История русской торговли и промышленности
Шрифт:
Из Вологды все скорняки разбежались еще до получения грамоты, а взят был какой-то Тараска, которого кто-то «оболгал скорняшным делом напрасно», потому что он не умеет делать «с младенчества» скорняжного дела. Калужские посадские люди заявляют, что после моровой язвы у них нет портных мастеров. Была составлена роспись двинским скорнякам и портным, но все они показаны в беглецах или в стрельцах. Из Саранска вместо скорняков и портных были посланы стрельцы и казаки, когда же их вернули обратно и потребовали настоящих мастеров, то скорняки оказались либо сбежавшими, либо арестованными в воровском деле, либо умершими, или, наконец, старыми и слепыми. Точно так же из каргопольских мастеров один пошел в попы, другой постригся в монахи, есть слепые и немощные, многие «разбрелись в мир за великой хлебной скудостью безвестно». Бывали и
Как этим путем, так и в качестве захребетников и закладчиков в Москву прибывали ремесленники в значительном количестве. В результате в 1638 г. в Москве было подсчитано 2367 человек, занятых промышленным трудом. Попадаются, правда, среди них один потешник и один гусельник, один аптекарь, 4 коновала, 12 охотников, один пильщик, 7 пастухов, 14 банщиков, но все это немногие исключения, и, в отличие от приведенных выше данных по отдельным городам XVI ст., они общую цифру меняют мало. Исключить необходимо только 308 извозчиков, в общем получится все же 2100 человек, занятых промышленной работой. Цифра, таким образом, оказывается весьма значительной, в особенности если сопоставить ее с приведенными выше данными других городов, где 400-500 ремесленников являлись уже очень крупной величиной. При этом дворцовые мастера сюда не вошли, речь идет об одних тяглых посадских. Не включены также стрельцы, которые занимались в особенности строительными работами в качестве плотников, столяров, кузнецов, как не отмечены пришлые рабочие, которые появлялись в Москве для сезонных работ нередко артелями в несколько сот человек, — костромичи, ярославцы, каргопольцы.
Наконец, цифры неполны еще и потому, что, как и следовало ожидать, перепись тяглого населения должна была вызвать противодействие со стороны различных элементов, которые «учинились сильны» и не желали давать о себе показаний, как например кузнецы и пушечные мастера.
Останавливаясь на отдельных группах промыслов, надо отметить, что названия, в сущности, почти те же, которые мы находили уже в XVI ст. в провинциальных городах, присоединяются лишь новые. Только в отдельных промыслах специализация идет несколько дальше, появляются в немногих случаях и новые производства, и, наконец, различные виды мастерства представлены здесь соответственно значительно большим количеством ремесленников вообще и большим числом лиц.
Изготовление съестных припасов в Москве в XVII ст. составляет всего 17% общего числа мастеров, т.е. играет несколько меньшую роль, чем в приведенных выше данных, отчасти потому, что некоторые другие почти отсутствовавшие там группы в Москве отличаются большим развитием, отчасти и по той причине, что здесь речь идет лишь о приготовляющих хлебные продукты мастерах, тогда как мясники и рыбаки в их число не попали, будучи отнесены, очевидно, к торговцам.
Из 397 лиц этой группы большую часть и здесь, как и там, составляют калачники, хлебники, пряничники и пирожники, квасники (всего вместе 224), есть те же сытники, блинники, солодовники, пивовары, кроме того, еще 50 просвирниц.
В изготовлении одежды и обуви и здесь мы совершенно не находим ни прядильщиков, ни ткачей — по указанной уже выше причине изготовления пряжи и тканей в пределах собственного городского хозяйства, как и вследствие приобретения их у пригородных крестьян или доставки последними в качестве оброка. Первую роль и в Москве играют портные (119) и сапожники (142), затем идут скорняки и шапочники (64 и 63). Есть сарафанники, покромщики, рукавичники, кафтанники, холщевники и даже особые подкладники, далее шубники, пушники, бобровники.
