История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III
Шрифт:
Неспособность судов обеспечить исполнение договоров вела к самосуду и убийству неплательщиков, а неспособность милиции защитить предпринимателей – к созданию мафиозных группировок, которые брались обеспечить своим клиентам «крышу». Эти группировки часто сами занимались вымогательством – принято считать, что «крыша» стоила предприятию около 1/10 его доходов. Расплодилось и множество вполне законных частных охранных фирм, в них заняты были десятки тысяч человек, ушедшие из армии, МВД и КГБ, где тоже платили теперь гроши.
Коммерческие дела тесно переплелись с криминальными. Новый класс предпринимателей был политически и социально крайне пестрым: там можно было найти всех: от «демократов» до коммунистов, и от чекистов до уголовников. Поскольку в советское время предпринимательство было уголовно наказуемо, многие «цеховики» тех лет познакомились в заключении с воровским миром и с ним сблизились. Постепенно всё же отстраивалась рыночная инфраструктура: биржи, валютный рынок, банковская система, регулирование которой совершенствовалось. Широко известным провалом в этой области стало возникновение в 1992–1993 гг. финансовых «пирамид» – операций по вкладам, обещавшим неимоверно высокую прибыль, которая выплачивалась из денег, взятых взаймы. Острая инфляция делала это возможным. Когда инфляция пошла на убыль, пирамиды («Властилина», «МММ» – «у МММ нет проблем» и другие) рухнули. Множество «обманутых вкладчиков» во второй раз (после потери советских сбережений) разочаровались в политике реформ. Государство не потрудилось предупредить вкладчиков, что такое пирамиды и почему в них деньги вкладывать не надо. Это упущение было не единственным: правительство вообще не очень стремилось объяснять обществу свои действия.
Главнейшая опора рыночного хозяйства – это государственный механизм бюджетной и денежной политики. Его тоже надо было создавать заново, в труднейших политических условиях, когда все требования обнищавшего народа потворствуют, а не противодействуют инфляции.
В принципе, бюджетная политика (то, как государство расходует деньги) должна быть строго отделена от кредитно-денежной (того, как государство деньги создает), иначе инфляция обеспечена. Только в СССР этот принцип не действовал, так как деньги самостоятельной силы не имели; и выпуск и трату денег определял план. Эту систему унаследовала послесоветская Россия, с двумя важными изменениями: никакой план более не ограничивал Центральный банк в выпуске или расходовании денег, а сам банк был подчинен Верховному Совету, который вскоре стал в оппозицию правительству. В Верховном Совете возобладали интересы «красных директоров», которые «выбивали» своим предприятиям дешевые кредиты, тем самым раздувая инфляцию. Деньги в бюджет выделялись Центральным банком напрямую, и лишь позже стали выдаваться взаймы.
Помимо субсидий промышленности важным источником инфляции стали соседи России – бывшие советские республики. Хотя печатать наличные советские рубли мог только Центробанк России, 14 других центральных банков могли выдавать безналичные рублевые кредиты, что бесконтрольно ускоряло инфляцию. Значительная доля валового внутреннего продукта России в 1992 г. утекла в бывшие союзные республики – за исключением прибалтийских, которые поспешили ввести свои валюты. Единое рублевое пространство было полезно для сохранения торговых связей, но оно (как и планировавшаяся тогда единая европейская валюта) требовало единого центрального банка, на что бывшие союзные республики не соглашались.
Только в конце июля 1993 г. советские рубли были объявлены недействительными и заменены российскими. Это помогло укрепить рубль, но больно ударило по предприятиям, у которых поставщики или потребители находились в других странах бывшего СССР. Наспех созданные там новые валюты подверглись взрыву беспорядочной инфляции. Взаиморасчеты с этими странами стали налаживаться не скоро. Разрыв старых хозяйственных связей ускорил общий спад производства.
Все три радикальные реформы – либерализация внутренней и внешней торговли, свободное ценообразование, массовая приватизация – в своей основе были воплощены в жизнь в течение одного «гайдаровского» года, а в последующий период, вплоть до ухода Ельцина в отставку в 1999 г., развивались с некоторыми корректировками (редко – важными), не менявшими сути дела.
