История российского терроризма
Шрифт:
Полиция обратилась в почтовое ведомство. Телеграмма была послана в адрес Рабинович. Добыли и копию телеграммы: «Папа приедет завтра. Хочет повидать Федора. Дарнициенко». Полиция определила так: папа — это, возможно, Гершуни, Федор — один из эсеров, а Дарнициенко — место встречи, станция Дарницы.
За эсерами усилили наблюдение. На станциях Киев-1, Киев-2, Дарница и Боярка дежурили филеры с револьверами. Все они были решительные люди, из запасных унтер-офицеров,
Гершуни в этот раз ехал из Саратова в Смоленск, а оттуда за границу.
Вечером на станции Киев-2 филеры увидели вышедшего из поезда хорошо одетого господина в фуражке
Они были одеты по-разному: и купцами, и богомольцами. Гершуни подошел к ларьку с минеральными водами и стал пить. Рука дрожала.
Его скрутили и повезли в участок. Гершуни говорил, что это недоразумение, что полиция ошиблась.
Но дадим слово начальнику Киевского охранного отделения А. Спиридовичу:
«Большая комната полна народу: филеры, чиновники, полиция. Лица возбужденные. Спрашиваю, где он. Показывают. Никакого сходства с фотографией..
— Кто вы такой, как ваша фамилия? — обращаюсь я к задержанному.
— Нет, кто вы такой! — закричал на меня Гершуни.— Какое право имели эти люди задержать меня? Я — Род, вот мой паспорт, выданный киевским губернатором. Я буду жаловаться!
«Ну и нахал же»,— подумал я.
Назвав себя, я продолжал:
— Что же касается вас, то вы не господин Род, а Григорий Андреевич Гершуни. Я вас знаю по Москве, где вы были арестованы.
Гершуни сразу как бы сел.
— Я не желаю давать никаких объяснений,— проговорил он резко.
— Это ваше дело,— ответил я и приказал произвести личный осмотр.
Из заднего кармана вынули браунинг, заряженный на все семь. В кармане был еще восьмой патрон. В стволе налет от выстрела. При нем оказалось 600 с лишним рублей и 500 франков, записная книжка с шифрованными пометками, пузырек с бесцветной жидкостью и два паспорта на имя Род, из которых один заграничный, фальшивый, В портфеле же, который составлял весь его багаж, была чистая смена белья и несколько мелко исписанных листков. Оказалось, что то были: черновик прокламации об усмирении рабочих в Златоусте, черновик прокламации «Боевой организации» об убийстве Богдановича и две статьи о том же убийстве. По прочтении их не оставалось сомнения, что Гершуни ехал прямо с убийства Богдановича, что он являлся автором и приговоров об убийствах, а также автором и хвалебных гимнов об организации и ее работе, т. е. о самом себе... Гершуни заковали в кандалы. Кандалы до суда, широко практикуемые в Европе, у нас почти не применялись. В данном случае они были более чем уместны. Гершуни театрально поцеловал железо...»
На следующий день террориста под сильным конвоем увезли в Петербург. Его ждали крепость, военный суд и смертный приговор, замененный бессрочной каторгой...
По-своему интересно пребывание Гершуни в Шлиссельбургской крепости. Он после вспоминал в своей книге:
«Настал первый день Рождества. Гусь, каша, пирог,— как будто ничего дела,— довольно жирные. Но вот судок со сладостями. Дрожащей рукой поднимаешь крышку — и весь холодеешь: один апельсин, одно яблоко, виноград жалкий, шоколаду совсем нет!»
После полуторагодичного заключения в крепости Гершуни был переведен в Сибирь. В 1907 г. он бежал из тамошней тюрьмы в бочке с квашеной капустой. Умер за границей в 1908 г.
* * *
С
Полиции стало известно, что в Киеве ждут некую террористку из Минска для устройства типографии. Это оказалась Фрума Фрумкина, Она еще в 1902 г. хотела убить минского жандармского полковника, После Киева Фрумкина намеревалась ехать в Одессу для убийства тамошнего градоначальника графа П. Шувалова, боевого офицера, участника русско-турецкой войны. Ему к тому времени было уже 73 года.
Эсеры обвиняли его в попустительстве одесским еврейским погромам. В конце концов, его все же убили в 1905 г. Для этой акции был подобран русский учитель, тщеславный Куликовский, осужденный потом на вечную каторгу. Он явился на прием и убил графа четырьмя выстрелами.
Фрумкина сняла комнату. Наблюдение установило, что к ней стали носить типографские части. Провели обыск. Печатный станок был замаскирован в кухонном столе, нашли и шрифт.
Сама Фрумкина была черная как галка, с неопрятными сальными волосами да еще вдобавок хромая. Ее посадили в тюрьму. Там она раздобыла где-то ножик и потребовала разговора с начальником киевской полиции генералом Новицким, якобы для признания. Фрумкину привели на допрос, та начала рассказывать генералу какие-то выдуманные истории. Тот, довольный, стал записывать. Фрумкина, кинувшись к нему, схватила за волосы и хотела перерезать горло. Новицкий с силой отбросил ее рукой к стене. По шее текла кровь. За эсеровскую деятельность и покушение на Новицкого Фрумкину осудили на 11 лет каторги, которую она отбывала в Горном Зерентуе. После царского манифеста 1905 г. ее отправили на поселение, но Фрумкина по дороге бежала в Москву. В начале 1907 г. ее арестовали в Большом театре с револьвером в сумочке. Она намеревалась убить московского градоначальника Рейнбота. В Бутырках она ранила начальника тюрьмы. Казнена летом 1907 г.
В январе была арестована группа террористов дворянки Серафимы Клитчоглу. Они готовили убийство Плеве. При обыске найден распорядок министра и маршруты его передвижений в Петербурге.
В Одессе арестовали Израиля Марголина, ведшего среди тамошних евреев революционную работу, в Петербурге — Кракова, готовившего покушение на министра юстиции.
Еще в Швейцарии Гершуни предложил Гоцу для утверждения своего возможного преемника — Азефа. Гоц кандидатуру одобрил. Когда Азеф появился в июньской Женеве 1903 г., Гоц встретил его очень радушно. Нового руководителя «Боевой организации» не нужно было искать — он стоял перед Гоцем.
* * *
Всех покушений на министра внутренних дел В. К. Плеве, занявшего этот пост после Сипягина, было пять.
1. В покушении 18 марта участвовали: Максимилиан Швейцер — заряжал бомбу и передавал метальщикам; стояли метальщиками: Алексей Покотилов с двумя бомбами — на набережной Фонтанки, Боришанский тоже с двумя бомбами — ближе к Неве и Егор Сазонов, переодетый извозчиком, с бомбой под фартуком пролетки — у подъезда департамента. Сигнальщиками служили: Иван Каляев и другой извозчик Мацеевский. Руководил покушением Борис Савинков.