История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год. В авторской редакции

Петелин Виктор Васильевич

Потом побывал в Крыму, полюбовался на Байдарские Ворота, на море, познакомился с татарами и ямщиком, познал кое-что о Малороссии, жадно впитывая увиденное и услышанное.

С осени 1889 года И. Бунин приступил к работе в «Орловском вестнике» с хорошей оплатой и квартирой в самом здании газеты. 12 июля 1890 года Иван Бунин, поражённый «Послесловием» Льва Толстого к повести «Крейцерова соната», написал ему письмо с просьбой принять его: «Ваши мысли слишком поразили меня; высказанные Вами настолько резко, что я не то что не соглашаюсь с Вами, но не могу, так сказать, вместить Ваших мыслей. Хотелось бы спросить Вас кое о чём поподробнее» (Там же. С. 31).

Бунин очень много читает, «Войну и мир», «Анну Каренину», другие произведения Льва Толстого, пьесы Александра Островского, романы Э. Золя, драмы Шиллера, Шекспира, Аполлона Григорьева, стихи Фета, Фофанова, Полонского, слушает оперы, ругает плохих исполнителей. И мы всё это и многое другое узнаём из писем этого времени. В этих письмах двадцатилетний Иван Бунин подробно рассказывает о любовной драме, которая вроде бы незаметно вошла в его жизнь. Он легко познакомился с Варварой Пащенко, племянницей Бориса Шелехова, гражданского мужа Н. Семёновой. Варя, приезжая из Ельца, где окончила гимназию, в Орёл, останавливалась у своей тётушки. Бунин только что расстался с любовницей Настей, которая покинула его, и Варвара Пащенко сразу обратила его внимание: она умная, красивая и славная. Но в письме старшему брату он заявляет, что остался равнодушен к ней, он вовсе не донжуан, после того как Настя ушла от него, он испытывал «какое-то

грустное утомление». Но потом участились встречи с Варварой, сначала они просто разговаривали, иной раз часами, разъезжались в разные стороны, и издалека, из своего имения Озёрки, он вдруг понимал, что Варвара как-то «странно» относится к нему, он уже высказывал свои чувства, ожидал, что она что-то чувствует к нему. Потом он стал бывать у них дома, ходили в театр, он с каждым часом ощущал к ней всё новые и новые чувства: «Я ещё никогда так разумно и благородно не любил. Всё мое чувство состоит из поэзии. Я, напр., в жизни никогда не чувствовал к ней полового влечения. А приходилось, напр., сидеть колено об колено в гамаке, в саду, или, впоследствии, обниматься и целоваться. Т. е. не капли! Я даже на себя удивлялся. Знаешь, у меня совсем почти никогда не бывает похотливого желания. Ужасной кажется гадостью…» (Там же. С. 45). И вдруг всё и произошло. Как-то ночью гуляли в имении Бибиковых, заговорили о любви, и вдруг она бросилась к Бунину в объятья, «и… уж обычное… Я даже не сразу опомнился… – Я тебя страшно люблю сейчас, – говорила она, – страшно…» (Там же. С. 46). Между влюблёнными сложились тяжёлые драматические отношения. В письмах Иван Бунин не раз высказывал надежду жениться на Варваре, писал ей необыкновенные признания в любви, они договорились, что свадьбу можно назначить в июле 1891 года. Но мать не поддержала его, высказала Ивану всё, что полагается в этом случае, – он беден, не может содержать даже самого себя, о семье и думать нечего. Юлий Бунин, узнав о предполагаемой свадьбе, написал Ивану объективное письмо, в котором сказал всё, что у него накопилось, как у женатого человека. А когда Иван Алексеевич, едва вступивший на должность помощника редактора «Орловского вестника», пришёл к известному врачу В.П. Пащенко просить руки его дочери Варвары, то произошла скандальная сцена, о которой они долго вспоминали. После этого Варвара написала Ивану Бунину письмо, в котором изложила своё видение сложившихся отношений: «Уезжаю, Ваня! Чтобы хотя сколько-нибудь привести в норму наши, как и сам знаешь, ненормальные отношения, нужно вдали взглянуть на всё наиболее объективно; последнее возможно именно, когда мы с тобой в разлуке. Надо сообразить, что собственно не даёт мне покою, чего я хочу и на что способна. Да ты, голубчик, сам знаешь, что у меня в душе. А так, как жили, не приведя все душевные смуты в порядок, нельзя продолжать жить. Ты без меня будешь свободнее, бросишь, наверное, службу. И этот мотив сильно звучит в душе. Результат всех моих размышлений напишу из дому. Будь мне другом, верь, что я столько выстрадала за это последнее время, что если бы дольше осталась – сошла бы с ума. Не фраза эта, если ты хотя капельку знаешь меня, ты бы понял. Будь же другом дорогим – пиши мне. Дома я и полечусь, и успокоюсь, и вернусь бодрая, готовая и трудиться, и жить хорошо со всеми людьми. Сколько раз ты говорил, что я тебя измучила, но ведь и сама я мучилась не меньше, если не больше. Каждая ссора оставляла след, всё накопилось, не могу так жить. Тяжело, не вижу смысла в этой жизни. Прости, родимый! И пойми, что это не каприз, это необходимо для дальнейшей жизни. Лучшего не придумаю. Пиши, голубчик. Твоя Варя. Не придумаю и не могу думать. Страшно тяжело, помоги разобраться. Не забудь меня. Не езди за мной – всё напишу, и лучше, если что-либо выясним. Голубчик, родимый, не забудь меня, ведь я всё равно приеду, дай отдохнуть мне. Отдохни сам, успокойся, одумайся» (Там же. С. 494). Но всё вернулось, как будто и не было расставания.

