История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
Шрифт:
чувство русского языка. Он был славянофилом, но дохристианским, чуть ли не
доязыческим слaвянoфилом.
Его Россия – это Россия, свободная от всей шелухи христианской и
европейской цивилизации, Россия, которую «доскребли – до татар». В его
видении первобытный мир был не нарядный, как в гумилевской мифологии, и
не добродетельно-простой, как у Руссо: он искал не естественного человека, а
человека-мага.
Все было для него лишь материалом для построения
Этот мир слов, несомненно, творение гения, но, совершенно очевидно, не для
всех. Его не читают, и, вероятно, никогда не будет читать никто, кроме поэтов и
филологов, хотя можно было бы отобрать из его произведений антологию ad
164
usum profanorum(для непосвященных), чтобы представить его в более
привлекательном и доступном виде, чем он предпочел сделать это сам.
Поэты же нашли в нем неистощимые залежи прекрасных примеров и
полезных соображений. Они используют его произведения как амбар, откуда
берут семена для собственной жатвы. Для филолога его труды тоже очень
интересны, потому что он был властителем языка: он знал его скрытые
возможности и вынуждал его их являть. Его труды – микрокосм, отражающий с
огромным увеличением творческие процессы всей истории жизни языка.
В своей творческой лингвистике Хлебников был верен истинному духу
русского языка; метод его тот же, что и метод самого языка – аналогия.
Другой футурист (Крученых) пробовал создать совершенно новый язык,
или даже создавать ad hocновый язык с каждой новой поэмой. Это ни к чему
хорошему не привело, так как ни сам Крученых, ни большинство его
последователей не чувствовали фонетической души русского языка и их
написанныеизобретения, как правило, просто непроизносимы. Но когда этот
«заумный» язык употребляется в соответствии с фонетической душой языка,
это дает неожиданные и интересные результаты.
Главное, что надо сделать, чтобы его оживить, – хорошо читать – тогда
заумные слова в соединении с совершенно разумной интонацией создают
иллюзию, что ты слушаешь «русский язык, каким он мог бы быть».
Молодой футурист Илья Зданевич (живущий в Париже) особенно хорошо
справляется с этой игрой. «Заумная» пьеса в его исполнении слушается с
большим интересом. «Заумное» движение, безусловно способствовало
«деитальянизации» русского языка и возвращению его к более шероховатым и
грубым фонетическим гармониям.
Более эклектическая группа футуристов, также ощущавших
необходимость
обратилась, вместо изобретения нового языка или возвращения к корням
старого, к изучению старых авторов, особенно авторов Золотого века (1820–
1830), – в частности, Языкова, который был футуристом до футуризма, а
также и авторов восемнадцатого века. Они тщательно изучали русскую
поэзию и продолжали метрические разыскания Андрея Белого, но задачей
их было, как и задачей истых футуристов, найти свежие формы и новые
силы. У этих ученых футуристов много общего с Мандельштамом и из их
рядов вышла замечательная поэзия Пастернака.
8. Маяковский
Все эти проявления футуризма остались чем-то вроде эзотерической
литературы, важной и необходимой для внутренней жизни русской поэзии, но
по самой своей природе неспособной дойти до читающей публики. Для
среднего читателя стихов, как и вообще для среднего человека, футуризм – это
синоним поэзии Маяковского.
Владимир Владимирович Маяковский родился в 1893 г. в Закавказье.
Мальчиком тринадцати или четырнадцати лет он стал членом больше вистской
партии. В 1911 г. он познакомился с начинающими футуристами и начал писать
стихи. Вначале он почти не отличался от других футуристов, но постепенно
стал выявляться, как нечто совершенно иное, чем прочие. Его поэзия была не
для кабинетов, а для улицы; она была свободна от «зауми»; она была полна
человеческого интереса; она была откровенно риторична – но риторична в
165
совершенно новом и неожиданном смысле. Когда в 1916 г. его стихи появились
в виде книги под характерным названием Простое как мычание, они имели
значительный успех. В 1917 г. Маяковский разделил триумф своей партии и
стал чем-то вроде официального большевистского поэта. Большая часть того,
что он написал в 1918–1921 гг. – прямая политическая пропаганда ( Мистерия
Буфф, 150 000 000), или сатиры, написанные более или менее по заказу.
С 1923 г. Маяковский – ответственный редактор коммунистическо-
футуристического журнала ЛЕФ. Он также и художник, и в 1918–1920 гг.
главной его работой было рисование пропагандистских плакатов.