История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год. В авторской редакции

Петелин Виктор Васильевич

27 июля 1899 года Иван Бунин пишет Юлию Бунину: «Юлий, ради Бога, прошу тебя, если есть возможность, выслать мне немедленно хоть десять рублей. Клянусь тебе самыми страшными клятвами, как возвращусь, – вышлю… А просить у Цакни отсюда не стану, хоть умру. Это позор, – положение мальчишки, которому не на что выехать от родных! Просить 10 рублей на проезд!.. Ради Бога, выручи немедленно! Аня пишет письмо, полное слёз от тоски, и я нахожусь в раздирающем душу положении. Жду от тебя хотя известия немедленного». Вот подлинная картина бедственного положения Ивана Бунина, когда наметился разрыв и его истинные причины. Они женились по любви, но тридцатилетний художник должен был понять душу своей двадцатилетней возлюбленной, а он её не понял. События развивались стремительно. В двух письмах Юлию Бунину, 10 августа и в середине августа 1899 года, Иван Алексеевич проницательно описал всё то, что вскоре и произошло между ним и Анной: «Юлий, могу сообщить

тебе то, что ты не ожидаешь. Жизнь моя висит на волоске, и поверь, что всё горе моей жизни сошлось теперь на этом позорном факте…» Она писала ему холодные, вынужденные письма, он писал нежные письма, призывал учиться. А когда приехал в Одессу, он прямо сказал, что она изменилась к нему. Она отрицала и рыдала, в доме воцарилась гнетущая обстановка. Он «истерически разрыдался… потому что я почувствовал – я один, я нищий, я убит, мне нет помощи. И тогда она призналась, что не любит меня, с страшными муками». Она хочет остаться ему другом, а родителям сказала, что не любит Ивана Алексеевича. Его уговаривали, успокаивали. Потом Анна говорила, что она сошла с ума, признавшись Бунину, но в доме по-прежнему мрачная обстановка, а ещё она сказала, что он эгоист и они не сошлись характерами. «Описывать свои страдания отказываюсь, да и не к чему, – писал он в заключение. – Но я погиб – это факт совершившийся… Что делать? С чем уехать? Молю тебя – пощади меня в последний раз в жизни: достань мне 25 р. Не могу даже убеждать тебя – ты сам всё видишь. Не добивай меня, мне всё равно недолго осталось – я всё знаю. Давеча я лежал часа три в степи и рыдал, и кричал, ибо большей муки, большего отчаяния, оскорбления и внезапно потерянной любви, надежд, всего, может быть, не переживал ни один человек… Как я люблю её, тебе не представить. Да и было бы дико уверять в этом после моего поведения и того, что я тебе говорил. Но это так. Дороже у меня нет никого» (Там же. С. 290–293). Потом И.А. Бунин изменил мнение об Анне, писал о ней как о безголосой певице, которая сошла по театру с ума. Но она забеременела, а Бунин проживает в том же доме, но как чужой. Своих чувств в связи со всем этим Бунин не скрывает в своих письмах и признаниях.

Весной 1900 года вышла новая книга Ивана Бунина «Стихи и рассказы» (М., 1900), но откликов в печати на этот сборник почти не было, лишь в конце года дал рецензию журнал «Вестник воспитания» (1900. № 8. Декабрь).

В Москве и Петербурге Бунин познакомился со всеми ведущими писателями того времени, с Бальмонтом заходил к Чехову, с Брюсовым переписывались, уж не говоря о редакционной коллегии «Русского богатства» во главе с Михайловским и Кривенко. Познакомился с Д. Телешовым, дружески переписывались. В апреле поехал в Ялту, близко познакомился с Горьким, его друзьями и знакомыми, завтракал и обедал у Горького, познакомился с артистами Московского художественного театра, с С. Рахманиновым, дружил с художниками. Потом, в июне, уехал в Огнёвку и работал над рассказом «Антоновские яблоки», который сразу после публикации в журнале «Жизнь», № 10 выделили из массы беллетристики: этот рассказ написан как «лучшие страницы воспоминаний С.Т. Аксакова». В критике и в отзывах заговорили о Бунине как о продолжателе Тургенева и Чехова, об угасании «дворянских гнезд» и о «дворянской спеси». Вышедший в это же время в московском издательстве «Скорпион» сборник стихотворений «Листопад» (поэма «Листопад» опубликована в журнале «Жизнь» (1900. № 10. С посвящением М. Горькому) вызвал широкую критику. Одни критики писали о том, что близость Бунина с Брюсовым и Бальмонтом сказалась на его творчестве, газета «Новое время» обвиняла его в декадентстве (1901. 31 октября), другие просто восхищались «простотой, ясностью и здоровьем» этой стихотворной книги.

