История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III
Шрифт:
Хрущёв и партийный аппарат поддерживали то «левых», то «правых», пытаясь консолидировать советскую «интеллигенцию». Вместе с тем, Хрущёв, «мужик на троне», не знал, как обращаться с образованными элитами. При всех переменах и зигзагах, его политика в области образования и культуры не содержала кардинальных различий со сталинской. 1 декабря 1962 г. Хрущёв, науськанный идеологами и консервативными академиками, в сопровождении Суслова и других членов руководства явился на выставку московских художников в Манеже, напротив Кремля, и устроил грубый разнос группе молодых художников, чье искусство, далекое от «социалистического реализма», он не понимал и не хотел понимать.
ДОКУМЕНТ
Высказывания Хрущёва на выставке:
(Обращаясь к молодым художникам, ожидавшим его у входа)
– Ну, идите, показывайте мне свою мазню, так мне представили ваше искусство. Я тоже так думаю по тому, что я видел.
– Слушайте, вы педерасты или нормальные люди?! Это педерасты в живописи! Что вы на самом деле! Копейки вам не дадим.
А. Н. Шелепин (КГБ):
– 2600 человек таких типов, из них большинство не работает.
– Вы дайте нам списки, мы вам дадим на дорогу за границу, бесплатно довезем и скажем счастливого
– Господа, мы объявляем вам войну и мы, конечно, никогда вам там, где вы соприкасаетесь с молодежью, работы не дадим, и оформление художественных книг мы вам не дадим.
– Мы сейчас пройдемся по всем учреждениям, вузам. Мы почистим, потому что если бы мы не чистили грязь, мы были бы плохими руководителями… Вот эта вся мазня, она вред наносит.
Голос: Большое спасибо за посещение. Вы «протерли» очки. – Источник. 2003. № 6. С. 162–167.
Хрущёв сдержал слово и «прошелся» по советской культуре. В правительственной резиденции на Ленинских горах и в Кремле прошли две разгромные встречи Хрущёва с «интеллигенцией». Гнев Премьера обрушился на «левых» поэтов, писателей, кинорежиссеров, многие из которых искренне воспевали «возврат к ленинизму». На встречах с «интеллигенцией» в декабре 1962 г. и в марте 1963 г. Хрущёв накинулся на Евтушенко, Вознесенского и Аксенова, запретил фильм Хуциева.
ДОКУМЕНТ
Из стенограммы встречи Хрущёва с творческой интеллигенцией, 7 марта 1963 г.
Хрущёв: А может быть, если здесь есть товарищ Вознесенский, его попросить выступить?
Голос: Да, товарищ Вознесенский записан в прениях.
Голос: Вот он идет…
(Долгая пауза.)
Вознесенский: Эта трибуна очень высокая для меня, и поэтому я буду говорить о самом главном для меня. Как и мой любимый поэт, мой учитель, Владимир Маяковский, я – не член Коммунистической партии. Но и как…
Хрущёв (перебивает): Это не доблесть!..
Вознесенский: Но и как мой учитель Владимир Маяковский, Никита Сергеевич…
Хрущёв (перебивает): Это не доблесть, товарищ Вознесенский. Почему вы афишируете, что вы не член партии? А я горжусь тем, что я – член партии и умру членом партии! (Бурные аплодисменты пять минут.)
Хрущёв (орет, передразнивая): «Я не член партии». Сотрем! Сотрем! Он не член! Бороться так бороться! Мы можем бороться! У нас есть порох! Вы представляете наш народ или вы позорите наш народ?..
Вознесенский: Никита Сергеевич, простите меня…
Хрущёв (перебивает): Я не могу спокойно слышать подхалимов наших врагов. Не могу! (Аплодисменты.) Я не могу слушать агентов. Вы скажете, что я зажимаю? Я прежде всего Генеральный секретарь. Прежде всего я человек, прежде всего я гражданин Советского Союза! Я рабочий своего класса, я друг своего народа, я его боец и буду бороться против всякой нечисти!!!
Мы создали условия, но это не значит, что мы создали условия для пропаганды антисоветчины!!! Мы никогда не дадим врагам воли. Никогда!!! Никогда!!! (Аплодисменты.) Ишь ты какой, понимаете! «Я не член партии!» Ишь ты какой! Он нам хочет какую-то партию беспартийных создать. Нет, ты – член партии. Только не той партии, в которой я состою. Товарищи, это вопрос борьбы исторической, поэтому здесь, знаете, либерализму нет места, господин Вознесенский.
Вознесенский: Э-э, я-я… Никита Сергеевич, простите меня…
Хрущёв: Здесь вот еще агенты стоят. Вон два молодых человека, довольно скептически смотрят. И когда аплодировали Вознесенскому, носы воткнули тоже. Кто они такие? Я не знаю. Один очкастый, другой без очков сидит.
