1953. С. 119, 122–123; Ленин В. И. Развитие капитализма в России. М., 1986. С. 117, 129.
1293
Подсчитано по: Щербина Ф. А. Крестьянские бюджеты. Воронеж, 1900. С. 175, 274–285.
1294
Wilbur E. Was Russian Peasant Agriculture Really That Impoverished? New Evidence from a Case Study from the «Impoverished Center» at the End of the Nineteenth Century // The Journal of Economic History. 1983. Vol. XLIII. № 1. P. 139, 143.
1295
Маресс Л. Н. Указ. соч. С. 79–80.
С другой стороны, данные об уровне смертности показывают более негативную картину. Данные, представленные в таблице 6.4 получены в результате проведенной в губернии сплошной подворной переписи.
Несмотря на то, что малоземельные крестьяне (до 5 дес.) потребляли лишь на 20 % меньше хлеба, чем зажиточные (имевшие 15–25 дес.) уровень заболеваемости и смертности у них был намного выше, что свидетельствует о большом значении других факторов, одним из которых, очевидно, являлись тяжелые условия жизни крестьян, уходивших на заработки.
Одним из основных способов получения дополнительного заработка была аренда помещичьей земли или работа на помещика. В 1877 году у бывших помещичьих крестьян Черноземья было 5,6 млн. дес. надельной земли (21 % ко всей частной и надельной земле), у государственных крестьян – 10,5 млн. дес. (39 %), у дворян было 8,6 млн. дес. частной земли (32 %), у купцов и горожан – 1,1 млн. дес. (4 %), кроме того, было еще 0,8 млн. дес. (3 %) частной земли, купленной крестьянами у помещиков. [1296]
1296
Подсчитано по: Материалы Комиссии 1901 г. Табл. VIII.
Хотя крестьяне иногда покупали землю у разорившихся помещиков, необходимо отметить, что в соответствии с прогнозом демографически-структурной теории цена на землю постоянно росла. По нотариальным данным средняя стоимость продававшейся в семи Центрально-Черноземных губерниях земли составляла в 1868–1877 годах 42,5 руб. за дес, в 1878–1881 годах – 61,4 руб., в 1888–1897 – 81,6 руб. [1297] Купить участок земли по таким ценам могли лишь немногие зажиточные крестьяне. Обычно при недостатке земли ее брали в аренду. По расчетам А. М. Анфимова, арендная плата на Черноземье в 1887 / 88 году составляла 52 % валового урожая, в 1901 году – 42 %. [1298]
1297
Подсчитано по: Чернышев И. В. Аграрный вопрос в России (от реформы до революции). Материалы и комментарии. Курск, 1927. С. 81. Табл. 2.
1298
Анфимов А. М. Земельная аренда в России в начале XX века. М., 1961. С. 163.
Прежде всего, необходимо оценить относительную величину арендной платы, понять, много это или мало – 40–50 % урожая? Массовая аренда земли у частных землевладельцев была новым явлением российской истории, в крепостной период (после введения подушной подати) она не была распространена, поэтому сравнение возможно только с временами до введения крепостного права или с другими странами. В конце XVI века обычная арендная плата составляла 1/6 – 1/5 урожая, то есть была много меньше – но в те времена было изобилие свободных земель. Норма арендной платы в половину урожая была характерна для перенаселенных стран, где рабочая сила была дешева, например, для Китая в середине XIX века. Как правило, в начале демографического цикла, при наличии свободных земель арендная плата была низкой, а затем по мере роста населения и обострения аграрного кризиса она возрастала, например, с начала XVI по середину XVII века арендная плата увеличилась во Франции с 20 % до 50 % урожая. [1299] Таким образом, величина арендной платы в 40–50 %, наблюдавшаяся в России во второй половине XIX века, характерна для периодов перенаселения и аграрного кризиса; это было свидетельство острой нехватки пашен.
1299
Абрамович Г. В. Государственные повинности частновладельческих крестьян северо-западной Руси в XVI – первой четверти XVII века // История CCCP. 1972. № 3. С. 80; Le Roy Ladurie E. The French peasantry, 1450–1660. Aldershot, 1987. P. 177; Фань Вэнь-лань. Новая история Китая. М., 1955. С. 143.