История Российского государства в стихах

Куковякин Юрий Алексеевич

Глава XI

Великодушный князь Михаил Георгиевич

Решили во Владимире — без Князя им не жить! На вече порешили — кому Им стало быть. Рядились и гадали, остановясь на том, Что Михаил Георгиевич придет на этот трон. Боялись горожане, что ростовчане в силе, И на Руси всей центром себя провозгласили. Просили Ярополка Владимир защитить, И параллельно с братом Великим Князем быть. Владимир оживился, когда Князь согласился. А по такому случаю устроен был прием. Иконе Божьей Матери Князь в пояс поклонился. Был в храм их Златоверхий торжественно введен. Чтоб не было в том зависти, Ростов сдали Мстиславу, Что княжил также в Суздале, и было б все к добру. Но опыта ж не знали, терялось управление. Растратили доверие народа в ту пору. В угоду они правили лишь знатному боярству, А те и их посадники налоги возвели. Такие, что в той жизни всем жителям, крестьянству Тяжелую и трудную в ней долю отвели. Терпя такое бедствие, владимирцы сказали: «Мы не рабы, а вольные — на то и вас позвали! Так промышляйте, братья! А нам не надо игова, Мы призовем Михаила, что родом из Чернигова». Послы пришли в Чернигов без спроса их князей. Сказали Михаилу: «Возьми престол скорей! Ты старший „Мономахов“ внук, тебе мы будем рады. Спаси нас от тяжелых мук. За то будут награды!» А братья как узнали, что Михаил придет, Решили его встретить и возвернуть поход. Но слабые стратеги к тому же они были. Устроили засаду, друг друга в ней разбили. Позднее из Ростова и Суздаля — вдвоем Послы к нему явились, признав Государем. «Твои душой и сердцем, — тогда ему сказали, — И никогда врагами тебе не выступали». И стал опять Владимир им городом столичным, С правлением достойным и жизненным приличьем. Хвалили Бога верного и Матери икону. И даже Михаилу сулили дать корону. Но их судьба избавила от жизни этой вольной. И года не исполнилось, как плакали в покойной О Князе Михаиле, что рано их покинул, Душою, милосердием князей всех опрокинул. Ну, а в России южной, как прежде, воевали. Один другому, в драке, престол не уступали. Так унижали Киев, что весь он разорился. А в той борьбе стать Князем их Святослав добился.

Глава XII

Всеволод III «Большое Гнездо»

Еще не осушили владимирцы все слезы, Как пред Златыми Вратами к присяге привели. Уж нового всем Князя, что не нарушил грезы. Им Всеволода III-его тогда на трон ввели. Был рода «Мономаха» и братом Михаила, Исполненного волей Георгия — отца. Не всем эта династия как участь угодила. Ростов и Суздаль приняли с гримасою лица. Племянник Михаила в Ростове согласился Убрать с престола дядю и самому занять. Поддержкою боярской, вельможною польстился. Собрал большое войско и стал с ним выступать. А Всеволод Великий к ним с миром обратился, Хотел во всем правлении им долю их отдать. Но злобствуя, и в зависти, Мстислав вдруг возгордился, Отверг благонамеренье и к крови стал взывать. Тогда же Князь Владимирский поведал все народу. И люди те сказали: «Мы будем защищать! Уделы все и земли, семью свою, природу И просто так их никому не сможем мы отдать!» Оставив позади себя дома и все строения, Князь вывел свое войско, не стал Мстислава ждать. Занял за речкой поле, произнеся знамения, Напал на неприятелей и повернул их вспять. Борьба ж на том не кончилась, собралась снова рать. Мстислав уехал к зятю, чтоб к битве всех склонять. Сия война несчастною для всех людей была. Окончилась пожарами, побед не принесла. Дотла Москва сгорела, вокруг вся слобода. И печенегов полчища будили Русь от сна. Вся меж князей усобица сжигала города, Открыла доступ хищникам на долгие года. Мстислав

и Глеб Рязанский, во злобе, как всегда, Готовы были кровью залить всю Русь тогда. Князь Всеволод Великий собрал свои войска И на реке Колокше разбил ими врага. Поочередно бил он то Глеба, то Мстислава. Вслед половцев изгнали, но горькой была слава. Меж теми войнами, на Юге, князь Рюрик мирно ожидал, Когда ж появится в округе князь Святослав, что обещал. Но Святослав, меняя планы, войска на Север повернул, А встретив Всеволода станы, их сразу к бою развернул. И встали сразу обе силы, чтоб за свободу жизнь отдать. Но не решались, все рядили, кому же первому вступать. Весна решила эти споры распутьем дала им понять, Что не успеют в эти сборы победой бой свой отстоять. А Рюрик, чувствуя дыханье, с которым Святослав к ним шел, На всякий случай, от сраженья дружину в Белгород увел. Оставшись другом Святослава, он примирить его желал С Великим Князем всей Державы и его сыну дочь отдал. Так прекратилися внезапно междоусобные бои. Но Всеволод смотрел на страны, что рядом, будто на свои. Пленила всех страна Булгаров, торговлей, златом, серебром. Художеством, шитьем товаров и прочим выгодным сырьем. Призвал Князь Всеволод соседей и Святослава пригласил. Тот согласился, дал им сына и в сей поход благословил. Плыла их рать в Казань по Волге, частично шла сухим путем. А там примкнули половчане, булгары ж встретили дождем Из стрел, летевших всем навстречу и поразивших часть их сил. Князь сделал быстро остановку, на приступ смелых пригласил. В атаке первой отличился племянник Князя — Изяслав. Но, вдруг пронзенный их стрелою, погиб нежданно, жизнь отдав. Сей случай спас от смерти боле людей — защитников, булгар. И на десятый день Князь в горе мир заключил, приняв их дар. В то время с западного края Литва, без всяких лишних слов, В себе вдруг силы ощущая, пополнила ряды врагов. Трубя призывно в свои трубы, взлетев на борзых лошадей, Селенья грабили, жгли срубы, пленяли русских жен, детей. Неуловимо, страх не зная, на битву — неохотно шли. Метали дротики и стрелы, всех поражая издали. Такая тактика впервые для русских воинов велась, Освободилися литовцы, России больше не боясь. А там, на Юге — перемирье среди князей враз создалось. Объединив свои усилья, смирять им половцев пришлось. В степях Днепра был бой примерный, пленили много их князей. И в том числе — хан «благоверный» — Кончак, страшивший всех людей. Тогда, впервые увидали, Как враг стрелял «живым» огнем. Умельца с ядрами споймали, Но пользы не узнали в том.