Другое беспокоило И. Бунина – воинская обязанность. 16 ноября 1991 года Бунин был на жеребьёвке, вытянул номер 471. Очередь до него не дошла, попал во второе ополчение. 18 ноября 1891 года Бунин писал старшему брату: «Пофартило» здорово! Капли не было надежды на дальний жребий и вдруг… Положим, «не быки, а мужики», – но я всё-таки трусил: одному, затерянному среди пьяной, плачущей и сквернословящей толпы, в тесноте угарных, дымных вагонов ехать чёрт знает куда, испытывать всю тяжесть подчинения и собачьей жизни в казарме, стоять на часах, напр., в вьюжную ночь за городом, около «запасных вагонов» – как хочешь, а не сладко» (Там же. C. 132). Что делать? Учиться? Из «Орловского вестника» пришлось уйти: Борис Шелехов, гражданский муж Надежды Семёновой, устроил дикую сцену ревности, оскорбил Ивана Бунина, подозревая его в интимной связи с женой. Но вскоре вернулся, Борис Шелехов одумался и делал вид, что ничего между ними не происходило. Варвара тоже стала работать в Орле. Бунин получал за свои публикации (цикл рассказов «Мелкопоместные». Очерки из жизни елецких помещиков»), прошедшие в ряде номеров «Орловского вестника», и ряд корреспонденций в «Русской жизни» всего лишь крошечные гроши. В 1891 году вышел сборник стихотворений Бунина, изданный за счёт редакции, не предполагающий гонорара для автора.

С 25 февраля по 13 апреля 1892 года Бунин прожил в Полтаве у брата Юлия, познакомился с его коллегами и друзьями, ему обещали служебное место. 28 февраля он писал Варваре, что отношения у них наладились, радует его твёрдая вера, что она любит его, что он дорог ей, что они уже крепко связаны общими интересами. В те же дни Бунин прочитал рецензию на свой сборник стихотворений в журнале «Артист» (1892. № 20) и резко обругал эту рецензию в письме к Варваре: «Как видишь – и неумно, и неостроумно! Выдернуть кусочек переводного стихотворения, нисколько не характерного для книги, сострить насчёт «неясного бреда», ни с того ни с сего причислить меня к ученикам Фета – как хочешь, а это подло. Я, конечно, нигде не ожидаю себе похвал, но ведь это… чёрт знает что! Видимо, человек мельком взглянул на книжку и от нечего делать написал несколько несвязных строк…» (Там же. С. 142). Другие отклики на стихи Бунина более доброжелательные. Поиски работы были трудными, приглашали в Смоленск, Москву, Екатеринослав, но он мечтал снова вернуться в Орёл, где ему снова наконец предложили место в газете. И снова – ссора с Варварой, которой не хотелось быть просто любовницей. Иван Бунин вновь пошёл к её родителям, отец Варвары сказал Ивану, что Варвара ему не пара, что он безработный, не может содержать жену. После этого Варвара согласилась с отцом и предложила Ивану разойтись на год. Но потом они снова сошлись. И эта бурная, полная страсти и порывов история продолжалась долго. Оба уехали в Полтаву, где Иван Алексеевич получил место в неофициальной части «Полтавских губернских ведомостей», редактором которой был секретарь губернского статистического комитета Д.А. Иваненко. Членами редакционного комитета стали друзья и коллеги Ю.А. Бунина. Жизнь с Варварой сначала проходила спокойно, хотя бывали ссоры, тут же всё налаживалось вновь. Но наступила пора, когда Варвара ушла из дома, оставив записку: «Уезжаю, Ваня, не поминай меня лихом…» (Муромцева-Бунина В. Жизнь Бунина. Париж, 1958. С. 141). В письме Юлию Бунину Варвара Пащенко писала: «Два месяца, как вы и сами говорили, что замечали это, я строго со всех сторон обсуждала этот вопрос. Говорила я и с Ив. Ал., что не вижу смысла в нашей общей жизни, без общности в духовной стороне нашей совместной жизни, он обыкновенно молчал на это и считал это пустяком. Для меня же без этого немыслима жизнь. Это первый мотив моего решения. Второй – озлобленность обеих сторон, неуменье ужиться обоим в одной берлоге, постоянные сцены – грубые ссоры, которые происходили между нами, совершенно убили моё чувство к нему. Оставалась одна жалость…» (Бунин И.А. Письма 1885–1904 годов. С. 535). В ноябре 1894 года Бунин писал В. Пащенко: «Ну вот – пусть Господь убьет меня громом, разразит меня всеми нечеловеческими страшными потерями и муками – клянусь тебе – не стало сил моих!.. Если твоё решение бросить меня осмыслилось, – чего же тебе бояться, что оно поколебается. А тяжело, но ведь у меня сердце кровью сочится! Жду ответа, ответь во что бы то ни стало, а то я на всё решаюсь. Мне всё равно теперь, всё ничтожно перед моим страданием» (Там же. С. 194).

