История русской торговли и промышленности
Шрифт:
Крестьяне вступают и в «большие торги». Скупая товары, они приобретают значительные капиталы и «усилились подобно купцам». Они ездят на Макарьевскую и Ирбитскую ярмарки, провозят товары в дальние сибирские города, как сухим путем большими обозами, так и на судах от Тобольска через Томск до Иркутска и за Байкал до Селенгинска и Якутска. Они продают и меняют товар на товар в городах и на заводах, по селам и деревням всякого звания людям, оптом и в розницу, «без всякого опасения». На вырученные деньги они закупают меха — соболей, песцов, бобров, лисиц камчатских, белку, горностая — и, возвращаясь с этими купленными товарами, продают и меняют их в таком большом количестве, что их операции превышают обороты купцов.
Они ведут, следовательно, торговлю не одними сельскохозяйственными продуктами, но и привозимыми из дальних местностей, из Сибири пушными товарами, торговлю в крупных размерах, производимую на больших расстояниях.
В восточных губерниях имеется много крестьян, как
В широких размерах и не одними только сельскохозяйственными продуктами они производят торговлю и в других местностях.
Так, например, в Балахнинском уезде Нижегородской губернии в селе Городец, где каждую субботу производятся «знатные» торги, крестьяне, не имея пахотной земли, продовольствуются ведением «купеческого промысла», покупают и продают как русские, так и иностранные товары — персидские и иные шелковые ткани. Они торгуют по Волге хлебом и рыбой в значительных размерах, строят лодки и даже большие суда и отправляют на них товары в Санкт-Петербург, Астрахань и другие города. Крестьяне отвозят хлеб, пеньку, лен, холсты и сукна, мед и воск и предметы животноводства (масло, сало, мясо, кожи) даже к портам и вывозят их за границу; или же от имени купцов и по их письмам крестьяне торгуют не только русскими товарами при портах, но и иностранными внутри России {533} .
Таким образом, крестьяне не ограничиваются сбытом оптом и в розницу, на ярмарках и в городах, русских сельскохозяйственных продуктов или изделий кустарных промыслов, закупаемых ими, но производят во многих случаях и такие операции, которые во всяком случае считались недозволенными им: сбыт иностранных изделий внутри страны, торговля с восточными народами, доставка русских товаров к портам и даже экспорт последних за границу. Наблюдая эту широкую деятельность крестьянского населения, многие авторы (Бюш, Шторх, Бюшинг) говорят о «большой склонности русского населения к торговле» — только в этом смысле можно понимать их слова.
Депутат Екатерининской комиссии Миних был прав, говоря, что крестьяне в продолжение ста лет, несмотря на все запрещения, не переставали заниматься торговлей «и быть в оной заинтересованными на весьма значительные суммы».
Запрещение такое мы находим еще в Соборном уложении 1649 г. В нем (гл. XIX) устанавливается прежде всего обязанность для всех занимающихся торговлей приписываться к посадскому тяглу. «А которые всяких чинов люди на Москве ем-лют государево денежное и хлебное жалование и лавки за собою держат, и найму ют, и всякими промыслы промышляют, опричь стрельцов: и тем людем быти по-прежнему в своих чинех и служити государевы службы с государева жалованья. А с торговых со всяких промыслов быти им в тягле в сотнях и в слободах и в ряд с черными людьми подати давати, а службы никакой тяглой не служить; а кто не похочет в тягле быти, и тем людем лавки свои продать государевым тяглым людем» (ст. 4). Эта обязанность «в тягле быти» распространяется и на пушкарей, затинщиков, воротников, каменных плотников и кузнецов, которые «сидят в лавках и всякими торговые промыслы промышляют» (ст. 12).
Исключение сделано только для стрельцов, казаков и драгун, которым «с торговых своих промыслов платити таможенные пошлины, а лавок оброк, а с посадскими людьми тогда им не платити и тяглых служеб не служити» (ст. 11). Напротив, для крестьян исключение установлено в другом направлении — они вообще торговлей заниматься не могут, записываться в тягло им не разрешается. «А будет у тех пашенных крестьян на Москве и в городех есть лавки и погребы и соляные варницы: и им те лавки и погребы и варницы продать государевым тяглым людем, а впредь лавок и погребов и варниц опричь государевых тяглых людей никому не держати» (ст. 5) {534} , [38] .
38
И в другом месте, где речь идет о слободах, селах и деревнях патриарших, митрополичьих, властелинских и монастырских, боярских, окольничьих, думных, ближних и всяких чинов людей, противопоставляются, с одной стороны, «торговые люди, а исстари они бывали посадские жильцы», а с другой стороны, «крестьяне торговые… а они наперед сего в посадских людех не были и тягла не платили». Первых велено «взяти на старые их тяглые места и держати с тяглыми посадскими людьми», что же касается торгующих крестьян, то «указал го сударь дати на крепкие поруки, что им впредь в лавках и в погребах не сидети и не торговати, а варниц и кабаков не откупати, а те лавки и погребы и варницы продати тяглым людем» (ст. 9).