Глава XIII

Поражение князей Северских Игоря и Всеволода

Победа та, с захватом пленных вновь обернулася бедой. Князь Игорь новгородцев бренных повел в поход очередной. Затменье солнца не смутило, хотя князь принял этот рок. Все воинство его просило другой для битв назначить срок. Но князь не стал советов слушать, сказал дружине: «С нами — Бог!» Достал свой меч, привыкший рушить, и стал врага им бить, как мог. Однако в длительном сраженье наметился серьезный крен. Войска терпели пораженье, и Игорь с сыном взят был в плен. На берегах реки Каялы о том прослышали купцы. Им половцы потом сказали, что в плен попали их отцы. Кончак в то время был свободен, в беседе Игоря просил, Чтоб тот служил и был угоден ему во всем, по мере сил. За смелый нрав и всю заслугу, в степи охоту разрешил. Дал в помощь по делам прислугу, в шатер священника пустил. Но Князя в тягостной неволе сдержать уж больше не смогли. Он и слуга, по божьей воле, ночной побег произвели. А сын остался жить у хана, и участь горькую затмил Тем, что влюбился в дочь тирана, а тот Владимира женил. Прожил у половцев два года, затем Кончак его простил. Дал на дорогу часть дохода и с дядей с миром отпустил. А в это время на востоке, нарушив мир враждой, князья Роман, Владимир, тот же Игорь дрались и бились, почем зря. Великий Князь грозил им силой, старался всяк их помирить. Но не сумел и своей волей велел всех разом усмирить. Година та еще совпала, пока народ свой труд вершил, Со смертью князя Ярослава, что Галицкой землею жил. Служил он ревностно всем людям, дел благих много им свершил. Мог дать совет любой он судьям, как «Осьмомысл» в народе слыл. Один у князя недостаток Был только в собственной семье. Не смог добиться в ней согласья, И жить пришлось наедине.

Глава XIV

На рубеже XII–XIII веков

Тысячелетие — второе собой началося тогда, Когда в России создавалось два государства в те года. Два Князя правили страною, распространив свои права. Один по южной всей России, другой — на севере глава. Но постепенно власть как символ к востоку, северу пришла. Здесь правил Всеволод Великий, от Святослава ж — власть ушла. Сей Князь, собой не постоянный, то враг, то друг был для людей. Своим родным был «Окаянный», для «Мономахов» — лиходей. Когда пришел час расставанья с родными, праведной землей, На одре сделал он признанье, что грешен был, не прав порой. Любил он власть, как божью волю, старался крепко удержать. Но жизнь дала ему лишь долю, чего никак не мог признать. Имел тот Святослав уменье своим умом всегда блеснуть. Был трезв и щедр он, без сомненья, и выражал моментом суть: «Что Бог один и всех рассудит, воздаст за веру он всему, Грехи простит или осудит». С тем и ушел в тот мир к нему. Свой трон он Рюрику оставил, того народ с крестами ввел. В сам Киев, Всеволод направил бояр, возведших на престол. Тем подчеркнул свое влиянье, добро он на княженье дал. За это Рюрик, в знак признанья, его как Старшего признал. Среди князей, бояр и граждан, по всей стране один — как царь. При этом всем казался важным, ну точно — русский Государь. И сразу сделал замечанье он Рюрику за их Удел, Который без согласованья тот дать Роману сам хотел. За это князя невзлюбили, и вновь, как раньше, до тех дней, Его и Рюрика клеймили, хотели жить и быть вольней. Полили землю снова кровью, простых и верных им людей. То мир крепили, то войною решали: кто из них сильней. В такой борьбе все предавали, старались для себя урвать. Кусок земли в ней вырывали, чтоб ближе к трону удел взять. Среди князей, в злобе от власти, Роман собою люд мертвил. Собрал он половцев и, в страсти, град Киев взял, весь разорил. Была кровавой та расправа, от смрада город весь дымил. Велась на женщин всех облава, никто тогда их не щадил. А Рюрик убежал с семьею, судьба ж не ведала того, Что князь Роман придет зимою, закроет в монастырь его. О кровожадности Романа весь Запад, даже Папа знал. И льстил ему не без обмана; к тому же выгоды искал. Но как всегда случилось «горе», о нем народ всем рассказал. Погиб сей князь на бранном поле, когда от Вислы ляхов гнал. Вошел он в летопись Героем, жестоким, с дерзостию льва! Большою статью, гордой строем, и цепкой хваткою орла. Прознав о смерти, как о «горе», приободрился Рюрик-князь. Одежды инока он вскоре отбросил, радостно стремясь. К тому, что встанет на престоле, расстригнет и свою жену. Но та, с ним оставаясь в ссоре, немедля приняла схиму. Недолго был он на престоле, хотя и нравился князьям. Разбит был венграми он вскоре, вернулся вновь к мирским делам. За это время князь вселикий на север сына снарядил Поправить Новгород Великий, чтоб от варягов защитил. На самом деле Князь их волю правленьем сына усмирил. Сказал беречь их Константину и власть его благословил. Великий Новгород в убранстве с крестами сына повстречал. Ввел в храм его Архиепископ. И Константин тогда сказал: «Пришел я править вашим царством, по правосудию пройдусь. Налажу жизнь и государством по-настоящему займусь!» А в это время вновь на юге шла межудельная борьба. Дрались и бились все в округе. Опять меж всеми шла война. Прознав, что в Киеве дерутся, решил их Всеволод смирить. Наладил с Константином связи, чтоб Рюрика на трон внедрить. Но на пути решения пришла к нему измена. Сказали, что к Чернигову с подмогою идут. С Рязани те князья, Олегова колена. И Князя, дескать, с сыном обманом обведут. И от такой измены пришел князь в состояние, Когда решился план свой он резко изменить. Собрал князей рязанских, потребовал признания, Изменников же в цепи велел закабалить. Пошел смирить мятежные те города и веси, А тех, кто не сдавался, он жег и пустошил. И сын его, преемник, прознав про эти вести, За честь отца и волю врагов тех разгромил. По этой же причине князья остановились. Меж ними наступил тогда едва заметный мир. Дочь князя Черемного в Георгия влюбилась. Их брак тот мир непрочный немного укрепил.