Вознесенский: Никита Сергеевич, простите, я написал свое выступление, и я… Вот здесь оно у меня написано. Я его не договорил, первые фразы (читает): Как мой любимый поэт, я не член Коммунистической партии, но, как и Владимир Маяковский, я не представляю своей жизни, своей поэзии и каждого своего слова без коммунизма.
Хрущёв (прерывает, орет): Ложь! Ложь!
Вознесенский: Это не ложь.
Хрущёв: Ложь, ложь, ложь!!! … Вы хотите нас убаюкать, что вы, так сказать, беспартийный на партийной позиции.
Вознесенский: Нет-нет.
Хрущёв (перебивает): Нет, довольно. Можете сказать, что теперь уже не оттепель и не заморозки – а морозы. Да, для таких будут самые жестокие морозы. (Продолжительные аплодисменты.) Мы не те, которые были в клубе Петефи, а мы те, которые помогали разгромить венгров. (Аплодисменты.)
Вознесенский: Никита Сергеевич, я… То, что я сказал… это правда. И это подтверждается каждым моим написанным словом…
Хрущёв: Не по словам судим, а по делам. А ваше дело говорит об антипартийной позиции. Об антисоветчине говорит. Поэтому вы не являетесь нашим другом.
Вознесенский: Никита Сергеевич, у меня антисоветского нет…
Хрущёв: Если бы вы были поскромнее… А вы начинаете определять, понимаешь ли, молоко еще не обсохло. (Аплодисменты.) Он поучать будет. Обожди еще. Мы еще переучим вас! И спасибо скажете!
Вознесенский: Маяковского я всегда называю своим учителем.
Хрущёв (прерывает): А это бывает, бывает, другой раз скажете для фона. Ишь ты какой Пастернак нашелся! Мы предложили Пастернаку, чтобы он уехал. Хотите завтра получить паспорт? Хотите?! И езжайте, езжайте к чертовой бабушке.
Вознесенский: Никита Сергеевич…
Хрущёв (не слушает): Поезжайте, поезжайте туда!!! (Аплодисменты.) Хотите получить сегодня паспорт? Мы вам дадим сейчас же! Я скажу. Я это имею право сделать! И уезжайте!
Вознесенский: Я русский человек…
Хрущёв: Не все русские те, кто родились на русской земле. Многие из тех, кто родились на чужой земле, стали более русскими, чем вы. Ишь ты какой, понимаете!!! Думают, что Сталин умер, и, значит, все можно… Так вы, значит… Да вы – рабы! Рабы! Потому что, если б вы не были рабами, вы бы так себя не вели. Как этот Эренбург говорит, что он сидел с запертым ртом, молчал, а как Сталин умер, так он разболтался. Нет, господа, не будет этого!!! (Аплодисменты.) Сейчас мы посмотрим на товарища Вознесенского, на его поведение …
Вознесенский: Никита Сергеевич, для меня страшно то, что сейчас я услышал. Я повторяю: я не представляю своей жизни без Советского Союза. Я не представляю своей жизни…
Хрущёв: Ты с нами или против нас? Другого пути у нас нет. Мы хотим знать, кто с нами, кто против нас. Никакой оттепели. Или лето, или мороз.
Вознесенский: Никита Сергеевич, у меня были… Я чувствую, особенно сейчас. У меня были нервные срывы… Мое содержание – мои стихи. В каждом своем стихотворении… Никита Сергеевич, разрешите, я прочитаю свои стихи.
Хрущёв: Это дело ваше, читайте.
Вознесенский: Я прочитаю американские стихи «Секвойя Ленина». – Д. Минченок. Как нам было страшно! Найден подлинник речей Хрущёва перед советской интеллигенцией. http://www.ogoniok.com/archive/2002/4734/08–08–11/
Большая часть стенограммы приведена в: А. Вознесенский. На виртуальном ветру. М.: Вагриус, 1998. С. 81.
Пережившим шок бессилия при общении с «высшей властью» молодым поэтам и художникам пришлось на годы лишиться возможности печататься и выставляться. Многие из них остались без работы и средств к существованию.
Политическая цензура в СССР. 1917–1991 гг. М.: РОССПЭН, 2009.
Пресса в обществе (1959–2000). Оценки журналистов и социологов: Документы. М.: Московская школа политических исследований, 2000.
Российская социология 1960-х гг. в воспоминаниях и документах. СПб.: Издательство Русского христианского гуманитарного института, 1999.
Н. Митрохин. Русская партия. Движение русских националистов в СССР 1953–1985. М.: Новое литературное обозрение, 2003.
П. Вайль, А. Генис. 1960-е. Мир советского человека. 2-е изд. М.: Новое литературное обозрение, 1998.
С. В. Волков. Интеллектуальный слой в советском обществе. М.: Фонд «Развитие», 1999.
5.1.25. Сокровища национальной культуры в 1950–1960-е гг.
