История русской церкви (Том 10)
Шрифт:
Прочитав послание Паисия, Никон не отвечал ему ни слова, а сказал: "Отдаюсь на суд папы", - сказал не потому, будто бы был единомыслен с папою, а потому только, что знал правила Сардикийского Собора (3, 4 и5), которыми дозволялось обвиняемым епископам, в случае недовольства их решением местного Собора, обращаться с апелляциею к папе, хотя эти правила относились собственно к епископам Сардикийской церковной области, находившейся в подчинении папе, но вовсе не относились к епископам других церковных областей, подчиненных иным патриархам. Слова Никона произвели, однако же, большую тревогу в Москве, тем более что он прислал Паисию самую выписку из правил о папском суде. Спустя несколько дней Паисий позван был в патриаршую палату на Собор для разбора заявления Никонова об апелляции к папе и для исследования, когда русские сделались христианами и откуда пришла к ним святая вера. Русские без сомнения знали из своих летописей, что они приняли веру с Востока, а не с Запада. Но Паисий начал решать вопрос на основании греческих летописей, привел свидетельства из Курополата, Кедрина, Зонары, Никифора Каллиста о самых первых крещениях русских из Византии и свидетельства Матфея Властаря, что Русь от начала причислялась к фракийскому диэцезу Византийского патриархата и постоянно находилась под властию Цареградского патриарха. Отсюда для всех сделалось очевидным, что Никон не имеет ни малейшего права обращаться к суду папы.
"В предисловии Вашем, - так начинает Никон предисловие своей книги, написано: Рече Господь наш: Аз семь путь, истина и живот. Зачем же, начав от истины. Вы написали все неистинно, как будет доказано впереди, и Вы узнаете, что Вы отца вашего диавола есте, который в истине не стоит, яко ложь есть и отец лжи". После того, обращаясь к Стрешневу, Никон замечает, что он не должен был лжесвидетельствовать и осуждать ближнего, но позаботился бы прежде исправить свои согрешения, и приводит на то целый ряд текстов из Евангелия. А обращаясь к Паисию, говорит, что он действительно призван, как сам выразился в письме к Стрешневу, возвещать и проповедовать истину, но призван учить и проповедовать только в своей епархии, а отнюдь не в чужих, и в доказательство приводит множество правил из Кормчей вместе с толкованиями на них, иные даже в двояком переводе, также отрывки из толкового Евангелия, из недельных церковных поучений, хотя, по правде сказать, все это строго не относилось к Паисию, так как он, когда писал ответы на вопросы Стрешнева, вовсе не учил вере и не проповедовал в чужой епархии. "Да если бы, - продолжает Никон к Паисию, - я и был виновен в каких-либо прегрешениях, то не тебе одному творить суд или ответ о мне, потому что сам ты ничего от меня не видел и не слышал... ты поверил вопреки правил клевете одного непреподобного мужа, хотя и синклитика, притом человека проклятого", - и приводит новый ряд правил, указывающих, что не должно принимать свидетельства на епископа от еретиков, людей отлученных и порочных и вообще от мирян без расследования (л. 1 - 17).
