История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III

Зубов Андрей Борисович

Исход противостояния между ГКЧП и российскими властями решился 20 августа, когда Ельцин и его сторонники пресекли попытки захвата Белого дома путчистами, переломили ход событий в свою пользу и взяли под контроль ситуацию в России. А утром 21 августа Борис Ельцин на экстренном заседании Верховного Совета РСФСР сообщил, что «группа туристов» из числа лидеров ГКЧП едет в аэропорт Внуково, чтобы лететь оттуда в Крым для замаливания грехов перед законным Президентом СССР. Горбачев их принять отказался. По приказу Ельцина они были арестованы. Вечером того же дня члены ГКЧП были возвращены в Москву в качестве арестантов. Подавленный Горбачев вернулся в Москву, по собственному признанию, как «в другую страну». На пресс-конференции он обмолвился, что «всего всё равно не расскажет». Ельцин до правды и не докапывался.

Безусловно, что как

политический стратег Ельцин, уже утром 19 августа заклеймивший действия ГКЧП как «самое тягчайшее государственное преступление», а его участников как «государственных преступников», и предпринявший решительные и четкие меры по организации сопротивления, оказался на голову выше путчистов. Именно в августовские дни 1991 г. он приобрел известность гроссмейстера экстремальных ситуаций. Но главные просчеты путчистов были все же связаны отнюдь не с недоучетом «фактора Ельцина».

Среди таковых на первом месте оказалась неспособность ГКЧП реалистически оценить возможную реакцию российского населения на свои действия. Эта реакция со стороны политически активных масс характеризовалась решительным неприятием заговора и твердой поддержкой российского правительства. Особенно ярко это проявилось в Москве.

Другой главный просчет путчистов заключался в явной переоценке власти центра над союзными республиками. Большинство среди них достигли уже той степени суверенности, которая исключала в их глазах легитимность действий ГКЧП. Они заняли в отношении акций путчистов позицию или осуждения, или непризнания. С точки зрения возможностей подчинения республик указам ГКЧП путч безнадежно запоздал, он в условиях августа 1991 г. мог только ускорить процесс их «разбегания» из СССР. Это и стало важнейшим следствием августовских событий, начавшихся как заговор с целью сохранения СССР, КПСС, власти старой партийно-государственной элиты, но обернувшихся антикоммунистической «бархатной революцией», которая разрушила союзные государственные структуры, власть КПСС, ее саму и «Союз нерушимый республик свободных».

Свидетельство очевидца

В самый напряженный момент, 20–21 августа, как вспоминал будущий начальник КГБ по Москве Е. В. Савостьянов, КГБ уклонился от силовых действий в отношении противников путчистов. «В КГБ и связанных с ним структурах произошел раскол. Меньшинство активно поддержало действия ГКЧП и было готово идти на штурм Белого дома, но подавляющая часть сотрудников управления КГБ по Москве, практически все руководители основных оперативных служб категорически заявили, что на кровопролитие не пойдут даже под угрозой военного трибунала за невыполнение приказа в условиях военного положения. Так, начальник 6-й службы Б. Добрушкин, собрав сотрудников, спросил: «Кто готов идти против народа?» Эта позиция сотрудников была изложена на решающем оперативном совещании, которое проводил один из заместителей Крючкова – В. Агеев». – Е. Савостьянов. В августе 91-го // Август 1991. Конец КПСС. Воспоминания участников событий: Документы. М., 2006. С. 14–15.

С 22 августа Ельцин и российские демократы стали пожинать плоды своей политической победы. Над Белым домом 22 августа был спущен красный флаг РСФСР и взвился бело-сине-красный национальный флаг России, объявленный указом президента Ельцина государственным символом страны. 23 августа во время встречи с депутатами Верховного Совета РСФСР Горбачеву было предъявлено требование немедленно подписать указ о роспуске КПСС. Президент СССР скрепя сердце принял этот и другие ультиматумы Ельцина. Начался обвальный распад союзных структур: Горбачев был вынужден принять ультимативные требования Ельцина и Верховного Совета РСФСР: отказаться от поста Генерального секретаря ЦК КПСС и распустить компартию «как преступную организацию», ликвидировать союзный кабинет министров и КГБ. ЦК КПСС заявил о самороспуске. Имущество КПСС было объявлено национализированным. Здание ЦК КПСС на Старой площади в Москве было опечатано сторонниками Ельцина (Евгением Савостьяновым и Александром Музыкантским). Вооруженные силы, КГБ и МВД перешли под фактическую власть Президента РСФСР Ельцина.