Глава XV

Всеволод передал власть второму сыну — Юрию

Подумал Князь Великий, на 37 годе, Власть сыну Константину немедля передать. Хотел его назвать тогда преемником в народе, А тот ему условия свои стал излагать. И Всеволод, разгневанный такой нескромной страстью, В упреках, недовольствии его за то прогнал. Назвал в сердцах Георгия он в Государстве властью, При этом же огласке решенье то придал. В такое очень сложное и долгое княженье Владимир-город дважды, в лета те, погорел. С ним 36 церквей прошли свое сожженье И воскресали снова, как будто храм не тлел. Такое же несчастие и в Новгороде было. Сгорело в однолетье три тысячи домов. Не обошло и Ладогу, всю в пепел превратило. А в Русе и Ростове сгорел жилой весь кров. Годами, чуть позднее, дошло оно до Киева. Кругом все колебалось, от центра до границ. То было сотрясенье домов и всей земли его. От страха трепетали и падали все ниц. Вершилось то несчастие для Греции, России Захватом крестоносцами обеих их столиц. Как бурное ненастие, был след от той мессии. Оставлен меченосцами, как от «христовых» лиц. Тогда все россияне прозвались господами Ливонского их Ордена, за веру во Христа. Ведя борьбу с язычеством, те рыцари годами Весь север заселяли — их лучшие места. Немецкий летописец поведал россиянам, Как Всеволод, князь Двинский, Альберту присягал. Назвал его Отцом своим, сказал о том мирянам. Поклялся Божьей Матери и веру их принял. Такое положение не оставалось мирным. Князья не раз пытались страну освободить. А те хотели силою народ наш сделать смирным, И власть свою немецкую над ним установить.

