История русского романа. Том 2
Шрифт:
Вслед за «Тяжелыми снами» появился роман «Мелкий бес» — наиболее значительное произведение Сологуба. Десять лет работал над ним автор. Изображение русского провинциального быта накануне 1905 года доведено здесь до широкого исторического обобщения.
Своеобразна композиция романа. Если в «Тяжелых снах» в центр поставлена фигура человека, претерпевающего гонения со стороны пошляков и негодяев, то в «Мелком бесе» на первый план выдвинут один из таких гонителей — маньяк и реакционер Передонов. Как и Логин, Нередонов служит учителем гимназии. Он ожидает инспекторского места, которое якобы обещано ему неизвестной петербургской княгиней, покровительствующей его невесте Варваре. История «мытарств» Передонова, связанных с получением инспекторского места, которая перекрещивается с историей его женитьбы на Варваре, и составляет сюжетную линию
Сталкивая Передонова с обывателями и сослуживцами, Сологуб, как и в предыдущем романе, вводит нас в удушливую атмосферу жизни уездного города. Городской голова, прокурор, предводитель дворянства, председатель уездной земской управы, исправник оказываются мелкими, ничтожными людьми, мало интересующимися жизнью города. Это, так сказать, верхний слой, живущий замкнутой жизнью; его интересы никак не соприкасаются с интересами всего городского общества. Другой слой, изображенный в романе, — это обыватели и друзья Передонова. Сюда относятся сама Варвара, ее приятельницы, похожий «на барана» приятель Передонова Володин. Полное отсутствие интеллектуальных интересов, сплетни и карты, пьянство и взаимные «подсиживания», моральная и физическая нечистоплотность — вот что характеризует людей этого круга.
Однако и здесь, как и в романе «Тяжелые сны», Сологуб не видит никаких путей возможного улучшения человеческих отношений. Философская основа романа (как и всего творчества Сологуба) — беспросветный пессимизм, порожденный не только отрицательным отношением автора к буржуазному обществу, но и неверием в возможность возрождения человека. Человек плох по самой природе своей, независимо от тех или иных социальных условий, и ничто не в состоянии сделать его лучше — вот вывод, к которому можно прийти на основании романа.
Изредка в романе промелькнет намек на возможность иной жизни, иных отношений между людьми. Но он исчезает так же быстро, как и возникает, не оставляя в композиции произведения почти никакого следа и не влияя на его философию.
Однако объективный смысл произведения оказался шире авторских воззрений, благодаря чему образ Передонова стал в один ряд с лучшимп сатирическими образами русской классической литературы («История одного города» и «Господа Головлевы», «Человек в футляре» и «Унтер Пришибеев»).
Салтыков — Щедрин и Чехов оказали наиболее заметное влияние на Сологуба, помогли ему найти отсутствовавшие в «Тяжелых снах» сатирические краски для изображения и людей — живых носителей скверны буржуазно — помещичьего строя, и условий, в которых они сформировались. Не случайно именно образ Передонова использовал В. И. Ленин в статьях, посвященных народному образованию в царской России. «Заслуженнейшим Поредоновым» назвал он, например, в статье «К вопросу о политике министерства народного просвещения» бывшего инспектора народных училищ, октябриста и черносотенца, депутата Государственной думы Клюжева, проделавшего «всю карьеру законопослушного и богобоязненного служаки — чиновника». [604] В другой статье В. И. Ленин говорит, что «создать основные демократические условия мирного сожительства наций на основе равноправия» можно будет только «при действительной демократии, при полном изгнании» из школ «бюрократизма и „передоновщины“». [605] Образ Передонова был для В. И. Ленина воплощением антинародности государственной машины России и царского министерства народного просвещения, поставившего своей государственной целью — «самим отучиться думать и народ отучить думать». «Но если, — продолжает В. И. Ленин, — сами они уже отучились, то народ в России все больше учится думать, — думать и о том, какой класс своим господством в государстве осуждает русских крестьян на нищету материальную и нищету духовную». [606]
604
В. И. Ленин, Сочинения, т. 19, стр. 119, 118.