Среди мастеров кожевенного дела обращает на себя внимание крайне незначительное число кожевников — всего девять — и один сыромятник наряду со 142 сапожниками. Если не исходить из возможности пропуска большого числа кожевников, то надо предполагать, что сапожники, очевидно, занимались обычно и выделкой самих кож. В последнем случае получилось бы весьма отсталое состояние этого промысла, отсутствие разделения труда. А в то же время мы находим именно здесь довольно далеко идущую специализацию — не только седельников, но и уздников, шлейников, особых подошвенников, одного каблутчика, одного мочильщика (ременника) и семь переплетчиков. Появление последних связано с тем, что имеется уже книгопечатание с 64 мастерами — наборщиками, печатниками и т.д.
В обработке дерева на первом месте стоят плотники (131 из 211), довольно много имеется клетников (30), затем по нескольку человек обручников, тележников, колымажников, — специализация усилилась.
Новым промыслом являются стекольщики и зеркальники, тогда как каменщиков, гончаров, гребенщиков, печников очень мало; есть и два мастера, выделывающих бумагу.
Гораздо больший процент, чем в приведенных нами относительно XVI ст. данных, составляет обработка металлов — она превышает четвертую часть всех мастеров. Насчитывается много новых специальностей: наряду с серебряниками выделившиеся из них алмазники, далее сусальники, канительщики, рядом с иконниками особые крестешники и золотописцы, особенно же много мастеров и специальностей по обработке неблагородных металлов, преимущественно железа. Среди последних преобладают кузнецы (113) и еще более пушкари (248 из 497, т.е. половина обрабатывающих неблагородные металлы). Кроме того, имеются паникадильщики, паяльщики, колокольники, трубники, бронные мастера, замочники и единичные ремесленники в виде удильщиков, точильщиков, решеточников и т.д.
В металлическом промысле встречается и один из немногих случаев такой формы разделения труда, где мастер не изготовляет, как во всех прочих случаях, всего предмета от начала до конца, а выделывает лишь некоторые части его. Так, если одновременно с серебряниками, которые прежде выполняли всякие работы из золота, серебра, жемчуга, в том числе оклады для икон (хотя были уже и иконники), теперь упоминаются и особые золотых дел мастера, алмазники, крестешники и т.д., если появляются особые просвирницы, особые колокольники или паникадилыцики, то во всех этих случаях какой-либо промысел разбивается между рядом мастеров, из которых каждый имеет более ограниченное поле деятельности, чем прежде (специализация). Мастер изготовляет только золотые вещи или даже кресты, производит одни лишь просвирни, паникадила или вместо всевозможных кожевенных предметов одни только уздечки или шлеи, вместо всякого рода возов только телеги или только колымаги. Но все же он выполняет целиком всю работу, нужную для изготовления данного предмета, все процессы, необходимые для того, чтобы получилась годная для потребления вещь, будет ли то крест или уздечка, колокол или телега, или сарафан. Мастер специализируется на определенных предметах, но сохраняет свою полную самостоятельность, не завися от других работников.
Совершенно иначе обстоит дело там, где мастер уже не может изготовить всего продукта, а ограничивается лишь определенными процессами или известными частями годного для потребления предмета. Относительно случаев первого рода, где мастер приобретает у своего предшественника полупродукт и, выполнив те или другие операции, передает его дальнейшему, сбывая его в не вполне готовом для потребления виде, мы имеем данные из области иконописного ремесла. Икона зачастую проходила через руки 6-10 мастеров, прежде чем получала свой окончательный вид. Левкасчики приготовляли грунт на доске для живописца, знаменщик составлял композицию рисунка; золотописцы золотили фон иконы, после чего уже начиналась работа собственно живописцев, в которой находим также несколько последовательных процессов, совершаемых различными мастерами: доличные писали одежды, здания, травщики — пейзажи и иную иконную обстановку, наконец, лицевщики писали лики {666} .
Далее, в других промыслах мы замечаем такие случаи, когда мастер производит лишь часть предмета, следовательно, создает нечто непригодное в таком виде для потребления, нуждается в помощи других, изготовляющих прочие части, и в человеке, выполняющем сборку самого предмета. Именно самопальные мастера разделяются на ствольников, станочников и замочников, из которых каждая группа выделывает лишь часть оружия, но отнюдь не все ружье (самопал) полностью. Равным образом имеются особые пушечные резцы и особые пушечные литцы и, наконец, специальные пушечные кузнецы, так что и выделка пушек разбита на несколько операций и находится в руках различных мастеров.