Глава XVI

Перед лицом страшного врага Русь оказалась раздробленной на 5 княжеств

Два сына очень скромно отца похоронили. Георгий, с одобренья, князей освободил Тех злыдней, что когда-то отца их невзлюбили, А он их за предательство в темницу заключил. И началась меж братьями вражда за свой Удел. Борьба с единовластием, где каждый преуспел. Разделом насладились все братья по крови. Страдали ж от той бойни все люди их земли. А в Киеве князь Рюрик скончался между дел, Он множество церквей создать за жизнь свою успел. Не в меру был он трезвый, набожный до предел, Бесславный и без стержня, характером несмел. Через усобиц войны и после ратных дел, На юге князь Смоленский — Мстислав на троне сел. Оставил город Новгород, как бывший свой удел. Решил усилить Киев и прекратить раздел. О нем все новгородцы, жалея, горевали И долго себе князя другого выбирали. Мстислав направил Федора, что Всеволода сын. Но тот не удержался сих праведных вершин. Сбежал от новгородцев в Торжок и там осел. Как те его ни звали, вернуться не хотел. А в это само время их голод всех сморил. И не было спасенья, всяк Бога в том молил. Мстислав — их утешитель, признав, что там беда, Вернулся к новгородцам, как будто навсегда. Освободил от зятя часть пленных горожан, Под стражу взял предателей и объявил свой план. Князь Ярослав (Феодор) готовился к войне. Мстиславу ж поддаваться он не хотел вдвойне. А тот сказал всем жителям: «Ужель не победим? Святая нам София поможет в битве с ним!» Сошлись их силы ратные, близ Юрьева, в борьбе. Георгий к Ярославу пришел помочь в беде. И было у обоих до тридцати знамен. Сто сорок труб и бубен визжали в стане том. Мстислав в душе надеялся все миром порешить, И Константин меж ними хотел свой вклад вложить. Однако брат Георгий и Ярослав, во зле, Решили наказать их, в том верили судьбе. И в битве приказали живых не оставлять, Князей же тех пленить им и должное воздать. Никто и не настаивал ждать мира уже боле. А местом брани было им Липецкое поле. Мстислав хотел от битвы и бойни той уйти, Готовился войска свои к Владимиру направить. Но Константин сказал ему: «Враг сильный позади! В тылу своем сейчас, нельзя его оставить!» Мстислав ему ответствовал, к полкам оборотясь: «Перед Всевышним все вы, мои друзья и братья!» Затем коня пришпорил, вперед весь устремясь, Ударил по противнику, повергнув его в спятье. Людей погибли тысячи из стана Ярослава. Решили не преследовать его и всех князей, А он бежал с Георгием, оставила их слава. Забыли оба князя и про своих людей. Великодушный в меру, не побежал Мстислав, Чтоб наказать тех братьев, преследуя в дороге. Спокойно вышел вслед им, войска свои собрав. И вскоре у Владимира был на его пороге. Через два дня уверенно он город окружил, Увидев в нем пожарища, большое освещенье. Не стал его брать приступом, а громко объявил Врагам своим и недругам на том их пораженье. То благонравие Мстислава всем нравилося на миру. И честь пришла тогда и слава, что разнеслися в ту пору. Не стал той славой он кичиться, простил и зятя за войну. Дал Константину утвердиться на всем престоле в их двору. От Ярослава принял дары, но дочь забрал в свою семью. Боясь, что тот зажжет пожары, увел князь в Новгород родню. От ратных подвигов скучая, повел Мстислав на юг полки. А в это время, промышляя, примчали к селам вдруг стрелки… От прежних рыцарей литовских и от немецкой стороны, Владимир — князь земель всех Псковских, Их выгнал из своей страны, Определил виновных в споре, с одной, другой той стороны. Затем к ним с речью обратился и молвил людям верный князь: «Я только с юга воротился, за галичан, их жизнь боясь!» Поклялся он святой Софией, призвал идти с ним горожан: «Настал тот час, когда Россией стал и галицких земель стан!» Там братья, Русью управляя, в беду попали, не дерясь! От Венгров злых, все защищая, пытались гнать их восвоясь! Но князя все ж не поддержали, на Киев он пошел один С войсками, что его все знали, для них он был им Господин. Тогда Галиция страдала еще от гнета и римлян. Их Папа — Иннокентий третий — хотел призреть всех галичан. Через Андрея, Соломею вводили в веру горожан. Российского попа прогнали, Латинский утверждался клан. Но Галич — достоянье предков, готов был сам врагов изгнать, Вести свое богослуженье и Русь на юге защищать. Ему был нужен предводитель, которым может стать Мстислав, Готовый, как его родитель, за них бороться, смерть познав. Пока Мстислав готовил силы, чтоб Русь от венгров воевать, Пиры князь Константин устроил, решил на лаврах почивать. Князей других не усмиряя, старался всем им доверять. Отчет не требовал, считая, что каждый волен управлять. Коварный Глеб, все тем же годом, решил Рязань себе всю взять, Расправу учинить над родом и власть в округе всей забрать. Собрать князей себе позволил, затем всех шестерых убил. Никто суда над ним не строил; так злодеянья и вершил. А Константин, достроив церкви, остаток жизни завершил. Преставился, угодный Богу, свой вклад в Россию совершил. Позднее годом, тем столетьем новгородчане, вот беда! Не захотели Святослава, и началась меж них вражда. А Святослав, на это глядя, решил то княжество не брать, Другому отдал, понимая, что здесь ему несдобровать. Пришел к престолу новгородцев их же — Мстиславичей собрат, Князь Всеволод — не инородец, отец их был ему в том сват. Правленье князя не решало всех существующих проблем. Хоть сделал он добра немало, но действовал в угоду всем. Разбил князь немцев одним махом, что близ Пертуева стояли. Готовя приступ за Эмбахом — рекой, плацдармом что избрали. Одновременно, на востоке убийца Глеб вновь план создал: Убрать Ингваря — князя, в блоке, что с теми братьями стоял. Его затея провалилась, настигла Глеба та судьба, Что Святополку угодилась, изгнала в степь, как злого пса. Князь Ингварь стал здесь победитель, за братьев Глебу отомстил. Рязани стал он повелитель, себе всю область подчинил. А тут Булгары обнаглели, искали выгодных путей. Устюг у жителей отняли, пленили местных там князей. Князь Святослав, Русь укрепляя, собрал от муромских людей Их сыновей, и, возглавляя, решил Болгар изгнать скорей. Устюг от них освободили и гнали вверх рекой Унжой. Потом Ошел их осадили. Сожгли дотла за их разбой. Своих послов потом прислали болгары с миром и дары. Князья тот мир не подписали, готовясь снова для войны. По Волге силы собирая, Георгий мир все ж заключил. Там выбрал место, как бы зная, что Нижний Новгород открыл. В слиянье Камы, Нижней Волги селилось множество людей. Манил успех большой торговли и привлекал купцов, князей. А вскоре на Руси звучало — изгнанье венгров — как успех. Мстислава было то начало, разгрома сил их вражьих всех. За ту победу и изгнанье всех венгров, ляхов из России Мстислава (Галича — признанье) царем с венцом провозгласили. Так продолжалось все веками, несчастны были те года. Но по сравненью с тем, что стали, златыми можно звать тогда. Настало время, бед познавших, Ужасных, как сплошная мгла. Рев, шум и тьму, сил наступавших, Татар устроила Орда.

