История с манускриптом

Севумян Валерий

Пройдут годы, выйдут книги, принадлежащие перу В. Д. Корганова: о Бетховене, Моцарте, Чайковском, Верди. Увидят свет его капитальные труды по истории и эстетике музыки народов Кавказа, а также проект реформ музыкального образования в России. Однако немалую известность принесет Василию Давидовичу собранная им великолепная коллекция рукописей, нотных черновиков, писем, фотографий с дарственной надписью, исторических документов, автографов знаменитых композиторов, писателей, общественных деятелей.

Большая часть этого будет потом, но прежде Василий Давидович Корганов вошел в историю музыкальной жизни России как первый рецензент и критик Федора Шаляпина. Он первым откроет дарование начинающего артиста в тифлисской прессе и предскажет ему большой успех на профессиональной сцене. Как сказал М. Горький: «В русском искусстве Шаляпин — эпоха, как Пушкин». Пожалуй, трудно найти более точные слова…

Восьмого

сентября 1893 года на сцене Тифлисского казенного театра молодой Федор Шаляпин исполнил партию Мельника из оперы «Русалка». Это было одно из первых его выступлений в концертах, организованных «Тифлисским музыкальным кружком». На следующий день в газете «Кавказ» вышла первая рецензия на выступление Ф. Шаляпина, где был отмечен успех артиста. Спустя много лет Шаляпин напишет в своих воспоминаниях: «Мне страшно аплодировали. Публика даже встала. А на следующий день я прочитал в газете «Кавказ» заметку, в которой автор ее сравнивал меня со знаменитым Петровым. Заметка была подписана — Корганов… Прочитав эту заметку, я с трепетом душевным почувствовал, что со мной случилось что-то невероятное, неожиданное, чего у меня и в мечтах не было… Мне казалось, что заметка преувеличивает силу моего дарования. Я был смущен и напуган этой первой печатной хвалой. Я понимал, как много от меня потребуется в будущем».

Впоследствии Корганов постоянно рецензировал Шаляпина в период его выступлений на тифлисской сцене. Наряду с похвальными отзывами он не раз критиковал его за допущенные ошибки и оплошности. И об этом пишет Шаляпин на страницах своих воспоминаний. По совету В. Корганова Ф. Шаляпин уезжает в Петербург. Его выступления в тифлисской опере и успех в ней не могли остаться незамеченными в столице. Снабдив его рекомендательными письмами, Василий Корганов напутствовал его словами: «Большому кораблю — большое плавание». Шаляпин никогда не забывал, кто поддержал его первые артистические шаги, и дружбу с Коргановым сохранил на долгие годы, а на память об этом остались фотографии их встреч в России и во Франции. А рукописи, рисунки и ноты великого певца вошли в знаменитую коргановскую коллекцию, которая открывает нам многогранность шаляпинского таланта.

«Прекрасная эпоха» и парижские дни Василия Давидовича Корганова

Если тебе повезло и ты в молодости жил

в Париже, то, где бы ты ни был потом,

он до конца дней твоих останется с тобой,

потому что Париж — это праздник,

который всегда с тобой.

Эрнест Хемингуэй

В конце ХIХ столетия Василий Корганов совершил свое первое путешествие в Европу. Он посетил Австрию, Германию, Италию, а затем, в 1894 году, прибыл в столицу Франции, намереваясь пробыть здесь не более месяца. Но парижская столица внесла свои коррективы в его планы. После шумного и величественного Рима, восхитительной Венеции и романтической Вероны, многоликий Париж очаровал его необычной и фантастической жизнью.

Это время вошло в историю Франции под названием Belle 'Epoque — Прекрасная эпоха — время безудержного карнавала, когда в изысканном ритме модерна переплелись и закружились персонажи всех эпох и культур. Ритм жизни Парижа стал резко меняться, а в быт французов стали входить электричество, автомобиль, трамвай и телефон. К международной выставке 1900 года строили первую линию метро, помпезный мост Александра Третьего — самый впечатляющий мост Парижа, выставочные залы — Гран-пале и Пти-пале. Эти дворцы несли в себе черты нового времени. А на левом берегу Сены уже возвышалась Эйфелева башня, возведенная к выставке 1889 года, и ставшая, несмотря на то, что у нее было немало убежденных противников, неотъемлемой частью Парижа (ну разве можно представить сегодня столицу Франции без башни Эйфеля?).

Появились новые архитектурные стили, но более всего выделялся модерн — ар-нуво. В моду входили оригинальные сооружения, навеянные природными формами, цветами, изогнутыми линиями.

