История с продолжением

Белецкая Екатерина

Тот наконец отпустил косяк и на нетвердых ногах проследовал за Гаяровским и Валентиной. Она попыталась поддержать его под локоть, но он раздраженно высвободил руку.

– Снимай рубашку и садись, – приказал Гаяровский, – рассказывай, что с тобой случилось.

– Что случилось… – повторил Лин, – жизнь случилась. Не на что там смотреть…

– Мне видней, – уклончиво сказал Вадим, – сними рубашку.

Лин отвернулся. Валентина подошла к нему и принялась что-то шептать ему на ухо. Лин отрицательно покачал головой. Гаяровский тоже подошел поближе и участливо

заглянул рыжему в лицо. И отшатнулся, как ошпаренный, увидев вблизи глаза Лина. Удивительные глаза – человеческие, но с кошачьим зрачком. Такого он не ожидал. Валентина заметила его удивление и со вздохом сказала:

– Прости, Вадим, забыла тебя предупредить… впрочем, меня тоже никто не предупредил… Вадим, пойдем, принесем лекарства, я ему хоть сердечное сделаю, – позвала она. Вадим вышел вслед за ней в прихожую. – Ты то, что я просила, привез? – шепотом спросила она. Гаяровский кивнул. – Двойную дозу ему вкати, а через полчаса посмотрим, что с ним сделали… просто так он нас к себе сейчас и близко не подпустит. А ему скажем, что это сердечное…

– Тебе лучше знать, Валя. Он мне со шприцем к себе подойти-то даст?

– Я сама. Давай, что привез.

Валентина действительно справилась с несговорчивым Лином. Примерно через полчаса он заснул, сидя за столом и уронив голову на руки. Валентина скоренько сняла с него рубашку и они с Вадимом принялись осматривать покалеченную спину рыжего. Лин так и не проснулся, когда его положили на пол. Он был жестоко избит. Кто-то основательно постарался, вволю помахав плеткой. Валентина промыла ссадины, смазала йодом ушибы и надела на Лина чистую майку. Он никак не реагировал на её действия – то ли от снотворного, которым его накачали, то ли просто от усталости. Валентина усадила его в кресло, стоявшее в уголке кухни и принялась мыть руки.

– Так, Вадим. С этим всё. – В её голосе звучала усталость. – Теперь рассказывай, что у тебя там. Привезли лекарства?

– Да, был курьер. Валя, там всё пока очень плохо. Боюсь, что он не выживет.

– Вадим, погоди одну минутку, я раскладушку для рыжего поставлю, не дело ему сидя спать… Не торопись ты с выводами. Может…

– Валя, ты его не видела… да, кстати, ты приедешь завтра в больницу? – спросил Гаяровский помогая Валентине переложить Лина на раскладушку.

– Конечно, – ответила та, – Лин тоже поедет, я не смогу его удержать. Кстати, судя по его словам, он доехал до города на попутках и порядочно промерз по дороге. Идиот, ей Богу…

– Валя, проколи курс антибиотиков. И постарайся быть с ним максимально осторожной – он вполне может быть опасным, – предостерег Гаяровский.

– Вадим, что мне делать с рыжим я знаю. Хотела бы попросить тебя немного посидеть здесь, со мной… Я отвезу тебя домой, не волнуйся. Я хотела рассказать тебе о том, что сейчас происходит… успокоить на счёт твоих сомнений относительно моей честности… показать кое какие документы… останешься?

– Останусь, Валя. Я, собственно, за этим приехал, если помнишь.

Валентина и Лин приезжали в больницу каждый день. Они по очереди сидели с Пятым, в реанимации к ним

успели привыкнуть. Лин всё время молчал, он явно был страшно подавлен происходящим. Минул почти месяц после того, как Валентина привезла Пятого, почти месяц с тех пор, как его прооперировали, а он всё не приходил в себя. Раны немного поджили, но опасность ещё не миновала. Он никак не мог выйти из комы, и кроме того, существовало великое множество угроз, дамокловым мечом висящих над его жизнью. Но в один прекрасный день всё изменилось.

Как-то утром в ординаторскую со всех ног вбежал Лин и с порога чуть не закричал:

– Вадим Алексеевич!… Вадим Алексеевич, идемте скорее, он очнулся!…

Гаяровский, удивившись сегодняшней словоохотливости Лина, пошел вслед за ним к залу. Там он застал Валентину, присевшую на стул рядом с койкой и осторожно отодвигавшей Пятому волосы со лба.

– Ну, как вы тут? – спросил Гаяровский. – Оживаете?

– Вадим, по-моему, ему лучше… Пятый, проснись, пожалуйста…

Тот и вправду немного приоткрыл глаза, и Гаяровский смог разглядеть тот же длинный кошачий зрачок, что он видел у Лина. Взгляд был мутным, больным, но в нем читалось облегчение – словно Пятый понял, что всё кончилось, что всё хорошо. Он выглядел удивительно спокойным для человека, столько всего перенесшего. Гаяровский присел на краешек кровати.

– Завтра переводим, – заключил он, – незачем в реанимации просто так койку занимать. Валя, привези кое какие вещички ему, ну… рубашку, что найдешь… И поесть тоже вези. Понял, друг? – спросил он Пятого. – Лафа закончилась, начинается жизнь. Готовься морально, а я пошел.

Радовались все – и Лин, и Валентина, и Вадим. Через день Пятого сняли с аппаратов и перевели в терапию.

Не смотря на все прежние опасения, Гаяровского не трогали – никто не приезжал за ним, никто не интересовался, никто не звонил ни домой, ни на работу. Вадим постепенно успокаивался. Временами ему начинало даже казаться, что пронесло, что всё будет в порядке. Он немного приободрился.

Наблюдая за Пятым, Гаяровский поражался этому человеку до глубины души – после таких ранений тот, не прибегая ни к чьей помощи, старался всё делать сам, не подавая и вида, что ему трудно. На предложение помочь дойти до столовой, к примеру, Пятый всегда отвечал отказом, хотя Гаяровский видел, каких усилий ему стоила даже короткая прогулка. Он изо всех сил старался показать, что помощь ему не нужна, что он отлично справляется, что не стоит обращать внимания на иногда происходящие досадные заминки…

Однажды Гаяровский заглянул днем в палату, во время тихого часа. Пятый не спал. Он полулежал на кровати и перелистывал толстенный том, лежащий на одеяле.

– Что смотришь? – спросил Гаяровский.

– Голсуорси. “Сага о Форсайтах”, – ответил тот, закрывая книгу. – Вообще-то, я её перечитываю… Красивая вещь…

– Перечитываешь? – удивился Гаяровский. – Так ты сейчас… читал? Не перелистывал?… а… как? Ты так читаешь?!

– Ну да, – Пятый поднял на Гаяровского удивленный взгляд, – читаю. Причем позорно медленно.