Глава XVII

Завоевания татар и монголов

К отпору орд Русь не готова была в то время, в те года. Враждою кровной так ослабла, что не годилась никуда. Быть силой той, что преграждала собой несметные войска. И бастионом бы стояла, щитом им на пути всегда. Почти два века укреплялась, врагов бесчисленных видав, Но независимой осталась и сохранила русский нрав. Изгнав свирепых печенегов, позднее половцев смели. Опустошаясь от набегов, поляков, венгров низвели. Болгары, греки досаждали и возвращались битыми. Литва и немцы угрожали, признав Врата закрытыми. С задачей той защитной, главной, решалось четко, на века, Стать христианской — православной, крепить и строить города. В них образовывать народы, торговлю бойкую держать. Брать все, что можно, от природы, свою культуру создавать. Но это было не всегда, князья не строили именья. Войну вели они тогда и покоряли все селенья. Восточных турок и моголов пришлось России вскоре знать. Затем татарских Багадуров, как силу страшную признать. Оставил хан в наследство сыну подвластных тысячи семейств Для ограблений, и причину его дальнейших всех злодейств. После кончины Багадура, часть данников пыталась стать, Как независима структура, которой сын враз дал понять, Что он властитель сего мира и непокорных будет бить. Всем показал, что он есть сила, в котлах живьем велел варить. Старался слыть сверхчеловеком и мстить любому, кто восстал. Шел в ногу он с жестоким веком, врагов сей казнью ужасал. Хан Кераитский попытался тирана силой обуздать. Без головы своей остался, тот не замедлил наказать. В то время войско всех моголов стояло близ реки Амур. Шатры из девяти их станов раскинул «новый» Багадур. А тут пустынник объявился, всевышним посланный пророк. Он Темучином восхитился, сказал, что всем он царь, как бог. Ему подвластные владенья закреплены духовным саном. И царь Тибета, без сомненья, назвал его всем Чингисханом. Достигнув властных сих вершин, он отказал правителю Китая Платить впредь дань, как Чингисхан, его ни в чем не признавая. Монарх всех ниучей, внимая, принял его и наградил: 500 девиц дал, подкупая, и столько ж юношей пленил. Коней прекрасных, шелка, злата ему в дар множество вручил. Такой была его расплата за то, что Хану не польстил. А Чингисхан не насладился тем, что в награду получил. Взял осадил его столицу (Пекин) и разграбленье учинил. Затем собрал большие силы и взор на Запад устремил. Пошел в поход, но задержался, войну хивинцам объявил. Их Магомет не дал сраженья, пред силой Хана задрожал. Тот на коне, принял вхожденье, коран в мечети растоптал. Всю Бухару истерли в пепел, и пленных тысячи сожгли. Разграбили Хиву, мечети, все земли, что тогда цвели. А Магомет, гонимый страхом, побег на Каспий совершил. Спасаясь бегством, как Аллахом, там жизни сам себя лишил. Войска ж, богатств не ожидая, без боя к Каспию пришли. Изгнали племена из края и до границ Руси дошли. В Руси пришельцев и не ждали, принес ту весть о них Котян — Хан половецкий, что признали, как тестя князя галичан. Его спросили: «Кто такие? Не таурмены-ль — те враги?» А оказалось, нет — другие, татарами их нарекли.