Крестьянам дозволяется только наравне с приезжими людьми и с иностранцами временно приезжать в города и продавать товары оптом из гостиных дворов. «А чьи крестьяне учнут к Москве и в городы приезжати из уездов со всякими товары: и им те товары продавати по вольным торгом бесценно, на гостине дворе с волов и стругов, а в рядах лавок не покупати и не наймовати» (ст. 17).
Это положение изменяется только при Петре. В 1699 г. было дозволено записываться в купечество казенным, патриаршим, монастырским и помещичьим крестьянам, желавшим жить в Москве ради торговли; а в следующем году вышел указ о взятии в посады крестьян, которые живут в городах на тяглых землях, занимаются торгом и тягло платят, и о запрещении городских промыслов тем, которые в посады записаться не пожелают. В 1711 г. Петр приказывает Сенату «денег как возможно собирать», а также — ради этой фискальной цели — «буде подлинно купецким людям никакого препятствия и обиды в торговых их промыслах от того не будет», то позволить «всякого чина людем торговать всеми товары везде невозбранно», «точно с такою ж пошлиною, а вместо десятой деньги по пре-порции с торгов класть». В том же году последовало уже безусловное разрешение «всякого чина людем» торговать везде «своими именами». Из последнего видно опять-таки, что причиной являлись фискальные соображения, ибо, не имея права торговать «своими именами», крестьяне в особенности вели торговлю на имя купцов и не платили соответствующих сборов {535} .
Таким образом, Петр дал возможность сельским жителям селиться в городских посадах, заниматься торговлей и переходить в купцы. «Беломестцам и дворцовым крестьянам, которые на Москве торгуют всякими товары в лавках, платить с тех своих товаров десятую деньгу и подати с посадскими людьми в ряд». Не только крестьяне, но и дворяне могут заниматься торговлей; если кто из младших детей дворянских фамилий захочет идти в купеческое звание или в какое знатное художество, говорится в указе 1714 г., то им сего в бесчестье не ставить. Запрещена была торговля только военным. Регламентом главному магистрату все регулярные граждане городов были в 1721 г. разбиты на три гильдии, причем к первой отнесены банкиры, знатные купцы, имеющие значительные отъезжие торги или торгующие разными товарами в рядах, а также лекари и аптекари, шкиперы, ювелиры, живописцы; ко второй гильдии — торгующие мелочными и харчевыми товарами и ремесленники; третий же разряд, который не назван гильдией, составляли чернорабочие и иные наемники, которые хотя и почитаются гражданами, но нигде «между знатными и регулярными гражданами не счисляются». Главный магистрат должен был «ведать всех купецких людей», чтобы «рассыпанную сию храмину паки собрать» {536} . [39]
39
Как указывает А. А. Кизеветтер в другом месте «Городовое положение Екатерины II. 1909. С. 182 сл.), этот принцип деления городских жителей по профессиям, заимствованный Петром из остзейского права, однако, не удержался и вскоре уступил место старинному делению «по животам и промыслам», т.е. по зажиточности. В 60-х годах
Вместе с введением подушной подати для крестьян в размере 80 коп. с души обложены были и городские обыватели по 40 алтын с души. Однако и в том и в другом случае это был лишь средний оклад, который множился на количество душ той или иной категории, и затем полученная сумма развёрстывалась между ними, в зависимости от степени зажиточности плательщиков: «А им верстатися между собою городами по богатству». В гильдиях старосты должны были с согласия всех граждан уравнивать подушный сбор, «по рассмотрении каждого гражданина в пожитках состояния, самою сущею правдою, без лицеприятия, — чтоб пожиточные'к посемейные облегчены, а средние и бедные семьянисты отягчены не были, — дабы в том никому, а наипаче бедным людям обиды излишние и, сверх возможности, тягости не было» {537} .
Упомянутые подушные деньги в 80 коп. с души крестьяне обязаны были платить и в случае перехода их в посад, переход же самый допускался свободно для всех крестьян — «вольно, чьи 6 ни были», но под условием, чтобы торговые обороты их составляли не менее 500 руб., а если они везут товары к Петербургскому порту, то не менее 300 руб. Мало того, даже беглые крестьяне, если они, долгое время пробыв в посаде, оказывались помещичьими и дворовыми людьми, хотя и наказывались кнутом за утайку своего звания, но не отдавались обратно прежним владельцам, а записывались в посад, если они производили торги на указанные суммы в 300 и 500 руб. {538}