История русского романа. Том 1
Шрифт:
Девушкин и Варенька — люди, которых окружает огромный, враждебный и чуждый им мир. В этом мире они чувствуют себя бесприютно и одиноко. Поэтому-то они относятся с повышенной чувствительностью к тем немногочисленным явлениям жизни, которые источают для них свет и тепло. Таково происхождение их своеобразной, несколько наивной и архаической сентиментальности.
Таким образом, наделяя Макара Алексеевича и Вареньку повышенной «чувствительностью», Достоевский отнюдь не выступает в качестве запоздалого продолжателя сентименталистских традиций. Сентиментальную окраску душевной жизни своих героев Достоевский, в отличие от писате- лей — сентименталистов, делает предметом углубленного художественного анализа, рассматривает как порождение определенной, специфической социальной обстановки и жизненных обстоятельств. Благодаря этому сентиментальный стиль писем Макара Алексеевича и Вареньки становится
Особенно отчетливо теплое, но вместе с тем и ироническое отношение романиста к Девушкину ощущается там, где Девушкин излагает свою оценку прочитанных литературных произведений. Следуя примеру Гоголя, Достоевский делает читаемые Девушкиным произведения Пушкина и самого Гоголя своеобразным масштабом, который выявляет умственный «потолок» героя, свойственную ему меру эстетического понимания, и это облегчает для читателя задачу оценки героя, анализ его силы и слабости.
Новое отношение писателя к «маленькому человеку», отчетливо проявившееся в «Бедных людях», было одним из симптомов процесса демократизации русской литературы и русского романа, характерного для эпохи 40–х годов. И вместе с тем первый роман Достоевского отмечен серьезными противоречиями. С известным основанием можно сказать, что в «Бедных людях» ощущаются первоначальные истоки тех исторических противоречий, которые проявились в позднейшем развитии Досто- евского — романиста.
Достоевский переносит в свои романы более полно, чем его предшественники, психологию «маленького человека», стихийно слагающуюся под влиянием объективных условий жизни. Но при этом он сам начинает все чаще смотреть на мир глазами своих героев, растворяет свою автор скую позицию в их позиции. Он переносит в свое творчество все противоречивое сознание рядового чиновника или городского интеллигентного разночинца, и при этом сам оказывается трагически замкнутым в кругу этого сознания. Это менее объективное, чем у его великих предшественников, отношение Достоевского к внутреннему миру своих героев отчетливо ощущается уже в «Бедных людях».
Пушкин и Гоголь защищали «маленького человека». Но сами они смотрели на мир иными глазами, глазами передового писателя. Достоевский же в «Бедных людях» максимально приблизился к стихийной точке зрения самого «маленького человека» и даже заговорил его собственным языком. Но при этом его авторская позиция в оценке «маленького человека» оказалась менее широкой и менее исторически объективной, чем позиция Пушкина и Гоголя.
Выход из печати «Бедных людей» (январь 1846) явился наиболее важным событием в истории русского романа в годы между появлением первого тома «Мертвых душ» (1842), завершением «Кто виноват?» (1845–1846) Герцена и «Обыкновенной истории» (1847) Гончарова. Хотя в 1843–1845 годах появился ряд произведений, вышедших из недр гоголевской школы, которые имели серьезное общественное значение — «Доктор» и «Чайковский» Е. П. Гребенки, «Тарантас» В. А. Соллогуба, сборники «Физиология Петербурга», изданные Некрасовым, первая часть «Петербургских вершин» Я. П. Буткова, — все же до выхода в свет «Бедных людей» новое реалистическое направление, возглавлявшееся в критике Белинским, не могло еще указать ни на одно крупное произведение, в котором обоснованные Гоголем и Белинским принципы социального романа, построенного на материале русской общественной жизни 40–х годов, получили самобытное творческое развитие.
Вот почему Белинский так горячо приветствовал появление «Бедных людей», возлагая столь большие надежды на молодого Достоевского. Белинский исходил при этом из высокой оценки не одних художественных достоинств «Бедных людей», но горячо одобрял и то направление, которое связывалось в его представлении с первым романом Достоевского, — стремление к созданию социального романа, рисующего жизнь широких общественных слоев населения, угнетенных в условиях самодержавия и крепостничества, раскрывающего человеческое достоинство простого русского человека.