Глава XVIII

Битва на Калке

Князья Российские, беду ту понимая, Собрали в Киеве военный свой совет. На нем все думали усиленно, решали, Какой дать половцам на этот счет ответ. Те, до совета, русским предлагали Объединить усилья все и нанести удар. Иначе, в одиночку, они предполагали, Им не осилить полчища моголов и татар. Решили все же выступить всем вместе, Ответ тот половцам немедленно и дать. Как были б каждый тоже на их месте. Другими силами нельзя располагать. Послы татарские в то время появились И предложили князям принять ханский дар. Просили выдать половцев, но те не согласились. Тогда и подготовили решающий удар. К Днепру верхами воины стекались Из городов и весей всех, под знаменем князей. Бедой, пришедшей к ним, они объединялись, Чтоб выстоять в борьбе и победить скорей. Татар и тех моголов, всей тактики не зная, Князья и воеводы их сил не оценили. Привычно в бой вступили, победу предвкушая, И вроде бы противника немного потеснили. Надменные успехом, чиновника пленили, А половцы, в азарте, его тотчас казнили. Взяв много их добычи, воспряли россияне. За Днепр прогнав противника, расслабились славяне. Дошли до речки Калки и там остановились. С врагами в мертвой хватке опять они схватились. Но подвели их половцы, в тылу своем открылись. Татары их сломили, в бега те устремились. Сломали строй у русских, и спины их открыли. Затем в дружинах панику внезапно поселили. Погибли в этой битве российские князья. Простить такое половцам никак уже нельзя. Такого поражения не ведала страна. Лишилась многих тысяч богатырей она. Уроком то сражение князьям не послужило. Считали, что татарам в бою том подфартило. Осталися живыми: князь Галицкий — Мстислав, Владимир — князь Смоленский, бежавшие стремглав. Один примчался в Галич — дружину собирать, Другой поехал в Киев, к защите призывать. Той неудачной битвою закончилась борьба. Не разгадали русские их замысла тогда. Татары заманили всех в степи и разбили, Где численностью русских к тому ж превосходили. Удачно после битвы вдоль речек продвигались. Врагами все казались; не нужен был обмен. А встречные им села громились и сжигались. Людей уничтожали, не брали даже в плен. Внезапно по команде ушли все на Восток, Где Чингисхан, в Бухарии, собрать всех вместе смог. Там, подводя итоги, свой план определял. Всем странам завоеванным «законы» раздавал. Оправилась Россия от бед — тяжелых ран. И снова окунулась в беспечность и обман. Казалось, что последней та жертва их была. Но выводов глубоких извлечь вновь не смогла. А тут еще комета с неделю освещала, Как будто бы несчастье им снова предвещала. Случилась в лето засуха, леса воспламенялись. И все князья российские опять разъединялись. Великий Князь Владимирский, узнав про то пришествие, Был благодарен Богу, что избежал нашествия. Ему другие горечи покоя не давали. Опять новгородчане на власть претендовали. Изгнали его сына в Торжок, не признавая, И самого Георгия о том не извещая. Георгий им, в запале, поклялся отомстить, И в Новгород с дружиною решил тотчас прибыть. Однако горожане тот город укрепляли, И просто так отдать его ему не пожелали. Вступив в переговоры, не стал он горячиться. Им шурина, с Чернигова, прислал договориться. А Михаил Черниговский им сразу полюбился. С его приходом в городе покой установился. Бояре и простой народ признали Михаила. Считая, что в душе его неведомая сила. Сам Михаил тем городом немного тяготился. Считал себя пришельцем и вскоре с ним простился. Тянула его родина, к себе отчизна звала. Черниговская кровь его по ней затосковала. Народу благодарствие от всей души сказал. Новгородчан с Черниговом к согласью призывал. Чтоб жили дружно, мирно, друг другу помогали. И вместе, если нужно, врагов бы изгоняли. А в ту пору литовцы, числом на тысяч семь, Ворвались в их поместья, разграбили совсем. Такого беспредела давно уже не знали. Союзными дружинами их вместе изгоняли. Вновь Ярослава (Федора) — на Новгород призвали. Тогда новгородчане за ним сами послали. Ходил с ними в Карелию, Финляндию пленять. Водил туда священников, чтоб к Вере приобщать. И не смотря на это, был Ярослав не мил. Не пользуясь доверием, в делах не угодил. Устав свой новгородский ему напоминали. А княжеским всем судьям свободы не давали. Пытался князь дружиной соседний Псков смирить. Призвал всех новгородцев поход с ним совершить. Но те новгородчане его не поддержали. И явно ультиматум свой князю выражали. В то самое же время к ним Михаила звали, Но по дороге их послов в Смоленске задержали. А Михаил, узнав о том, к ним вскорости явился. От радости тогда народ ему вниз поклонился. Но вот на Русь пришла беда, которую не ждали. Тряслась вся русская земля, такого не видали. А через десять ровно дней, затменье наступило. И солнца «черный» круг во тьму кругом все превратило. Все разноцветье облаков враз ветром поглотило. Людей, от мала до велик, тем ужасом страшило. Народ стенал: «Пришел конец им карою Господней!» Казалося, одной ногой стоят все в преисподней. Наш летописец помечал, что «Небо оскорбилось Всем беззаконием тогда. Ведь черт-те что творилось!» Весною Новгород горел, пожаром охватило. Народ от страха безумел. Когда ж такое было? Страшнее голода тогда, наверно и не снилось. Десятки тысяч полегли, но милость появилась. На помощь первыми пришли, подумать только! Немцы! Зерно и хлеб с собой везли, как добрые туземцы. Сведав о бедности людей, спешили из-за моря, Обиды прежние забыв из-за людского горя. И поднялся опять народ, им радость изъявляя… Спешили вновь князья на сход, войну им объявляя. В России юго-западной ничто не изменилось, Из-за усобиц княжеских земля едва теплилась. Тревожили повсюду: то венгры с юга, ляхи; Ятвяги и литовцы, на западе, и шляхи {3} . По-прежнему набеги на Киев совершали. Все те же половчане, которых там не ждали. Желая усиленья, их князи приглашали. Потом за те услуги добычей наделяли. Владимира и Суздали, великое княжение, Пока не подвергалось нашествиям таким. Болгары на то время снимали напряжение, Лишь Бога не признали, довольствуясь своим.

3

Шляхи — степная дорога, по которой шли вражьи войска из Польши.