Потом эта безумная и страстная любовь много даст И. Бунину как писателю. Не раз он вернется в своём творчестве к образу Варвары.

Среди всех этих треволнений Иван Бунин не забывал, что он писатель, писал очерки, рассказы, повести. «В Полтаве, – вспоминал И. Бунин в «Автобиографической заметке», – я впервые приступил более или менее серьёзно к беллетристике, и первый же рассказ (без заглавия) послал в «Русское богатство», руководимое тогда Кривенко и Михайловским. Михайловский написал, что из меня выйдет «большой писатель», и рассказ, под чьим-то заглавием – «Деревенский эскиз», – был напечатан» (Бунин И.А. Собр. соч.: В 9 т. Т. 9). Позднее рассказ назван «Танька».

Затем в столичном журнале «Русское богатство» были напечатаны рассказы Ивана Бунина «Кастрюк», «На хуторе» и «Неожиданность» (1895. № 4, 5, 6). Три рассказа – это уже признание литературного таланта.

В январе 1897 года вышел в свет первый сборник рассказов Ивана Бунина «На край света» и другие рассказы» (СПб., 1897), почти единодушно принятый читателями и литературной общественностью. В газете «Жизнь и искусство» (1897. 24 января) говорилось, что «книга представляет отрадное впечатление, и автор её является не лишним среди современных беллетристов». В «Русских ведомостях» подмечено, что автор «умеет схватить и передать читателю настроение действующих лиц, симпатии к страдающим, мятущимся и ищущим выхода из жизненных противоречий… В авторе заметна наблюдательность, позволяющая ему находить новые черты в старых положениях» (1897. 3 февраля). Были рецензии и в газете «Гласность» (1897. 30 января), и в «Одесском листке». Л.Е. Оболенский в статье «Печальное и радостное в текущей литературе» писал, что этот небольшой томик рассказов «глубоко талантливого беллетриста Ив. Бунина» поражает своей жизненной правдой и художественным чутьем: «Каждая страница, каждая строка веет жизнью, пахнет лесом, лугом, снежной степью, деревней… Смотрю я на эту книжечку и думаю: скоро ли о тебе заговорят… По складу своему этот талант представляет как бы сочетание таланта Ант. Чехова с глубокой вдумчивостью и общественной отзывчивостью Гаршина. Этим я не хочу сказать, что талант молодого писателя неоригинален. Наоборот, с первых же строк вы видите, что у автора своя собственная манера, индивидуальность, – что он никому не подражает, пишет то, что диктует ему сердце, ум, любовь к народу, человеку и какое-то тихое, грустное. Глубоко проникающее, но не кричащее негодование к отрицательным типам и явлениям жизни» (Одесский листок. 1897. 31 января).

В литературу пришёл самостоятельный и независимый художник; жадно вслушивался и всматривался в открывающийся перед ним мир человеческих страстей, подвигов, новых мыслей. Многие тянули его к себе, но он не примкнул ни к одному из литературных течений, во множестве возникавших в то стремившееся к обновлению время. Он рано узнал жизнь во всём её многообразии. Аристократ по рождению, а по бедности – собрат окрестных мужиков, он рано стал зарабатывать себе на хлеб, рано столкнулся с простым людом. Здесь человеческие пороки и недостатки, как и добродетельные порывы, проявляются прямее и естественнее, чем в любой другой среде. А он был восприимчив, наблюдателен, памятлив, всё наиболее характерное отражалось в его впечатлительной душе. С первых шагов в литературе ему повезло: он познакомился со Львом Толстым, пусть эта встреча была короткой, но Толстой его запомнил, хвалил его юношеские сочинения. На него обратили внимание члены редколлегии журнала «Русское богатство», писали рецензии опытные журналисты, предвосхищая его неповторимое будущее. В ноябре 1895 года Иван Бунин написал письмо А.С. Суворину, в котором предложил к изданию либо сборник своих стихотворений, либо сборник рассказов; молодой автор перечисляет журналы, в которых были напечатаны его сочинения. Но Суворин не ответил на письмо.

