История русской литературы XIX века. Часть 3: 1870-1890 годы
Шрифт:
Глава 11
Литературное движение 1870-х годов
1870-е годы – один из самых сложных периодов не только для русской литературы, но и для русской жизни в целом. У этого времени есть своя содержательность, а также особая структура, афористически зафиксированная Н. А. Некрасовым в поэме "Кому на Руси жить хорошо": "горькое время – горькие песни" и "доброе время – добрые песни" сходятся на одном временном пространстве.
"Крестьянский грех", связанный с эпохой крепостничества, продолжает тяжело тяготеть над сознанием народа, но "свобода", данная ему реформой 1861 г., уже выносит крестьян "…со дна бездонной пропасти // На свет, где нескончаемый // Им уготован пир!". Широта новых возможностей, которые видятся впереди: в необратимо изменившемся характере отношений крестьян с помещиками, в деятельности разночинцев, определившей основополагающую роль
Нравственное осознание реформы 1861 г. и ее последствий составляет духовный стержень эпохи и ее социальное содержание. Интеллигенция, выдвинувшаяся из рядов разночинцев: сыновья мелких чиновников, священников, приказчиков, дьячков – озабочена судьбой крестьянства пореформенного времени настолько, что готова оставить все, изменить собственную жизнь и "идти в народ", чтобы помочь ему в нелегкое, кризисное и неспокойное время. В этом смысле действия народников (независимо от степени их политического радикализма) были проникнуты романтикой и направлены на то, чтобы на почве просветительства примирить утопию с реализмом. "Горячая любовь" к крестьянину стала неиссякаемым источником героического пафоса, одушевившего деятелей 70-х годов и подвигнувшего их на подвиг самоотречения; который мог иметь как просветительские, так и революционные способы выражения.
В народничестве, как идеологическом и литературном течении (по свидетельству С. А. Венгерова, термин вошел в обиход в 70-е годы), – идеальное и реальное начала развивались в общем русле, иногда отождествляясь, иногда же резко противореча друг другу. Чувствуя себя духовными преемниками А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского и Д. И. Писарева, народники верили в действенность крестьянской общины – как оплота нравственного "самостоянья" нации, в крестьянский социализм и крестьянскую демократию, к которым они чувствовали себя призванными пролагать реальные пути. Практические, позитивные методы работы с "непросвещенным" народом осмысливались как "музыка будущего" (О. В. Аптекман), приобщение к грубому крестьянскому быту превращалось в священный акт, должный научить: "Как жить по закону природы и правды" (название популярной брошюры В. В. Берви-Флеровского).
Народничество в широком смысле слова основывалось на изучении жизни крестьянской массы, оказавшейся на перепутье между наследием феодализма и веяниями буржуазной городской цивилизации, – с тем чтобы направить эту жизнь по единственно верному пути. Исследуя уникальное в общественном и литературном смысле явление народничества, А. Н. Пыпин писал, что оно "становилось настоящей профессией: одни, чтобы владеть, наконец, вполне ее содержанием и "слиться" с народом, поселялись в деревне и изучали сельское хозяйство, особенно с его народными приемами; другие исследовали сельскохозяйственные отношения в земской статистике…; третьи ставили своей задачей изучить деревенскую жизнь в ее обыденных случаях и проявлениях, отношения крестьянина дома, с односельчанами, на миру, на промыслах и т. д., исследовать мужицкие типы не по одним чертам характера и темперамента, а именно по хозяйственному и общественному положению".
"Статистику" народной жизни сначала осваивали теоретически, и в этом отношении первостепенна роль русского студенчества. По замечанию современного исследователя народнической литературы А. П. Спасибенко, "студенты, члены кружков, ставили перед собой дилемму "Наука или труд?", т. е. имеют ли они моральное право в условиях господства всенародной тьмы и невежества заниматься наукой или же обязаны, овладев каким-либо ремеслом, пойти в народ и слиться с ним в общем труде и бытии". Кружок В. М. Александрова и М. А. Натансона, названный позднее кружком чайковцев (по имени одного из его членов – Н. В. Чайковского), кружок долгушинцев (основатель – студент Петербургского технологического института А. В. Долгушин) и другие народнические организации действовали не только в столицах, но и во многих губернских городах России.