К 1953 г. основная часть музейных собраний крупных городов, включая Ленинград, была возвращена из эвакуации военных лет. Экспозиция Третьяковской галереи после юбилейной выставки 1948 г. в честь 70-летия И. В. Сталина, занимавшей практически все пространство, была восстановлена. В полной мере функционирует Эрмитаж, никогда, кстати, не прерывавший своей деятельности даже в блокадном Ленинграде. Уже с 1956 г. музей активно участвует в отечественной и зарубежной выставочной деятельности.
Вторая мировая война нанесла непоправимый урон древнейшим городам – Киеву, Великому Новгороду, Пскову. Погибли фрески XII в. в Успенском соборе Киево-Печерской лавры, взорванном советскими партизанами на Рождество 1941/42 г., и церкви Спаса на Нередице в Новгороде. Погиб великий и всемирно известный шедевр XIV столетия – росписи церкви Успения на Волотовом поле, оказавшейся в 1942–1943 гг. на линии фронта. Страшные разрушения постигли пригородные дворцы Ленинграда. В местах активных боевых действий практически не осталось ничего. Отнюдь не все удалось эвакуировать, и многие провинциальные музеи после 1944–1945 гг. буквально начинали жизнь заново. В 1948 г. появляется сборник «Памятники искусства, разрушенные немецкими захватчиками в СССР», затем более локальные издания, полные страшных цифр и подробностей. Впрочем, к разрушенному руками немцев было «для простоты» отнесено и то, что погубили партизаны, истребительные отряды НКВД, отступающие советские войска – например, ансамбль Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря под Москвой, колокольня XVI в. Иосифо-Волоколамского монастыря, Успенский собор Киево-Печерской лавры, соборы XV–XVI вв. в Гдове и Гдовская крепость этого времени.
Реставрационно-восстановительные работы на разрушенных объектах шли многие десятилетия. В Новгороде они не прекращаются до сего дня и, видимо, займут еще 1–2 десятилетия. С одной стороны, это свидетельствует о традиционном пренебрежении к отечественной культуре, недостатке финансирования. С другой – о невозможности ударных темпов в области реставрации.
Патриотический подъем послевоенного времени обусловил необходимость сохранения открытых во время оккупации храмов и монастырей, в том числе и таких замечательных памятников, как кафедральные соборы в Чернигове, Пскове, Смоленске, Киево-Печерского монастыря, сохранения таких памятников древнерусской архитектуры, доставшейся СССР вместе с присоединениями 1939–1949 гг., как Псково-Печерский монастырь, крепости в Изборске и Ивангороде, Почаевский монастырь в Восточной Галиции, деревянные храмы XVII–XIX вв. в Прикарпатье, Валаамский монастырь.
В обстановке празднования 800-летия Москвы восстанавливается несколько ее важнейших памятников, создается Музей имени Андрея Рублева, единственный специализированный музей древнерусского искусства в СССР. К концу 50-х и началу 60-х гг. начинается повальное увлечение древнерусским искусством, открываются выставки многих забытых и сознательно скрытых от зрителей художников XIX–XX вв., не только «левых», но вообще гуманистических в главных тенденциях своего творчества – особенно Иванова, мирискусников.
«Оттепели» сопутствуют последующие идеологические ухищрения 1960-х гг., ставящие своей целью приближение светлого будущего. И вновь в обстановке «развернутого построения коммунизма» сокращается пространство собственно духовного наследия. Предполагается, что в будущем нет места религии и, соответственно, религиозному искусству прошлого, нет места любым художественным течениям, кроме соцреализма, о чём было заявлено с трибуны партийных съездов и при посещении знаменитой «манежной» выставки 1963 г. лично Н. С. Хрущёвым.
Некоторая легализация свободных контактов с западным миром и собственным наследием переплелась в 1950–1960-е гг. с новым витком гонений на церковную культуру, памятники храмовой архитектуры (был взорван, в частности, Софийский собор XII в. в Витебске, построенная Растрелли Сергиева пустынь под Петербургом). Продажи, но уже менее заметные и многочисленные, икон за рубеж возобновились (правда, на более короткий период, не затрагивая произведений «первого» ряда). Антирелигиозный пафос приобретал подчас комические формы: так, возникшее после очередного реставрационного раскрытия предположение о том, что на одной из створок алтарных дверей церкви Покрова в Филях 1690-х гг. под видом мученика-архидиакона иконописцем изображен молодой Петр I, вызвало к жизни статью «Известий» под красноречивым заглавием «Одним святым меньше!». Отношение к иконам выражалось в их использовании в качестве подсобного материала – музейных полок и обтянутых холстиной стендов (Дмитров), размещении их не просто «подальше от глаз», но с полной безответственностью – в подвалах для хранения дров и угля (Муром), в неотапливаемых пристройках и т. д.