Глава XIX

Победоносные походы татар по российской земле

Россия о татарах тогда почти забыла. Считая, что исчезли они, как тьма, совсем. Со смертью Чингисхана, Батыя вдруг открыла, Услышав о жестокостях, и рассказала всем. Племянник Угедея, разрушив племя ниучей Пошел на север Каспия, чтоб страны покорить. Расправился сначала он по пути с Болгарией, Велел Великий Город {4} весь в пепел превратить. И вскоре уже был он вокруг земли Рязани. Молва та к россиянам едва успела слыть. Послал им ультиматум, посредством сбора дани, В котором обещалось их жизни сохранить. Но русские условия принять не согласились. «Погибнем, не сдадимся!», — ответствовали те. К Георгию за помощью рязанцы обратились, А он, своим тщеславием, им не помог в беде. Один решил воинствовать и всех татар побить, Чтоб славу в одиночку за это получить. За то, что не отбил он татарскую Орду, Судьбою был наказан он в следующем году. А князь Рязанский Юрий дар хану подготовил, И сыну Феодору велел его вручить. Батый велел Евпраксии (о ней узнать изволил), К нему с теми дарами в его шатер прибыть. Не вынеся такое, князь очень возмутился И к хану ей с дарами идти не разрешил. Батый, не ожидая, за это оскорбился, И князя, в том виновного, немедля умертвил. Несчастная Евпраксия, узнав о смерти мужа, С младенцем Иоанном лишила себя жить. Поднялась с ним на терем и бросилась оттуда. Такая вот трагедия случилась, стало быть. Всю рать свою ужасную Батый в Рязань направил, Где Юрий затворился, весь местью загорясь. Батый все на пути к нему пожарищем оставил. Считали, что виной тому был молодой их князь. Пять дней без остановок лилася кровь людская. Геройски защищались все жители, борясь. Шестой день стал решающий, татары, наступая, Сожгли дотла весь город, людей втоптали в грязь. В бою том отличился боярин Коловрат, Прибывший из Чернигова рязанцев защищать. С дружиною Батыя в пути было догнал. И быстрыми ударами в тылу полки все смял. Татары изумились, откуда мол взялись? Или из мертвых встали, что ранее дрались. За мужество и стойкость хан пленников оставил. И с почестями воинов в Рязань назад отправил. А на пути в Коломну Батый остановился, И вновь, как под Рязанью, с дружинами схватился. А во главе дружин тех Георгия был сын. В союзе шел с Романом, племянником своим. Побили их татары и дальше вглубь пошли. Москву испепелили, к Владимиру пришли. Чиновники Батыевы, верхом к Вратам пригнали. И громко, через жителей, их Князя вызывали. Батый направил к Суздалю часть своего отряда, Который, в скором времени, его взял без огляда. Владимирцы уж знали, что участь их ясна И все тогда решили, что честь для них важна. Собралися в Соборе, произвели обряд. В схиму оборотился, людей тех целый ряд. Прощались с миром, жизнью, на том пороге дней. Молились за Россию, во славу сыновей. Недолго продержались в том городе князья. Георгия все ждали по-видимому — зря. В град «Новый» проломились татары у ворот. И в штурме навалились, проделали проход. А Всеволод и Мстислав с дружиною бежали, Ворота в старый город поспешно закрывали. Не удержали натиска Златые Ворота. Татары отворили их, крича во всю «УР-Р-А!» И началось побоище, его бы не видать. В крови людей топили, в плен не велели брать. Агафия Георгия, их дочь, сноха и свах В Соборной церкви спрятались, дрожали все от страха. Собрались там бояре, народ в ней затворился. Велел Батый поджечь его и ужас воцарился. Епископ громогласно за всех людей просил, Чтоб Бог принял их души, на смерть благословил. Завоевав Владимир, татары разделились. Двумя большими группами на Запад устремились. На всем пути движения все начисто сметали. Нигде сопротивления им больше не создали. Десятки русских городов, разграбив, разорили. И славы той Георгия в борьбе не ощутили. Князь, зная о погибели родных, всего семейства, Поплакал, но не принял активности для действа. Как истый христианин, молил, прося у Бога, Чтоб даровал терпение и мудрости немного. Затем собрался с духом и войско сколотил. В бою жестоко дрался, но хан его разбил. Батый вновь устремился начать быстрей движение И заявил, что в Новгород придет ближайшим днем. Взял Тверь и Волок Ламский, в Торжке имел сражение. Затем вдруг обернулся, пошел другим путем. Испуганный болотами, лесами того края, Не захотел тащиться так и повернул назад. И надо же вдруг встретиться с Козельском вместо рая, Где бой ему устроили. Батый им не был рад. Сам город неказистый, в губернии Калужской, Но до чего же славные в нем люди родились. Как будто бы специально, поднялись с земли русской, Чтобы за волю с честью, как прадеды дрались. «Наш князь еще младенец, и для его услады, На битву беспощадную, мы за него пойдем. И если и погибнем, то в качестве награды Венец свой от бессмертия за гробом понесем!» Сказали и сдержали те вещие три слова. Дрались они с Батыем ведь полных семь недель. Бросалися с ножом на них и отходили снова. Татары не несли нигде таких больших потерь. А сами полегли они на трупах неприятеля, Не дав им насладиться победою своей. Хан умертвил Злой город, всех до едина жителя. И битвой истощенный, ушел на Дон скорей.

4

Великий Город — Биляр, болгарская столица в окрестностях Волги.