В Петербурге и Москве И. Бунин «тысячу знакомств сделал», в том числе сблизился и с Чеховым. Вместе с К. Бальмонтом они написали 11 декабря 1895 года записку Чехову. Но познакомились только на следующий день, 12 декабря. А через день, 14 декабря, Бунин подарил Чехову оттиск своего рассказа «На хуторе» с дарственной надписью. Потом они стали друзьями, несмотря на разницу в возрасте и положении. Антон Павлович много поведал такого, что навсегда врезалось в сознание молодого литератора. Чехов с наслаждением говорил о настоящей литературе, восхищался Мопассаном, Флобером, Львом Толстым. Бунин радовался, что в Чехове он нашёл единомышленника.

В 1898 году вышел сборник стихотворений И. Бунина «Под открытым небом» (М., 1898). И на этот сборник были положительные отклики в прессе. В эти дни Бунин увлёкся Екатериной Михайловной Лопатиной (1865–1935), редактировал вместе с ней её роман «В чужом гнезде» (СПб., 1899). И Бунин, и Лопатина оставили свои воспоминания об этом знакомстве. В письме от 16 июня 1898 года Бунин упрекает её – она не почувствовала его любви, почему у неё не дрогнуло сердце в ответ…

Почти в это же время Иван Бунин познакомился с семейством Цакни: Николай Петрович Цакни, финансировавший издание газеты «Южное обозрение», Элеонора Павловна и Анна Николаевна (1879–1963), двадцатилетняя красавица-гречанка, в которую он влюбился. Иван Алексеевич Бунин часто печатался в газете и был вхож в их дом. В июле 1898 года Бунин вошёл в дела «Южного обозрения», знал о состоянии главы семейства, знал, что Николай Петрович надеется «устроить дела на компанейских началах» и готов отдать газету в надёжные руки. Бунин предлагает войти в эту компанию брату. А главное – дочь Анна, он сделал ей предложение, «она вспыхнула и прошептала «да». «Она красавица, но девушка изумительно чистая и простая, спокойная и добрая. Это говорят все, давно знающие её. Ей 19-й год» (Бунин И.А. Письма 1885–1904 годов. С. 258). Вскоре родители дали разрещение на брак, и Бунин уехал в Огнёвку, а 14 августа 1898 года Анна Цакни писала ему: «Милый мой, получила ваше письмо, оно успокило меня. Вы напрасно просите меня проверить себя, верьте мне, я никогда вас не забуду. Мне ужасно скучно и тоскливо без вас! Время тянется страшно долго, одно утешение – Ваши рассказы, мы с мамой всё прочли. Жду вас с нетерпением…» (Там же. С. 577).

Венчание и свадьба состоялись 23 сентября 1898 года. Но то и дело перед Буниным возникали финансовые вопросы. За опубликованные рассказы платили мало, денег постоянно не хватало, Анна любила оперу, сама мечтала стать оперной певицей, а это требовало немалых средств. Бунин перевёл замечательную поэму «Песнь о Гайавате» Г. Лонгфелло, опубликовал в журнале «Всходы» (1898. № 2), позже вышло книжное издание (М., 1899). Но и это не предопределило финансовый успех переводчика. Он по-прежнему нуждался в деньгах, брал взаймы, а получив гонорар, тут же отдавал. Вот любопытный штрих из его жизни семейного человека. Он бывает то в Москве, то в деревне, по месяцу и больше; в Москве были вдвоём с Анной, но она уехала в Одессу, а он справлял новогодний вечер, 1899-го, «совершенно один», потом из Москвы поедет в Калугу. Потом в Крым повидать Чехова, Горького, потом в деревню на месяц, а то и больше. Во время этих многочисленных поездок Анна оставалась одна, и она писала: «Милый мой, бедный цуцик, тебе скучно там, отчего же ты так долго сидишь там? Разве ты не кончил «Гайавату»?.. что же ты не хочешь приезжать?.. Самая моя большая радость, это чтобы ты был счастлив, чтобы тебе было хорошо со мной, и чтобы ты всегда хотел быть со мной и никогда бы меня не разлюбил!» И второе письмо тоже пронизано этими словами: ты мне не пишешь и когда ж ты приедешь. Понятно – дела, но дома ему скучно, Анне же только 20 лет, и ей тоже скучно. И вскоре начались ссоры, которые закончились полным разрывом. Приведу ещё одно письмо, из которого будут яснее причины разрыва.