Огромная энергия общества, мобилизованная противостоянием 19–21 августа, искала себе выхода, и возникло стремление занять и очистить здания КГБ на Лубянке. Правительство Ельцина этому воспротивилось и «перенаправило» энергию толпы на снос памятника Дзержинскому. Тем не менее, КГБ был переподчинен правительству РСФСР под руководством В. В. Бакатина. Вскоре из него были выделены внешняя разведка, служба связи, пограничная охрана и другие подразделения. За два года около половины сотрудников покинуло «органы».

ДОКУМЕНТ

Москва. Мэр. Распоряжение.

О демонтаже памятника Ф. Э. Дзержинскому.

В связи с тем, что руководство КГБ СССР принимало самое активное участие в подготовке и осуществлении государственного переворота 19–22 августа 1991 г. и учитывая, что памятник Ф. Э. Дзержинскому является символом органов ВЧК – ГПУ – НКВД – КГБ СССР, сыгравших преступную роль в истории народов России:

1. Демонтировать памятник Ф. Э. Дзержинскому на Лубянской площади.

2. Правительству Москвы рассмотреть вопрос о судьбе других памятников, памятных знаков и иных объектов на территории города, сооруженных или названных в честь государственных и партийных деятелей СССР и иностранных государств.

Мэр города Москва Г. Х. Попов

В эти дни почти всеобщего ликования почти незаметными прошли несколько странных смертей. 23 августа у себя дома был найден Борис Пуго и его жена, убитые выстрелами из пистолета. Убийца аккуратно положил пистолет на тумбочку. На следующий день в своем кабинете в Кремле был найден повешенным советник Горбачева маршал Сергей Ахрамеев. 26 августа с балкона своей квартиры, расположенной недалеко от Арбата, выпал и разбился насмерть управляющий делами ЦК КПСС и всеми деньгами партии – Николай Кручина. Через сорок дней точно так же выпал из окна и разбился насмерть предшественник Кручины по должности управляющего делами ЦК КПСС 81-летний Г. Павлов. Еще через десять дней точно так же погиб Д. Лисоволик, заместитель руководителя международного отдела ЦК КПСС. Ни убийц, ни причин гибели этих людей не сыскали и по сей день. Все эти смерти предпочли объявить самоубийствами, хотя многие в то время говорили, что эти люди были причастны к так называемым «деньгам партии» – тайным многомиллиардным инвестициям руководителей СССР в капиталистическом мире.

Роспуск 19-миллионной компартии СССР не вызвал нигде ни одной попытки сопротивления или протеста. Несколькими днями позже на V внеочередном съезде объявил о самороспуске Съезд народных депутатов СССР.

5.3.15. Последняя осень СССР. Беловежские соглашения

Теперь Президент СССР Михаил Горбачев обладал только тенью былой власти. Вся реальная власть сосредоточилась в руках Ельцина и той огромной массы его сторонников, которые, выйдя по всей России на демонстрации поддержки Президента России, не позволили антидемократическому путчу осуществиться. Горбачев был побежден, и перед Ельциным открывалась возможность пойти по тому пути, который как раз в этот год одна за другой выбирали все восточноевропейские страны – от Польши до Эстонии – на гребне народных устремлений продолжить антикоммунистическую революцию. Объявить коммунистический режим от начала незаконным (это было так естественно после объявления вне закона КПСС), провозгласить преемство с докоммунистической Россией и её правопорядком (восстановление трехцветного флага, казалось бы, символически уже начинало этот процесс), объявить о восстановлении прав собственности, попранных незаконной большевицкой властью (т. н. реституция вещных прав), провести очистку государственного аппарата от лиц, запятнавших себя сотрудничеством с преступным режимом (т. н. очищение – люстрация), и, наконец, провести свободные выборы в восстановленную Государственную Думу (коль уж с советской властью покончено). Выборы, безусловно, принесли бы Ельцину и его движению, как бы он его ни назвал, убедительную победу в ту осень.

Но Президент России не сделал ничего подобного. Волна народного воодушевления спала, трудные будни продолжились, серьезные преобразования не наступили. Почему Борис Ельцин избрал не путь продолжения антикоммунистической революции, как восточноевропейские страны, а путь ее угашения? Возможно, он понимал, что начни он люстрации и правопреемство, то сам и попадет под них, как активный и инициативный партийный функционер на протяжении многих лет. И придется тогда ему разделить судьбу Горбачева, а гребень революционной волны поднимет иного народного избранника, чистого от сотрудничества с большевицким режимом.