История русского романа. Том 2
Шрифт:
Структура некоторых романов Немировича родственна структуре иллюстрированных журналов, в которых писатель обычно печатался: немного политики, немного географии, истории и т. д., — всего понемногу, в неутомительных дозах и занятных иллюстрациях.
Главная тема Немировича — жизнь русской буржуазии. Писатель с величайшим интересом следит за ее перипетиями, за всевозможными историями упрочения или падения финансового могущества лица или группы лиц.
В предисловии к первому отдельному изданию романа «Гроза», отвечая критикам, упрекавшим его в чрезмерном сгущении красок, он писал: «Мне поставили в упрек, что типы моего романа „отталкивают“. Чего же вы хотите? Следовало ли мне изобразить „банкира“ рыцарем чести, мучеником правды, бессеребренником, наипаче всего болеющим душой за всех обездоленных и голодных? Какими же быть этим господам, жадным только до наживы и грубым в своих инстинктах и вожделениях? … Это не угодно ли отыскать любителей поэтического идеализма на бирже и Шиллеров среди акционерной вакханалии? Трудновато? …в глубине души и у моих оригиналов есть искренние чувства, теплится огонек; дайте ему разгореться — пожалуй, он вспыхнет и пожаром, да только раздувать его на бирже некому». [589]
589
В.
Мир биржи всегда был противен Немировичу и находил осуждение в его произведениях, особенно в романе «Бубны — козыри!» (1890). [590]
Но о промышленниках (не банкирах) Немирович порой писал восторженно («Семья богатырей», 1887; «Сластёновские миллионы», 1890; отчасти «Монах», 1889). Герои этих романов — люди широчайших государственных замыслов и одновременно совсем не кабинетные люди. Немирович претендовал на обобщение — и не только на политическое, но ж нравственно — психологическое. Такие обобщения, и прямые и косвенные, заключены во множестве эпизодов. Например, о миллионере Василии Герасимовиче Сластёнове (герое романа «Сластёновские миллионы») автор пишет: «Рабочие Сластёнова любили — он значительно улучшил их положение, горой стоял за них, „изводился за христианские души“, как говорил народ». [591]
590
Любопытно, что этот роман под другим заголовком был перепечатан в самом начале 1920–х годов: Вас. Немирович — Данченко. Банкирский дом. (Нравы нашей буржуазии). Изд. 5–е, Книгоиздательство Петроградского Совдепа (на обложке: ГИЗ, Пб., 1920).
591
Вас. И. Немирович — Данченко. Сластеновские миллионы. М., 1893- стр. 308.
Субъективно Немирович искренне сочувствовал рабочим, желая им хороших хозяев, подобных Сластёнову. Но он нарисовал картину, которая применительно ко всей промышленной России этого времени выглядела утопией. Желаемое он изобразил как действительное.
Протест против капиталистического хищничества, критика государственного аппарата, промышленной и военной политики правительства — все это внешне характеризовало Немировича как политически оппозиционного писателя — демократа. Но его демократизм был наивным и в значительной степени вульгарным. Люди и события буржуазного общества интерпретировались Немировичем в духе примитивной нравственности и эстетики. Общество представало перед его мысленным взором в виде богатырей и страшных уродов, сцепившихся друг с другом в поединке.
«Формула» строения романов Немировича всегда была «двусоставной» — любовь и общественная жизнь. Этот «бином» был далеко не случаен. Он продиктован своеобразным чувством красоты, его простейшим законом — законом контраста. Все «биномы» Немировича контрастны: любовь и деньги («Цари биржи», «Бубны — козыри!»), любовь и дело («В ежовых рукавицах», «Сластёновские миллионы»), любовь и искусство («Кулисы», «Под звон колоколов»), любовь и религия («Монах») и т. д.
