История русской торговли и промышленности
Шрифт:
В перечисленных трактатах говорится о том, что суда русские, входящие в порты договаривающейся державы (или выходящие из них), и суда последней, входящие в русские порты (или выходящие из них), не будут подлежать никаким иным пошлинам и сборам (иногда они перечисляются: ластовым, портовым, лоцманским, якорным, буксирным, маячным, карантинным, шлюзовым и т.д.), кроме тех, какими обложены или впредь будут обложены туземные суда. Однако не только суда пользуются равноправием, но и все товары, привоз или вывоз которых в данную страну дозволен на собственных судах, допускаются и на судах противной стороны. При этом означенные товары не будут платить иных или больших привозных или вывозных пошлин, кроме тех, которые взимаются с товаров, привезенных под туземным флагом, и им будут дарованы те же льготы и возвраты пошлин. Но право каботажного плавания (т.е. между портами того же государства) сохраняется за собственными судами.
Однако в трактате торговли и мореплавания, заключенном с Францией в 1846 г., эти принципы еще не проведены полностью, ибо Франция незадолго до того установила пониженные сборы со своих судов (сравнительно
Наряду с этим мы находим в трактатах 40-х годов и другие ограничения упомянутого принципа равенства иностранных судов и привозимых на них товаров с туземными, — ограничения, вытекавшие из господствовавшего в первой половине XIX ст. droit d'entrepot. Последнее заключалось в дополнительном сборе, взимаемом с грузов, привозимых не непосредственно из страны происхождения, а из каких-либо иных промежуточных портов, как и с судов, заходящих в такие порты. Целью являлось устранить посредничество других государств, обеспечить себе получение товаров непосредственно из страны происхождения, а не из вторых рук. Англия к этому времени уже отказалась от этого принципа, не придерживалась его и Россия (ибо она без такого посредничества обойтись не могла). Напротив, другие страны еще проводили его по-прежнему {614} .
Так, например, в трактате с Нидерландами 1846 г. гарантируется равенство в смысле уплаты пошлин, наравне с товарами, привозимыми или вывозимыми на русских судах, товарам, привозимым на нидерландских судах в русские порты, какого бы происхождения эти товары ни были (следовательно, произведениям не только нидерландским, но и всяким другим — это прежде стеснялось навигационными актами разных стран) и из какого бы порта они ни прибывали, нидерландского или иного (или в какой бы порт ни отправлялись). Наоборот, товары, какого бы происхождения они ни были, привозимые на русских судах, пользуются равноправием лишь в случае привоза их непосредственно из русских портов, притом только в европейские порты Нидерландов, а не в колонии; для последних существовал особый режим {615} .
Такое же ограничение для русских судов находим еще и в трактате с Францией 1857 г., равноправием пользуются товары, привозимые непосредственно из России во Францию (но не из иных портов), под российским флагом, тогда как прежние оговорки, касающиеся южных портов, в этом договоре уже отпали — из какого бы русского или французского порта суда ни приходили, они и их грузы подлежат равным с туземными сборам и льготам {616} . Однако, ввиду того, что при таких условиях взаимности не получается (Россия ведь не проводила различия между товарами, привозимыми непосредственно из страны происхождения и привозимыми из других портов), указанные трактаты нидерландский и французский стараются смягчить это неравенство предоставлением России в качестве компенсации особых льгот, на которые противная сторона не претендует; например, Нидерланды дают русским судам право каботажного плавания, обычно предоставленного только национальным судам, притом без взаимности со стороны России (ст. 7) [51] . Напротив, ни в бельгийском трактате 1850 г., ни в английском 1858 г. никаких ограничений, ни вытекающих из droit d’entrep'ot «откуда бы суда ни приходили и куда бы ни шли»), ни обусловленных Навигационным актом (отмененным в 1849 г.), уже не содержится.
51
В договоре с Францией прибавлено в ст. 13, что российское судно, заходящее в какой-либо из промежуточных портов на пути во Францию, не теряет еще прав, соединенных с непосредственным приходом из русских портов, если оно там только оставляет часть груза, но нового не берет, а в отношении русских судов, производящих правильные рейсы между южными морями и Марселем, установлено, что они и взятые в России грузы пользуются равноправием с французскими судами и их грузами, даже если они производят торговые действия в промежуточных портах; следовательно, дополнительная пошлина касается лишь тех грузов, которые взяты в этих промежуточных портах, но не всех. Ст. 4 предоставляет те же права, что во французских портах, русским судам и в портах Алжира.
В договорах рассматриваемой эпохи находим далее обычно подробное перечисление прав, предоставляемых подданным другой стороны в пределах данного государства, равных с правами собственных подданных: свобода въезда и выезда, странствования или пребывания в какой бы то ни было части обоюдных владений, право нанимать в городах и портах дома, магазины, лавки и земли, право располагать своим имуществом, в том числе перевозить свое имущество из одной страны в другую без особых сборов (раньше существовали ограничения в отношении вывоза наследств и взимались особые сборы при вывозе имущества иностранцами за границу). «Полная и совершенная свобода предоставляется во всяком случае покупателю и продавцу договариваться между собой и определять цену какой-либо вещи или товара» (трактат с Нидерландами 1846 г., ст. 4) — необходимо было еще специально оговаривать право свободного заключения сделок.