По первому вопросу Стрешнева и ответу Паисия Никон обвинялся в том, что при возведении его на патриаршество он в другой раз был рукоположен во епископа, а потому на основании 68-го апостольского правила должен быть извержен. Никон отвечал: я не своею волею взошел на патриарший престол, но по избранию Собора и царя, и не мне надлежало тогда делать разыскание, следует ли меня вновь рукоположить, а рукополагавшим. Впрочем, таков устав имеет св. соборная Церковь, много раз засвидетельствованный Вселенскими патриархами. Не я один рукоположен дважды, а и прежде все наши епископы вновь рукополагались при возведении их на митрополию или на патриаршескую кафедру. Патриарх Иов рукоположен был трижды: сперва на Коломенскую епископию, потом на митрополию, наконец, на патриаршество, и в последний раз рукоположен святейшим Иеремиею, Вселенским патриархом. Гермоген дважды: на Казанскую митрополию и на патриаршество. Филарет - дважды: на Ростовскую митрополию и на патриаршество, и в последний раз рукоположен Иерусалимским патриархом Феофаном. Иоасаф и Иосиф - так же по дважды, как потом и я. Если меня хотите извергнуть, то извергните прежде Вселенского патриарха Иеремию, придавшего нам таой устав, и прочих патриархов, подписавших тот устав; извергните также патриарха Иерусалимского Феофана, а с ними извергните и всех рукоположенных от них как изверженных (л. 17 23). По второму вопросу и ответу обвиняли Никона в том, что он запретил исповедовать и причащать разбойников, осуждаемых на смерть. Никон, резко упрекнув Стрешнева за то "проклятое бесчинство", что он приучил своего пса благословлять передними ногами, а также за то, что вздумал вопрошать "суемудренного беззаконного пришельца", отвечал: я разослал по всем городам грамоты, чтобы разбойники покаялись, прежде нежели будут пойманы и взяты, а о том, чтобы пойманных на разбое исповедовать и причащать, я нигде не нашел правила. Господь сказал: Ядый Мою плоть и пияй Кровь во Мне пребывает, и Аз в нем. Кто же осмелится удостоить человека причастия и потом казнить? К этому Никон присоединил несколько правил, которыми убийцам запрещалось причастие на двадцать лет и повелевалось преподавать причастие с рассуждением только достойным. Здесь Никон, очевидно, не нашел возможности оправдать себя (л. 23 - 26).
По третьему вопросу и ответу обвиняли Никона в том, что он во время священнослужений украшался богатыми облачениями, смотрелся в зеркало, расчесывался щеткой. Никон отвечал: украшаться иереям для богослужения установлено от Бога еще в Ветхом Завете, а зеркала и щетки устроены в церкви до нас прежде бывшими патриархами, Иовом и другими, мы только не разоряем, да и все то же творят, что тут беззаконного? Если по 16-му правилу Седьмого Вселенского Собора епископы и клирики, украшающие себя пышными одеждами, должны исправиться, то нам всем следует начать это исправление (л. 26 - 28).
На четвертое обвинение Стрешнева и Паисия против Никона, что он и по отречении от кафедры рукополагает священников и дьяконов, Никон дал странный и уклончивый ответ и именно сказал: кто свидетельствует на меня, будто бы мне не должно рукополагать, пусть прочтет 36-е правило Шестого Вселенского Собора, и привел самое правило и толкование на него. А в правиле написано: "Определяем, да имеет престол Константинопольский равные преимущества с престолом древнего Рима, будучи вторым по нем, после же оного да числится престол великого града Александрии, потом престол Антиохийский, а за сим престол града Иерусалима" - и только (л. 28).
По пятому вопросу и ответу обвиняли Никона в том, что
– 38 об.). Тут Никон изменил истине: ложно истолковал совлечение им с себя патриарших риз и совершенно отверг то, что сказал в церкви пред народом: "Не буду более вашим патриархом".
Шестой вопрос и ответ не относились прямо к обвинению Никона. Вопрос был, согрешили ли архиереи, что не возбранили Никону такого злого дела. Ответ: если их спрашивали и они не возбранили, то согрешили; а если не спрашивали, то не согрешили: виновен один Никон, причем Паисий привел слова Климента о Боге: "Никто не обретается здесь без Его света, но все принимают Его светлости, всяк богатеет Его милостию". Никон отвечал: "Не должно судить о том, что нам неизвестно" - и привел несколько текстов из Евангелия. А затем напал на Паисия: "Не нашел ты, что сказать от св. догматов, а как сам явился изверженным, противореча правым уставам св. апостол и св. отец, так и ответы творишь отверженными законами, написанными Климентом. Шестой Вселенский Собор отверг поврежденные апостольские заповеди, преданные Климентом: как же осмелился ты развращать законы Шестого Вселенского Собора и вводить зловерные, если бы ты не был, окаянный, и сам зловерен?" Никон привязался к одному имени Климента, а в словах его, приведенных Паисием, нет никакого зловерия, никакого закона (л. 38 об.
– 40).