Среди массы такого рода произведений выделяются два романа — «Исповедь женщины» (1889) и «По закону!» (1892). В первом из них Немирович повествует о судьбе женщины, вышедшей замуж за ученого, поглощенного своей работой. Ее мучения, попытки сохранить прежнее чувство, любовь к другому человеку, расставание с ребенком, неудавшаяся попытка найти счастье в замкнуто — семейной жизни с новым мужем — все это передано очень лирично и психологически тонко. Этими же достоинствами отличается и второй из названных романов. В нем идет речь о том, как погибли два славных человека, один женатый, другая незамужняя. Они стали жертвой нелепых и жестоких обычаев и законов, не позволявших им жить друг с другом.
Наиболее значительным и показательным для творчества Немировича — Даиченко 90–х годов является роман «Волчья сыть» (1897). В центре романа — фигура купца — мироеда Вукола Матвеевича Безменова, держащего в руках целую губернию, «здешнего Разуваева», как называет его один из персонажей. Вся власть сосредоточивается в руках полуграмотного варвара, «за ненадобностью» уничтожающего большие культурные ценности и выколачивающего из крестьян огромные проценты во время голода. В конце романа говорится о поездке Везменова в Петербург, с тем чтобы «прибрать к рукам какую-нибудь газету, дав ей свое «направление». Философия его предельно проста: «Мимо чего идешь или едешь, — все в уме на счеты прикидываешь. Человека встретил, и дела тебе до него нет, а ты уж его взвесил: чего он стоит и сколько с него получить можно. Полено валяется, нельзя ли и его приобщить и зачем оно? Кто его обронил — выследи. Коли он растеряха — нельзя ли с него и остальные получить». [592]
592
В. Немирович — Данченко. Волчья сыть. Роман в трех частях СПб… 1897, стр. 326.
Однако начатый ярко и интересно, роман очень скоро «уходит в песок»: большую роль начинают играть дополнительные, продиктованные лишь установкой на занимательность линии, повествование теряет напряженность и психологическую насыщенность. И хотя в романе отчетливо показана вся гибельность прихода к власти деревенского купца — во- ротилы, в нем не оказалось той общей идеи, которая дала бы возможность романисту объединить в целое большой жизненный материал. Уже со второй части роман начал «расплываться» — желание дать широкую эпическую картину жизни различных слоев русского общества нейтрализовалось отсутствием единого взгляда на мир. В чем видит автор выход из положения? По сути дела, он его не видит. В начале романа была сделана попытка противопоставить Безменову образ добропорядочной и человеколюбивой помещицы Анны Степановны Козельской, которая при поддержке разоренных крестьян вступает в борьбу с мироедом. Естественно, она не одержала победы и ее поражение было поражением и исповедуемой ею теории «малых дел». В романе проскальзывает мысль о том, что, если бы Козельская была не одна, если бы все помещики — владельцы усадеб вернулись из столиц в родовые гнезда, оставив в стороне прекраснодушные фразы, и принялись бы разумно хозяйствовать, почва под ногами Безменовых была бы не столь прочной. Однако причина того, что роман «Волчья сыть» не получил необходимого социального звучания, кроется не только в том, что жизненный идеал автора не выходит за рамки привычного шаблона. Немирович — Данченко проходит мимо тех изменений, которые претерпевает тип купца именно в 90–е годы. Безменов скорее похож на «чумазого», заимствованного пз очерков Н. Щедрина, — с той же психологией, с теми же ухватками, с теми же способами и сред ствами обогащения. В нем мало от купца новой формации. Именно поэтому появление Безменова в Петербурге, его общение и разговоры с интеллигенцией, его стремление приобрести газету выглядят комически, Испугавшись кары за свои злодеяния, Безменов официально передает дела в руки сына, который, почувствовав силу и власть, совершенно отстраняет отца, а во взаимоотношениях с окружающими оказывается еще более жестоким и бесчеловечным, чем его родитель. Отец не желает ограничиться назначенным ему «пенсионом», он хочет быть хозяином, но ничего не может поделать против «бумаги» — формального акта о передаче. Борьба отца, в котором вдруг проснулся человек, с окончательно озверевшим сыном и составляет подлинный конфликт романа. Поражение Вукола Безменова — это трагедия личная, явившаяся результатом победы одного хищника над другим. И потому финал «Волчьей сыти», где в последний раз на сцену выступает Вукол Безменов, но уже в облике юродивого — оборванный, босой и спившийся, хотя и продолжающий «бунтовать», — этот финал, имея внешнюю общность с финалом «Фомы Гордеева», внутренне резко отличен от него: бунт Фомы социально обусловлен, ибо направлен против бесчеловечности общественного устройства, бунт Безменова вызван случайными обстоятельствами, не имеет под собой социальной почвы.