Искусство достигло ошеломляющего успеха. Открывались многочисленные театры, мюзик-холлы, например, «Фоли-Бержер» и, конечно, «Мулен Руж» на Монмартре с узнаваемой красной мельницей на входе, слава которого быстро распространилась и за пределами Франции. Некоторые сравнивали открытие «Мулен Руж» с Великой французской революцией. И правильно, ведь кабаре до сих пор не потеряло своей актуальности. А в конце ХIХ века здесь, в восхитительном экстазе, взбивая пену своих нижних юбок, отплясывали кадриль Жанна Авриль, Ла Гулю и их бессменный партнер Валентин. Здесь родился знаменитый французский канкан, когда девушки, высоко поднимая ноги, демонстрировали свои кружевные панталоны. Он стал гвоздем программы любого вечернего шоу «Мулен Руж». Эту кадриль, которую перекрестили в канкан, попросту назывался «шум, гам». А когда на сцене кабаре, в 1893 году, на вечеринке

парижских студентов, одна из танцовщиц по имени Мона полностью обнажилась, точнее — устроила первый в мире стриптиз (первый ли?), французское общество подвергло резкому осуждению этот номер. Мону взяли под арест, оштрафовав на сотню франков, но все закончилось хорошо: студенты в знак протеста устроили бузу на парижских улицах, и администрация города решила выпустить Мону, лишь бы не связываться с прогрессивной молодежью. Но именно с тех пор слава «Мулен Руж» разнеслась по всему миру, и все вечера в кабаре проходили при полном аншлаге.

А женщины?.. Женщины Парижа никогда еще не были так красивы. Платья, плотно обтягивающие фигуры, подчеркивают линии тела. На головах — огромные шляпы, целые клумбы, украшенные лентами и перьями. Ну как можно было спокойно пройти мимо таких очаровательных женщин?

Все сферы искусств подчинил себе стиль модерн. Он диктовал свои законы. Тон моде задавали парижские салоны «Ворт», «Руф», «Пату», «Дусе» и другие. Каждый из них имел свой стиль и почерк.

На больших бульварах и Елисейских полях царило небывалое оживление, здесь находилось много известных магазинов, театров и кафе. На бульваре Капуцинов открылся мюзикл-холл «Олимпия», а в «Гран кафе» братья Люмьер впервые продемонстрировали свое изобретение — движущиеся фотографии. Они создали аппарат, который назвали кинематографом. Такие же киносеансы, организованные Эженом Пиру (конкурентом братьев Люмьер), проходили в легендарном ресторане «Кафе де ля Пэ», близ оперы.

По улицам Парижа прогуливались гости столицы, восхищаясь дорогими магазинами, респектабельными ресторанами и бурной ночной жизнью. Париж стал превращаться в удивительно популярный город, благоприятный для творчества художников и писателей, как французских, так и иностранных, так называемой «богемы». Здесь появилась плеяда гениальных личностей, многие из которых навсегда войдут в историю.

Афиши, расклеенные на тумбах по всему Парижу, приглашали на новые театрализованные постановки, карнавалы и концерты с балами. Французы превратили рекламу — плакаты и афиши — в произведения искусства, которые родили своих звезд: Муша, Тулуз-Лотрека, Шере, Вийета… Театральные афиши Тулуз-Лотрека невозможно забыть. «Величайшим в мире художником декоративной живописи» назовут в то время художника Альфонса Муху. В первые дни 1895 года на рекламных тумбах Парижа появляется его новая афиша, представляющая постановку византийской мелодрамы «Жисмонда», где главную роль исполняла знаменитая Сара Бернар, о которой писатель Поль Моран сказал: «В 1900-х годах в Париже жизнь была театром, и этим театром была одна Сара Бернар».

Афиша была выполнена Альфонсом Мухой в новом стиле модерн, где Сара Бернар как бы парит над землей в возвышенном экстазе. Она в ореоле золотых волос, в пышном венке из цветов, а в руке — невесомая пальмовая ветвь. Ее дорогой бело-золотой наряд красивыми, изогнутыми линиями обвивает ее тело. Художник создал свой неповторимый и узнаваемый стиль: мир цветов, женщин и любви, который радовал глаз, но не был приторным и пошлым.

Репутация Парижа как столицы удовольствий и отдыха гарантировала городу появления в нем всех новинок и достижений науки. Париж становился столицей цивилизованного мира, воплощением современности и стиля модерн. И все эти события пришлись на период экономического и культурного подъема, который французы называют Belle 'Epoque — Прекрасной эпохой. Ностальгический термин возник после Первой мировой войны. С его помощью подчеркивался контраст между счастливой бульварной жизнью кабаре и испытаниями, которые готовил для французов и всех европейцев наступающий XX век. И прав был Эрнест Хемингуэй, когда писал: «Никто не знает, когда Эпохи начинаются, но мы точно знаем, когда они заканчиваются».

Париж конца ХIХ века на афишах французских художников во времена Belle 'Epoque. Сверху реклама постановки византийской мелодрамы «Жисмонда» в исполнении Сары Бернар, выполненная художником Альфонсом Мухой

Пребывание Василия Корганова в Париже стало значительным событием в его жизни. Он был молод, порывист, нетерпелив, охвачен жаждой жизни, увлекался музыкой, книгами, женщинами… Много времени он уделял музыкальной жизни Парижа и коллекционированию редких рукописей. Это было время его встреч с интересными людьми, среди которых были композиторы и писатели, общественные деятели, коллекционеры. Он был знаком со многими букинистами и владельцами антикварных салонов, старался не пропускать более или менее значительные аукционы, и почти всегда, как он говорил, становился обладателем новой находки — нежданного подарка судьбы.