На седьмой вопрос Стрешнева: "Не добро ли было бы созвать Собор по делу патриарха, чтобы не случилось какого соблазна или замешательства в царстве?" - Паисий отвечал ссылкою на 37-е правило апостольское: "Дважды в году да бывает Собор епископов, и да рассуждают они друг с другом о догматах благочестия, и да разрешают случающиеся церковные прекословия". Никон сказал: да не одно 37-е правило апостольское, есть много и других правил о созывании Соборов, и действительно привел целый ряд таких правил, с толкованиями на них. Но ни одно из этих правил, - продолжал Никон, - не предоставляет епископам судить своего патриарха, кроме тех случаев, если он станет вводить что-либо новое на развращение Церкви, как вводишь ты, ответотворче, новые законы из отреченных книг, за что по правилам и должен быть извержен, подобно Максиму Кинику. Напротив, есть правила, что и митрополита своего не могут судить епископы, а может судить его только патриарх Цареградский; эти правила с толкованиями затем и приведены (л. 41 - 52).
На осмой вопрос, может ли сам царь созвать Собор без повеления патриаршего, был ответ: может по примеру древних благочестивых царей. Никон: нигде нет такого правила, в правилах говорится только: собираются Соборы, а не собирает царь или кто другой. Древние благочестивые цари собирали Соборы, но только "умолением, а не повелением и не принуждением" (л. 52).
В ответе на девятый вопрос Паисий написал: так как Никон вменил ни во что Собор, бывший на него в Москве, и назвал иудейским сонмищем, то за такое неуважение к Собору должен быть проклят как еретик, ибо Григорий Двоеслов почитал четыре Вселенские Собора наравне с четырьмя Евангелиями. Никон: собор, созванный не по св. правилам, не есть Собор. Были Соборы по приказанию царскому на Иоанна Златоуста, на митрополита Филиппа, но то не Соборы, а сонмища (за сим приводится много текстов, кого Господь признает Своими). Я не Вселенский Собор назвал сонмищем, но Собор тех, которых собрал царь и задарил, чтобы они говорили все, что он хотел, на отмщение мне, как и самое соборное деяние их являет: все оно полно лжи и нет в нем ни одной истины. Соборы не должны собираться без воли митрополита или патриарха (следуют правила), а вот был по воле царя Собор Флорентийский, и беззаконное деяние его отвержено. Послушай деяния Собора, бывшего при царе Федоре Ивановиче, об учреждении патриаршества в России (приводится все деяние этого Собора, а потом и деяние Собора Константинопольского, утвердившего патриаршество в России, еще прежде напечатанные в предисловии к славянской Кормчей). Видишь ли, раскольник св. Церкви и попратель св. канонов, как благочестивый царь все по правилам совещался с епископами, обращался к патриархам, как сами патриархи во всем свидетельствовались св. правилами, а не так, как ты, новый раскольник и, скажу, еретик, свидетельствуешься "отверженными Климентовыми правилами и прочими Езоповыми, и воронами, и иными ложными шпынскими проклятыми книгами"; ты и сам, как ворона, обходишь сушу и море, творишь расколы как в Мутьянской земле, так и здесь. Затем Никон привел ряд правил, что патриарх, как и всякий архиерей, есть глава своей Церкви, что епископы не могут судить своего митрополита и патриарха, что на архиереев не должно клеветать и что архиерей не должен учить в чужой епархии, как учит Паисий (л. 52 - 79).
На десятый вопрос, можно ли членам тела судить свою главу и епископам своего патриарха, Паисий отвечал: можно, потому что как все апостолы, так и преемники их епископы получили от Господа власть вязать и решить. Никон Паисию: откуда ты приял посягать на то, что тебе не принадлежит; где нашел заповедь Божию, чтобы судить меня? Не слышал ли о не имущем брачной одежды, как он ввергнут был во тьму кромешную, где плач и скрежет зубов, - что да сотворит и тебе Господь по делам твоим за напрасное преобидение нас?.. Человеку можно жить без руки, без ноги, но без головы невозможно, потому не могут члены тела отсечь свою главу и остаться живыми и действующими. По 9-му правилу Четвертого Вселенского Собора: "Аще на митрополита области епископ или клирик имеет неудовольствие, да обращается или к экзарху великия области, или к престолу царствующаго Константинополя и пред ним да судится (л. 79 ).