Что касается, наконец, третьей группы постановлений, касающихся привозимых, вывозимых или идущих транзитом товаров (транзит специально регулируется в договорах с Пруссией и Австрией, ибо тут он имел для нас значение), то — в противоположность принципу приравнения к собственным судам и подданным — здесь не применяется еще (как мы указывали выше) принцип приравнения к товарам, привозимым из других стран (о равенстве с туземными произведениями не могло быть и речи), т.е. принцип наибольшего благоприятствования. Во всех трактатах первой половины XIX ст. господствует так называемая система возмездия, или эквивалента, согласно которой всякая льгота, предоставленная третьей державе, не распространяется немедленно же на договаривающуюся сторону, а дается ей лишь за известный эквивалент с ее стороны, за предоставление ею в свою очередь тех или иных выгод или преимуществ данному государству {617} , [52] .
52
В трактате со Швецией и Норвегией 26 апр. (8 мая) 1838 г. ст. 2 сказано, что обе стороны сохраняют за собой право заключать конвенции с другими странами, в коих были бы предоставлены особые льготы определенным товарам за специальный эквивалент; эти льготы не распространяются на Швецию и Норвегию или Россию. Во всех же других трактатах говорится, что во всех произведениях почвы и промышленности, привозимых во владение другой стороны, не будет взиматься других или больших пошлин, кроме тех, которые взимаются с произведений всякого другого государства. Иногда еще к этому прибавлено (например, в трактате с Англией 1842 г.), что стороны обязуются взаимно не допускать никаких выгод в пользу подданных других государств, которые не были бы предоставлены и договаривающейся стороне. Но все это аннулируется следующей статьей, где указано, что все эти льготы предоставляются другой стороне безвозмездно, в случае если они третьей державе даны безвозмездно, и за соответствующую компенсацию, если третья держава их получила за определенный эквивалент. Это содержится не только в трактате с Нидерландами 1846 г. (ст. 11), с Францией 1846 г. (ст. 10), с Англией 1842 г. (ст. 11), с Грецией 1850 г. (ст. 7), но и с Бельгией 1858 г. (ст. 13), с Францией 1857 г. (ст. 14). Только в трактате с Англией 1858 г. последней прибавки нет, так что устанавливается принцип наибольшего благоприятствования.
Это обстоятельство находится в тесной связи с тем фактом, что в договорах этой эпохи не содержится, за редкими исключениями [53] , которые имелись уже в XVIII ст. {618} , никаких условленных (связанных) тарифных ставок. Каждая сторона удерживает за собой право устанавливать свой таможенный тариф по своему усмотрению; тариф сохраняет автономный характер. И даже в тех случаях, когда она идет навстречу пожеланиям и требованиям другого государства, она производит соответствующие изменения в тарифе односторонне, по своей инициативе, не желая себя связывать на определенный срок договором.
53
См. выше относительно Пруссии и Австрии.
Напротив, характерную черту торговых договоров, заключенных Россией в конце XIX ст. и в начале XX ст., составляет то, что это в большинстве случаев тарифные договоры, т.е. такие, к которым приложен тариф ставок, связанных на срок заключения договора (пониженных или закрепленных), по требованию другой стороны. Это уже не несколько ставок, как бывало и в договорах конца XVIII ст. {619} , а целая масса статей, по которым взаимно делаются уступки. Такая система появляется вместе с фритредерской торговой политикой, на Западе уже с 60-х годов, а с 90-х годов применяется и у нас. В связи с этим приобретает крупное значение принцип наибольшего благоприятствования, предоставляющий договаривающейся стороне все льготы и преимущества, которые будут даны какой-либо третьей державе. В то время как прежде таких льгот было очень мало, теперь, при многочисленности торговых трактатов, притом имеющих характер тарифных договоров, было чрезвычайно важно обеспечить за собой право на все эти уступки. Поэтому наибольшее благоприятствование (а не принцип эквивалента, господствовавший в предыдущую эпоху) становится обычным, применяемым во всех трактатах (кроме заключаемых Соединенными Штатами), в том числе и в трактатах России с иностранными державами. Равноправие иностранных подданных и судов с собственными подданными и судами теперь само собой разумеется, и лишь на всякий случай оно кратко (без прежних подробностей) указывается в договорах; но договаривающиеся страны сохраняют за собой право выдавать собственным судам особые премии и субсидии (но пониженных сборов взимать с них не могут), которые устанавливаются с конца XIX ст. как на Западе, так и у нас.
Наконец, в договорах этой новейшей эпохи присоединяется статья, не допускающая запрещений привоза или вывоза каких-либо товаров, кроме как по особым причинам санитарного, морального и т.п. характера. Предыдущая эпоха, как мы видели, применяла такие запрещения в широких размерах. Конец XIX ст., покончив с ними, уже не допускает возвращения к такого рода мероприятиям.
ОЧЕРК ИСТОРИИ РУССКОЙ ПРОПЫШЛЕННОСТИ