Достоевский сам указал в «Бедных людях» на художественную родословную своего романа и главного его героя. «Повести Белкина» (и прежде всего «Станционный смотритель»), петербургские повести Гоголя (ив особенности «Шинель») — таковы те исторические вехи, без которых не было бы возможным, по свидетельству молодого писателя, создание «Бедных людей». «Маленький человек» — герой этих повестей Пушкина и Гоголя — стал теперь, в 40–е годы, героем не повести, а социального романа. Это могущее показаться на первый взгляд незначительным обстоятельство в действительности отражало новую ступень в развитии темы «маленького» человека: оно было тесно связано с демократическими общественными устремлениями 40–х годов.
Если Белинский в статье о «Петербургском сборнике», отметив глубокую оригинальность уже первого романа Достоевского, в то же время неопровержимо доказал его связь с общими принципами гоголевской школы, в особенности с ее гуманизмом и характерным для нее сочувственным вниманием к новому герою — человеку «толпы», то критик — петрашевец В. Н. Майков подошел к оценке первых произведений Достоевского с другой стороны. На основании анализа «Бедных людей» и «Двойника» Майков постарался выяснить различие между художественной системой Гоголя и молодого Достоевского. Различие это критик увидел в том, что «г. Гоголь — поэт по преимуществу социальный, а г. Достоевский — по преимуществу психологический». Если для Гоголя «индивидуум важен как представитель известного общества», то для Достоевского самое общество «интересно по влиянию его на личность индивидуума». Изображение общества составляет у Достоевского не самую картину, а лишь ее «фон», основное же содержание его произведений составляет психологический анализ «сокровенной машинации человеческих чувств, мыслей и дел», «анатомия души». [637] Эта глубокая и тонкая характеристика свидетельствует о том, что на основании первых уже произведений Достоевского Майков сумел во многом правильно определить одну из главных общих особенностей манеры Достоевского — романиста, вполне раскрывшуюся в позднейших его романах.
637
В. Майков. Критические опыты. СПб., 1891, стр. 325–327
ГЛАВА V. ПУТЬ ДОСТОЕВСКОГО ОТ «БЕДНЫХ ЛЮДЕЙ» К РОМАНАМ 60–х ГОДОВ (Г. М. Фридлендер)
Хотя в «Бедных людях» уже вполне отчетливо определились многие черты, свойственные художественной манере Достоевского и прежде всего его гуманизм и высокое психологическое мастерство, по своей структуре этот первый его роман значительно отличается от гораздо больших по своему объему, более сложных по идейному содержанию и художественному построению романов Достоевского 60–х и 70–х годов. Если измерять «Бедных людей» масштабом последующего литературного развития, сопоставляя их не только с «Преступлением и наказанием» и «Братьями Карамазовыми», но и с романами других писателей 50–70–х годов — с романами Тургенева, Гончарова, Льва Толстого, — то «Бедные люди» приходится скорее отнести к жанру повести, чем к жанру романа в том более отчетливом и глубоком понимании этого жанра, которое окончательно сложилось в русской литературе позднее, под влиянием творческой эволюции всех этих великих романистов.
То, что Достоевский начал свой творческий путь романиста с небольшого романа, занимающего по своему жанру как бы промежуточное положение между романом (в том смысле, какое этот термин получил позднее) и повестью, не случайно. Вспомним, что «Герой нашего времени» Лермонтова возник в результате циклизации повестей. А такой характерный и выдающийся роман 40–х годов как «Кто виноват?» Герцена, так же как и «Бедные люди», по своему построению подготовлен в первую очередь развитием русской повести, тесно связан с повествовательной традицией, из которой и вырастает (и которую перерастает, приобретая новую качественную определенность, прокладывая дорогу уже не повестям, а роману 50–60–х годов как новому художественному явлению).
Путь развития «от повести к роману» представлял собой один из характерных, постоянно встречающихся в литературе 40–х и 50–х годов путей формирования русского романа. Достоевский по — своему прошел этот общий путь, характерный для всей литературы 40–х и 50–х годов — для Герцена, Тургенева, Григоровича, Толстого, — с тем различием однако, что с самого начала своего художественного пути Достоевский, как свидетельствуют «Бедные люди», особенно настойчиво стремился создать социально — психологический роман, основанный на принципах «гоголевского» направления. Основным зерном этого направления Достоевский в 40–е годы считал не столько «Мертвые души», сколько «Записки сумасшедшего» и «Шинель» с их патетическим изображением судьбы «маленького человека», трагически гибнущего в условиях враждебного и равнодушного к нему большого города.