605
Там же, стр. 482, 483.
606
Там же, стр. 115.
После 1905 года в творчестве Сологуба заметно усилились реакционные тенденции, и уже в 1907 году он приступает к печатанию одного из наиболее реакционных своих романов — «Навьи чары». Это был значительный шаг назад по сравнению с прежними достижениями. Сологуб отходит здесь нет изображения противоречий реальной действительности, жизненно достоверных типов и ситуаций, погружается в область эротики и фантастики.
В 1912 году в романе «Слаще яда» Сологуб делает попытку восстановить прежние реалистические свои достижения. Как и в ранних произведениях, здесь Сологуб воспроизводит быт провинциального дворянства, погруженного в мечты о наследстве, мелкие расчеты и ничтожные разговоры, отличающегося кичливым пренебрежением ко всему недворянскому. Так же как и в «Тяжелых снах», в романе проводится мысль о том, что только близость к природе может предостеречь человека от тлетворного воздействия цивилизации, насквозь лживой и антигуманистической. Своеобразным воплощением «естественной» жизни служит в романе жизнь мелкопоместных дворян Томицких, порвавших всякие связи с городом: «Здесь было просто и весело, как в том раю, который будет на земле, когда окончится владычество расчетливого и трусливого горожанина, строящего вавилонские башни, пока судьба не сотрет межей и граней». [607]
607
«Новая жизнь», 1912, № 9, стр. 11.
С двумя романами выступил в начале XX века В. Брюсов: «Огненный ангел» (1907–1908) и «Алтарь победы» (1911–1912). Но наиболее значительным достижением символизма в жанре романа был «Петербург» (1913) Андрея Белого.
В «Петербурге» дается яркое сатирическое изображение самодержавно — бюрократической государственной машины, управляющей жизнью всей империи и символизированной в облике министра Аполлона Аполлоновича Аблеухова, чей образ выписан с большой разоблачительной силой. Сатирическое развенчание представителей официального Петербурга — тупых и самодовольных обитателей министерских кабинетов и роскошных особняков — заняло важное место в произведении.
Противоречия романа наиболее явственно сказались в изображении революционеров. Революция присутствует в сознании А. Белого либо в форме индивидуального террора, либо в форме грозного, но не освещенного сознанием стихийного взрыва, который одновременно и притягивает и отталкивает писателя.
А. Белый хорошо передал и общую напряженность атмосферы, царящей в столичном городе, и ожидание неминуемого революционного взрыва. В самостоятельный, почти реальный образ он сумел превратить обыкновенную «сардинницу» — жестяную банку, начиненную взрывчатым веществом, с помощью которой должен был быть убит сенатор Аблеухов. Большого напряжения добивается Белый в описаниях метаний «красного домино», символизирующего смятение и растерянность петербургского общества.
Однако плохое знание действительного характера революционной борьбы и подлинной психологии революционера лишило Белого возможности создать достоверные типы борцов с самодержавием, толкнуло его на поиски «тайного», «мистического» смысла явлений общественной жизни. Яркие и насыщенные картины быта официального Петербурга то и дело сменяются фантасмагорией, болезненными видениями и апокалиптическими пророчествами, что в значительной мере ослабляло критическое звучание романа А. Белого.
ГЛАВА II. Л. Н. ТОЛСТОЙ. «ВОСКРЕСЕНИЕ»
Последний роман Толстого «Воскресение» подводит итоги истории русского реалистического романа XIX века.
Начало работы над «Воскресением», задуманным первоначально в виде повести, относится к 1889 году. Закончен же был роман только в 1899 году и тогда же опубликован в журнале «Нива» с огромным количеством (свыше 500) цензурных искажений. Одновременно роман печатался в Англии, Франции, Германии. В России «Воскресение» вышло отдельным изданием в следующем 1900 году.