Глава XX

Татарские полчища на юге. Победы Александра Невского на севере

Разбитая Россия вся в трауре была Единство свое, силу никак не сберегла. Князь Ярослав стал править восточною землей, Не рад был восхождению на тот престол Большой. Недолго изливался он чувствами в мольбе, Решил погибших, сразу же, предать родной земле. Поднять дух к созиданию и помыслы их все. Построить снова церкви и города везде. Родному Святославу он Суздаль поручил, А Стародуб — Иоанна восстановить просил. И, следуя традиции, забыли горе все, Народ стал строить заново Отечество свое. Пришлось свои границы им зорко охранять, Враги к столице стали вновь взоры обращать. Литва нашу Смоленщину пыталася занять. Дружина Ярослава ей враз дала «понять»… Князь выгнал их всех вскоре и в том числе пленил. В Смоленске на престоле он — Всеволода садил. Страна была поделена на множество уделов. И не было, при этом, им никаких пределов. На Юге — благодушно, шла братская война. Не тронули татары их, и жизнь была сполна. Причиною раздора, опять между князей, Стал тот же город Галич, манящий так людей. «Гроза» пришла внезапно, с течением тех дней. Вернулся хан обратно пограбить Русь сильней. Прошелся Волгой, Доном, чтоб чувствовать вольней. Взял Переяславль, Чернигов, на Киев гнал людей. Столицей был наслышан, Батый из областей О всех ее богатствах, сокровищах церквей. Решил он поживиться, взять злата, серебра, Затем домой вернуться и привезти добра. Внук хана, для разведки, был послан до Днепра. И, оглядев весь Киев, в восторге был тогда. Стеной стоит, с Вратами; макушки куполов. Цветы благоухают в их зелени садов. Идиллия такая, какой не представляли. Татары киевлян тех к покорности склоняли. Однако горожане на лесть не отвечали. Посланников Батыя за это наказали. Обет при этом дали, до крови из лица: Врага им не страшиться и биться до конца. В той сложной переделке сбежал князь Михаил. А Даниил от зависти трон силой захватил. Как облегла старцу Батыя «саранча», Так сразу князь и понял, что все рубил с плеча. Решил собрать он силы и город укрепить, Отдать власть воеводе и в Венгрию убыть. Затем, чтобы добиться их помощи скорей И сразу воротиться за несколько тех дней. Он знал, татар здесь много, их ратью не отбить. Подмога и Димитрию едва успеет быть. Татары ж не дремали, глушили криком всех. На бой подогревали, готовя свой успех. Начался бой ужасный, летели стрелы вверх, Но панике защитников никак он не подверг. Они не помышляли о сдаче и пощаде. Их воевода смелый, геройством всех бодрил. Стоял спиной надежно он к городской ограде. Мечом, копьем и палицей «стервятников» давил. Сил оставалось мало, храм Божий он прикрыл, Но ранен был в забрало, и в плен к ним угодил. Внесли его к Батыю, тот храбрость оценил. Сказал: «Я жизнь дарую!» и с этим отпустил. А город уж громили татары без труда. Людей всех истребили и Киев навсегда. Разбили все могилы, лежащих в них князей. Боялись они мертвых, как и живых людей. Батый, узнав о венграх, к ним заспешил скорей, Разграбил Галич, Ладыж, пополнил ряд смертей. Пройдя через границу, оставил Русь «своей», Ограбил часть Европы и повернул коней. Князь Даниил у венгров не смог силы собрать Метался, всех взывая, татар от них изгнать. Так южную Россию беда коснулась тоже, Как ни старался каждый в борьбе той лезть из кожи. Ее Батый легко смог в той розни воевать, Русь на себя всю тяжесть борьбы решила взять. Тем самым оградили Европу от «чумы». И не дала в их странах разгула силы «тьмы». А Новгород остался собою невредим, Но в князе он нуждался, тот был необходим. Чтобы в обличье строгом людей других ценил. Их Александр пред Богом умом своим пленил. Красив собою, статен, пригожий в ту пору Приятный тембр, раскатно трубой звучал в миру. Женат на дочке князя, которого ценил. В дни бедствий для России сам Новгород крепил. Дружину собирая, готов к защите был. Русь оградить от немцев, одною мыслью жил. Со шведами воюя, их на Неве разбил. Прозвали его Невским за подвиг, что свершил. Характером изменчив, как русский, в меру сил. Поссорился с вельможами, собой не угодил. Не стал он больше спорить, ведь жить с ними — ему! Не стал их и неволить, собрал, увез семью. Вошли, как в дом, ливонцы, господство утвердив. Никто не помешал им взять Финский наш залив. Псков и Изборск разбили, наглели как могли. Пограбили все села и к Новгороду шли. Народ, беду предвидя, просил его позвать, Пред князем повиниться, себя во власть отдать. Все ясно понимали, что им не устоять. Без Александра Невского свободы не видать. Послов, бояр собрали, направили к нему. Сказал, чтоб извинились, и дал добро тому. Установил порядок, внес веру в их судьбу. Создал там ополчение, повел всех на борьбу. Сам, во главе дружины, к заливу поспешил. Разгром немецкой силы в том месте совершил. Пошел на Псков, Копорье, изменников судил. И славною победой поход свой завершил. Направился в Ливонию припасов там собрать И заодно их рыцарям искусство показать. Отряд разбил на части, дал каждой по наряду. И не заметил сразу, как сам попал в засаду. Теснили его немцы, победу предвкушая, Но радовались рано, стратегию не зная. Их Александр, старательно, на озеро манил. Всем видом им показывал, что нету уже сил. И немцы навалились, доспехами гремя. Собой лед проломили, их скрыла полынья. Погибло тогда много на озере Чудском. И не было сочувствия в том горе их людском. Изгнание противников на том не завершилось. Не раз потом князь Невский литовцев победил, Что закрепились в Торопце, когда это свершилось. За прошлые жестокости он всех их истребил.