Репрессии правительства
Идея органического вживания в быт крестьян на новом витке народничества сосуществовала с радикальными революционными идеями, практическим выражением которых стал неуклонный антиправительственный террор (деятельность обществ "Земля и воля", 1876–1879, а затем – "Народная воля", члены которого А. И. Желябов, В. Н. Фигнер, С. Л. Перовская и др. призывали к свержению самодержавия и установлению народовластия). Вторая политическая организация, также вышедшая из недр "Земли и воли" – "Черный передел" (В. Г. Плеханов, В. И. Засулич, О. В. Аптекман и др.) – придерживалась более умеренных позиций и продолжала разрабатывать пути решения крестьянской проблемы на началах социальной справедливости и гражданского равенства.
Два крыла народничества: либеральное, преисполненное верой в спасительную роль коллективного бытия крестьян – общину, и радикальное, идеологи которого М. А. Бакунин, П. Л. Лавров, П. Н. Ткачев вели интеллигенцию к мысли о правомерности террористических действий, закончившихся убийством Александра II 1 марта 1881 г., – одинаково были несостоятельны в социально-политическом отношении, чего нельзя сказать о нравственном потенциале их интереса к народу. В этическом смысле итогом народничества стали не только передовое общественное умонастроение, не только особое литературное течение, но и необычайно высокий уровень духовных исканий в сочинениях крупнейших писателей современности: М. Е. Салтыкова-Щедрина, Л. Н. Толстого, Н. А. Некрасова, Ф. М. Достоевского и др.
Критика и публицистика
Вечные вопросы жизни, "пробным камнем" для решения которых сделалась проблема крестьянства, обусловили неоднородное единство литературы 70-х годов: стирание жанровых граней, сильный автобиографический, "исповедальный" компонент ("болезнь совести", "болезнь мысли", согласно формулам Г. И. Успенского), тяготение к "статистике быта", осмысленной в формах критики и публицистики, не отвергающими и художественную образность. В литературоведении замечено, что писатели-семидесятники стремились "избежать специализации знания, разрушающей единство человека и окружающего его мира…". Они отдают себе отчет в том, что "границы критики и литературы, так же как границы науки и искусства, становятся чрезвычайно подвижными, взаимопроницаемыми. Салтыков-Щедрин сравнительно редко обращался к чистой критике, как это было в 60-е годы; его беллетристические циклы и даже роман "Господа Головлевы" пестрят вкраплениями критических высказываний…".
"Чистая критика", "чистая публицистика" и "беллетристика", возможные в творчестве Достоевского в 60-е годы, теперь стремятся слиться в синтетическое единство "Дневника писателя". В середине 70-х годов Михайловский создает полубеллетристические, полупублицистические, социально-философские циклы "Записки профана", "Вперемежку", "Из дневника и переписки Ивана Непомнящего".
Вокруг ведущих журналов группируются лучшие силы современной критики и литературы. С 1868 г. "Отечественные записки" возглавляют Н. А. Некрасов, М. Е. Салтыков-Щедрин, Г. З. Елисеев. В журнале "Дело", продолжающем традиции "Русского слова", проводится демократическая программа его издателей – Г. Е. Благосветлова и Н. В. Шелгунова. Ясно выраженное общественное лицо отдельного писателя, критика и шире – журнала становится обязательным условием его признания, серьезного интереса к нему со стороны широкой публики. "Односторонность" (Н. Н. Златовратский) народнических устремлений не исключает, а, скорее, предполагает обращение к многообразному кругу проблем, к поискам общечеловеческих (а не только политических) глубинных решений. Поэтому на страницах "Отечественных записок" встретились Г. И. Успенский и А. Н. Островский, В. А. Слепцов и А. Н. Плещеев, Н. Н. Златовратский и С. Я. Надсон.