Связь с издательством «Знание» укрепила его духовное и материальное положение. В 1902 году вышел первый том сочинений И. Бунина «Рассказы» (СПб.: Знание, 1902). 7 июня 1902 года Пятницкий писал Бунину: «Книга Ваша идёт очень хорошо. В конце марта издано 3000 экз. Теперь разошлось уже более 2000. Вероятно, в том же году, осенью, придётся делать новое издание. Поэтому, если будут поправки, внесите их заранее» (Бунин И.А. Письма 1885–1904 годов. С. 677). Так и случилось, второе издание рассказов вышло в 1903 году. В 1903 году было издано и второе издание «Песнь о Гайавате» Г. Лонгфелло. Бунин задумал также перевести ряд английских и французских писателей. В мае 1902 года вышла книга Ивана Бунина «Новые стихотворения» при участии Н. Телешова и А. Карзинкина. В 1903 году вышел и второй том сочинений И. Бунина «Стихотворения» (СПб.: Знание, 1903). В эти книги вошли почти все сочинения Ивана Бунина раннего периода.

И сколько потрачено усилий, сколько томительных дней Бунин просидел за эти годы за письменным столом. А каким трудом, тяжёлым и изнурительным, добивался Иван Бунин высокого мастерства в своих произведениях, сколько тонн тяжёлой словесной руды перерабатывал он, чтобы добиться правдивости, естественности, истинной подлинности в своих образах, в описаниях природы, в диалогах! «Какая мука, какое невероятное страдание – литературное искусство!.. Многие слова – а их невероятно много – я никогда не употребляю. Не могу. Иногда за всё утро я в силах, и то с адскими муками, написать всего несколько строк… А какая мука найти звук, мелодию рассказа, звук, который определяет всё последующее! Пока я не найду этот звук, я не могу писать» (Бунин. И.А. Автобиографические заметки // Бунин И.А. Собр. соч.: В 9 т. Т. 9).

В таких, видимо, муках и рождены его блистательные рассказы и повести.

Огромный художественный дар, каторжный труд в стремлении к классической отточенности каждой фразы, любовь к литературе как к искусству, свободному и независимому, – вот что сделало Ивана Алексеевича

Бунина знаменитым писателем, почетным академиком Российской академии наук, лауреатом Нобелевской премии, когда он уже создал свои вершинные произведения. А пока, в 1903 году, за книги «Листопад» и перевод «Песни о Гайавате» Иван Бунин получил Пушкинскую премию Российской академии наук. Вскоре в издательстве «Знание» в 1902–1909 годах вышло несколько сборников прозы Бунина, первое собрание сочинений Бунина в пяти томах. Материальное положение его улучшилось, он перестал то и дело просить у Юлия Бунина то десять, то двадцать пять, то пятьдесят рублей в долг.

Недолго ухаживал за Верой Николаевной Муромцевой. В 1906 году Бунин женился на ней.

Бунин часто жил в имениях то сестры, то брата, уделял внимание мужикам, купцам, господам, всему тому, что волновало русское общество. Всё это так и просилось на бумагу. Возникло и простое название – «Деревня».

В газете «Биржевые ведомости» (1909. 6 октября) было сообщение, что в ближайшее время будет опубликовано крупное произведение Бунина; до сих пор он ограничивался миниатюрными вещами, а сейчас представляет повесть, которая «выразительно окрашена с идейной стороны и, вероятно, вызовет разговоры полемику справа и слева».

Повесть «Деревня» была опубликована в журнале «Современный мир» (1910. № 3, 10, 11), книжное издание появилось в «Московском книгоиздательстве» в ноябре 1910 года.

И действительно, вокруг повести возникли споры и справа и слева. Увидели только «грязь, грубость, озлобленность», такая деревня в изображении Бунина просто «чудовищна».