Одним из наиболее активных романистов 90–х — начала 900–х годов был И. Н. Потапенко. Типичный романист — «девятидесятник», он концентрировал в своих романах многие характерные черты этой переходной эпохи.
Первый и самый значительный роман Потапенко «Не — герой» был напечатан в 1891 году. Он подвел итог сказанному автором в рассказах и повестях 80–х годов и определил направление его творчества в 90–е годы.
0тказ от изображения героя, активная проповедь теории «малых дел», в которой и обретается «смысл жизни», ни к чему по существу не обязывающая филантропия, внимание к условиям жизни и психологии среднего по своему интеллектуальному уровню и устремлениям человека — все эти черты прозы конца века были собраны в одном романе.
Центральный персонаж романа разночинец Рачеев живет в деревне «не для прохлады, не для воздуху, а ради осуществления своих гуманитарных широких идеалов». [593] Однако автор избегает разговора о том, каковы же эти «широкие идеалы», ради осуществления которых надо уезжать в деревню. По ходу действия Потапенко ставит и решает ряд вопросов (женский, о положении писателя в обществе, о народном образовании и т. д.). Никаких широких обобщений и серьезных выводов в романе не содержится. Делай добро, и тогда существование твое будет оправдано — вот кредо автора. И, хотя представления автора о добре предельно отвлеченны, Потапенко настойчиво будет проповедовать это кредо и во всех последующих романах.
593
И. Н. Потапен к о, Сочинения, т. 5, Изд. А. Ф. Маркса, СПб., б. г., стр. 348.
Теория «малых дел», пропаганда которой составляет философскую основу романа и в которой подчас явственно слышатся отзвуки народнической проповеди, сосуществует в романе Потапенко с обличением городской (не капиталистической, а просто городской) цивилизации. Наиболее значительными представляются те главы романа, где изображается быт столичной интеллигенции и дается оценка различным направлениям в общественной жизни. Здесь содержится острая критика умеренных либералов, исповедующих принцип «немножко назад и немножко вперед», определяются «главные» течения в журналистике: «весело лающих, угрюмо рыкающих и умеренно воздыхающих». [594] Пристального внимания заслуживает в этом смысле интересный образ журналиста — неудачника Ползикова, устами которого, собственно, и характеризуется либеральная интеллигенция. Яркий, злой, остро и образно думающий человек, он вынужден продавать свой талант, и он делает это со сладострастаем само- истязателя. В дальнейшем тип острого и злого журналиста — неудачника появится у Горького (в «Фоме Гордееве», в «Жизни Клима Самгина»).
594
Там же, стр. 407.
Герой романов Потапенко — это человек, старающийся в меру своих сил и способностей с большим или меньшим успехом помогать ближним и в том находящий удовлетворение. Такова героиня романа «Любовь» (1892), таков же Митя Ворошилов из романа «Один» (1894). Аналогичны по своим устремлениям персонажи романов «Два счастья» (1898), «Светлый луч» (1896) и др. Показателен в этом отношении последний из названных романов. Героиня его, Надежда Мальвинская, врач, тяготится бесполезной жизнью (и своей, и окружающих ее людей). Она жалеет неимущих и ищет полезной деятельности. В конце концов Мальвинская арендует загородный дом, куда собирает жителей трущоб и ночлежек и создает из них артель сельскохозяйственных рабочих. В руководстве артелью, в заботах о ней она и находит душевное равновесие. В подобном устройстве судьбы и состоит, по Потапенко, самоотверженность, способность к подвигу.