Среди позитивных следствий главным стало создание полнокровного рынка и реанимация российской экономической жизни. Российская экономика, находившаяся в 1991 г. в состоянии коллапса, преодолела товарный дефицит в течение одного года. В последующие годы наполнение товарами стремительно расширявшейся сети магазинов привело к товарному изобилию, российская розничная торговля по ассортименту товаров практически перестала отличаться от западной, и уже не покупатели «охотились» за продуктами питания, одеждой, мебелью, электротоварами, а торговые фирмы боролись за покупателей, привлекая их к себе разнообразными средствами.
Вторым позитивным следствием явилось преодоление экономической автаркии, все более активное вхождение в мировое экономическое сообщество. Введение внутренней конвертируемости рубля сделало российский рынок привлекательным для мировой экономики, зарубежные товары потекли в Россию. Российские товаропроизводители, со своей стороны, резко повысили активность на мировом рынке. Правда, ими стали почти исключительно производители и поставщики нефти, газа, металлов, леса, которые только и были конкурентоспособны на мировом рынке. Но их успехи стали важным фактором утверждения рыночных отношений в российской экономике. Есть масса примеров в странах третьего мира, когда успехи сырьевых монополий не стимулируют рост экономики в целом. Россия испытала нечто подобное до дефолта 1998 г.
К позитивным изменениям можно отнести и возникновение слоя деловых людей, складывание нового среднего класса, включающего представителей разнообразных профессий с предпринимательским сознанием. Среди структурных общественных изменений очень заметным явилось резкое расширение сферы услуг, в которой теперь было занято не менее трети трудоспособного населения.
Среди отрицательных следствий радикальных реформ одним из главных было резкое падение промышленного производства, деиндустриализация и вхождение России в мировую экономику в качестве ее топливно-сырьевого придатка. Спад производства также произошел в большинстве отраслей легкой и пищевой промышленности и в сельском хозяйстве. С 1991 по 1999 г. сокращение валового внутреннего продукта (ВВП) составило 40 %, а спад промышленного производства – около 55 %. Но вместе с тем, как ни парадоксально, при таком экономическом спаде в послесоветской России на смену тотальному товарному дефициту коммунистического времени пришло полное товарное насыщение, в чем-то и перенасыщение, а безработица не приобрела катастрофических размеров (ее максимальная цифра составляла в ельцинский период 12,4 %, т. е. в четыре раза меньше спада производства).
Двумя важными объяснениями полнокровного товарного насыщения является, с одной стороны, свободный ввоз в послесоветскую Россию иностранных товаров и продовольствия, а с другой стороны, низкая покупательная способность социальных слоев, составлявших большинство населения. Реформы «съели» старый советский средний класс. Его представители большей частью погрузились в нищету.
Еще одно очень важное объяснение заключается в том, что советская экономика, в отличие и от досоветской, и послесоветской, носила ярко выраженный антипотребительский характер. Так, если Россия в 1913 г. по индикатору подушевого потребления отставала от стран Запада примерно в 3,5 раза, то для СССР в 1990 г. это отставание составляло уже 6 раз. Львиную долю в советском ВВП составляло военное производство. Еще большую часть составлял так называемый омертвленный капитал (незавершенное строительство, неиспользуемое оборудование и т. д.). И именно эти составляющие и сократились в первую очередь в послесоветской рыночной экономике, сориентированной на максимально быструю реализацию товарной продукции и извлечение прибыли. А высвобождаемое в результате упадка нерентабельных отраслей трудовое население в значительной мере переместилось в сферы, созданные рыночной экономикой, – торговли и услуг.
К негативным сторонам радикальных экономических реформ относится возникновение резких социальных контрастов, разделение общества на богатое и сверхбогатое меньшинство и малоимущее и бедное большинство, складывание капитализма номенклатурно-олигархического типа. Важным механизмом подобной трансформации российского общества явилась массовая приватизация 1992 г.
В. А. Мау. Экономическая реформа: сквозь призму конституции и политики. М.: Ad Marginem, 1999.