Лишь Горький и немногие истинные друзья поддержали Бунина, отметив историческое значение повести, её глубину и свежее восприятие процессов, происходящих в русской деревне, новаторство художественных образов, выражающих коренные черты русского национального характера. Не раз Горький подчеркнёт, что так ещё не писали о деревне, откровенно и мощно.

13 ноября 1910 года Горький писал Бунину: «Возвратясь домой (путешествовал по Италии. – В. П.), читал «Деревню», читал и говорю старым словом Стасова – «Тузовая» вещь. Строго, честно и – красиво! Дьякон Краснобаев, подписавший свою фамилию по-латыни – Бенедиктов, милый Вы мой, как это метко, верно и какая глубокая трагикомедия спрятана тут. Сколько липких, чёрным варом склеивших душу, мучительных, одиноких дум под неистовый вой зимних вьюг… И множество достоинств вижу в повести этой… Если надобно говорить о недостатке повести – о недостатке, ибо я вижу лишь один, – недостаток этот – густо! Не краски густы, нет, – материала много. В каждой фразе стиснуто три, четыре предмета, каждая страница – музей! Перегружено знанием быта, порою – этнографично, местно…» (Бунин И.А. Письма 1905–1919 годов. М., 2007. С. 554–555). «Конец «Деревни» я прочитал – с волнением и радостью за вас, с великой радостью, ибо Вы написали первостепенную вещь. Это – несомненно для меня: так глубоко, так исторически деревню никто не брал… Я почти уверен, – писал он Бунину 23 ноября (6 декабря) 1910 года, во многом предвосхищая бурную полемику вокруг «Деревни», – что московские и петербургские всех партий и окрасок Иваны непомнящие и незнающие, кои делают критические статьи для журналов, – не оценят «Деревни», не поймут ни существа, ни формы её. Угроза, скрытая в ней, тактически неприемлема как для левых, так и для правых: угрозы этой никто не заметит. Но я знаю, что когда пройдёт ошеломлённость и растерянность, когда мы излечимся от хамской распущенности – это должно быть или – мы пропали! – тогда серьёзные люди скажут: «Помимо первостепенной художественной ценности своей, «Деревня» Бунина была толчком, который заставил разбитое и расшатанное русское общество серьёзно задуматься уже не о мужике, не о народе, а над строгим вопросом – быть или не быть России? Мы ещё не думали о России как о целом – это произведение указало нам необходимость мыслить именно обо всей стране, мыслить исторически» (Там же. С. 559). Да, утверждал Горький, продолжая внутреннюю полемику с теми, кто не понял «Деревню», Бунин сгустил краски, но вовсе не потому, что он помещик и ослеплён классовой враждой к мужику, а потому, что, следуя языку суровой правдивости, «утвердил новое, критическое отношение к русскому крестьянству».

На страницах своей повести Бунин создаёт целую галерею образов, среди которых выделяются братья Красовы. Как живой предстаёт пред нами Тихон Красов – на ярмарке, у себя дома, в разговорах с односельчанами, с братом Кузьмой, – работящий, думающий, страстный. О многом сожалеет Тихон Ильич, ничто человеческое ему не чуждо, и доброе и греховное, но вряд ли правы те современные исследователи творчества Бунина, утверждавшие, что Тихон Ильич – человек, «всю жизнь потративший на бессмысленное стяжательство».

В газетах «Одесские новости», «Одесский листок», «Киевская мысль», «Современное слово», «Против течения», «Русское слово», «Запросы жизни» обозреватели и критики высказали свои суждения о яркости характеров и мрачности изображённого в повести.

Иван Алексеевич и Вера Николаевна Бунины давно собирались в заграничное путешествие, приехали на Капри, побывали у Горького, и Бунин стал завершать новую повесть «Суходол». «Суходол» – это как бы продолжение моей прежней повести «Деревня», только не о сегодняшней деревне, а о её давней поре, о молодости сегодняшних героев… Было бы странным и удивительным, если б я стремился описывать деревню в её пёстрой текущей повседневности. Меня занимает главным образом душа русского человека в глубоком смысле, изображение черт психики славянина… И почему дед Николай Дмитриевич Бунин не может послужить прототипом Петру Кирилловичу? А почему тетя Варя, Варвара Николаевна Бунина, не может дать несколько характерных черт своей биографии и характера тёте Тоне, она заболела после того, как на предложение выйти замуж отказала жениху-офицеру, что-то в ней надломилось, сломалось, треснуло…»