История с продолжением
Шрифт:
– На первый взгляд. Если хоть несколько дней проживёт, сделаем рентген и посмотрим, что там и как. Всё, шьём – и в зал.
Через полчаса они наложили последний шов.
– Счастлив наш Бог, – вздохнул Игорь, когда всё закончилось. Пациента увезли и они, наконец, остались один на один, – по-моему, мы все сделали, как надо, – он стащил маску и направился к раковине – сполоснуть руки и сделать пару глотков воды.
– Уж не знаю, – с сомнением покачал головой Гаяровский. – Пока у меня есть время отвлекать нашего цербера, советую тебе сматываться отсюда, чем быстрее, тем лучше. Я пойду в зал, проверю, как там дела, я же Вале обещал…
– Встретимся на улице минут через двадцать, – попросил Игорь, – кое-что надо обсудить…
– У входа?
– Нет, у морга. Там народу
– Хорошо.
Гаяровский вышел и неторопливо прошествовал к реанимационному залу. В зале он не застал уже никого – определив поступившего, все разбрелись по своим делам. Вадим подошел к койке и с интересом принялся рассматривать лежащего на ней человека. Это лицо, не смотря на трубки и аппараты, не смотря на белый казенный кафель стен и неприятное искусственное освещение, почему-то вызывало у Гаяровского странные реминисценции. Оно что-то поразительно напоминало. Вадим вгляделся внимательно. Высокий лоб, ровно очерченные брови, высокие скулы, глубоко посаженые глаза, ровный нос… Немного странные пропорции, но ничего экстраординарного. Лицо аккуратное, правильной формы, удлиненное, но страшно исхудавшее, очень молодое, вернее, кажется молодым, поправил сам себя любивший точность Гаяровский. Запавшие щеки, едва заметная складка между бровями, а главное – полуседые, густые, длинной ниже плеч, волосы, вот что скрадывало первое ощущение. “Лет тридцать… нет, моложе… двадцать семь, двадцать восемь… хотя на первый взгляд меньше… Кто бы это ни был, лицо у него очень нестандартное, прямо скажем, странноватое… Но на бандита или убийцу он совсем не похож…”. Гаяровский вытащил из кармана крошечный блокнотик, нашел чистую страничку и принялся торопливо делать набросок – в своё время он неплохо рисовал и надеялся, что руки помогут вспомнить то, что не помнит голова. Через несколько минут набросок был готов и Гаяровский стал рассматривать уже его, а не натуру. Немного подумав, он поместил портрет в рамку, пририсовал некое подобие нимба, неясный полукруг над головой, с тенью креста, вписанного в него, и, раздраженно дернув плечом, захлопнул блокнот. Этого ещё не хватало! Если пациенты начинают напоминать святых на старинных иконах – значит, точно, пора уже лечиться самому. Он быстро сунул блокнот обратно в карман и прислушался. В направление зала кто-то шел. Гаяровский сделал вид, что заинтересован показаниями приборов, при чем так, что даже не обращает внимания – кто бы это мог быть?
– Смотрите? – он мгновенно узнал этот голос. Эта баба ещё ничего, тут есть экземпляры и похлеще.
– Да… зашел посмотреть… Сами знаете, сложный случай…
– Вы, Вадим, всё это проделали зря. Работа, конечно, была ювелирная, но он слишком сильно истощен, чтобы выжить. Дадим ему немного времени…
– Вы подождите с выводами, – попросил Гаяровский. Женщина с сомнением покачала головой, – я вот поторопился, а теперь раскаиваюсь. Кстати, я же трахеотомию делал… вы канюлю почему решили снять?…
– Не нужна стала, вот и сняли. Воды больше нет, хотя хрипы всё еще есть. Температура низкая… анализы взяли, лаборатория была… посмотрим. Такой слабый, прикоснуться страшно, не то что бы…
– А вдруг? Давайте всё же попробуем… может, выйдет?
– Хорошо, попробуем. Раз уж он выдержал операцию, думаю, что шанс у него есть.
Гаяровский попрощался и вышел из зала. Отойдя в сторонку, он залез в карман халата и, покопавшись там, выудил на свет странного вида удостоверение и принялся его внимательно разглядывать. Эту корочку выронила Валентина в самом начале событий и у Гаяровского не было пока времени понять, что же лежит у него в кармане. Удостоверение было в стандартной темно-синей обложке, но на этом сходство с другими, виденными Гаяровским подобного рода документами, заканчивалось. В нём помещалась не черно-белая, как обычно, а цветная фотография, потом шли все Валентинины данные – от места прописки и номера паспорта, до роста, веса и размера обуви. Далее помещалось название спец проекта, в котором работала Валентина. Название привело его в замешательство. “Сизиф”, вот что было написано в отдельной графе. И допуски. Уровни с первого по восьмой – везде. Не понятно… Государственные
Валентина неподвижно сидела на лавочке в углу коридора. Она уже не плакала. Глаза её были сухими и воспаленными, на лице было написано такое глубокое отчаяние, что Вадим ужаснулся. Она поднялась ему на встречу.
– Умер? – чужим голосом спросила она.
Вадим отрицательно покачал головой.
– Нет. Не умер, Валя. В реанимации. Мы попробуем его спасти, он вполне может выжить. Очень сложная была операция, и если бы не Игорь…
– Спасибо, Вадим… прости, что я так… сплоховала… я очень волновалась, ей Богу, ты пойми…
– Валя, не стоит. Ну, зачем ты так… Лучше давай отойдем в сторонку, надо поговорить… – Они прошли по полутемному коридору к лестнице, и Гаяровский тихо произнёс, – Скажи мне, что вообще происходит? Кто это? И откуда? Его что, хотели расстрелять? Только умоляю, скажи правду! Отвечать-то ведь мне…
– Это был несчастный случай… Вадим, его никто не расстреливал, поверь мне, в него попали случайно. Меня не было в городе, мы с Олегом только сегодня в шесть утра приехали домой. Мы на горных лыжах катались… ладно… это не про то… Не успели мы войти – звонок, с работы… Мне велели приехать… Вот я и приехала… а он… мертвый…
Валентина тихо заплакала, Вадим обнял её за плечи.
– Валя, ну зачем так… Он жив. Мы всё делаем, чтобы его спасти…
– Пятый, он очень… ну, он и до нашего отъезда был болен… а уж сейчас… Ну, я приехала… темно… ничего не видно, они меня к забору потащили… оказывается, в него стреляла охрана периметра… спутали… не могу назвать, права не имею, извини, Вадим… его оставили на морозе… бросили умирать… никто даже не подошел к нему… скоты!
– Валя, его что – били? – спросил Гаяровский.
– Его не били, Вадим, его убивали! Он это понял и только поэтому решил бежать… он всегда дожидался меня, никогда не пытался выбраться оттуда, если меня не было… это же опасно, они про охрану лучше меня всё знают… И он, и Лин… они пока в своём уме…
– Кстати, ты тут кое-что уронила, вот, возьми. А то ты на свою работу не попадешь. – Вадим протянул ей корочку и Валентина спрятала её в карман.
– Спасибо, Вадь… – Валентина утерла глаза насквозь мокрым платочком. – Я уж думала, что в этой кутерьме совсем его потеряла. Хотя эта бумажонка теперь почти ничего не значит, у нас ввели новую систему. Мы теперь по карточкам ходим. По магнитным. И внешнюю охрану у нас снимают…
– Ты мне потом расскажешь, как это всё происходит. Сейчас не надо, людей много, не стоит лишний раз рисковать.
– Хорошо… Вадь, можно я домой позвоню? А то Олег с ума сойдет, он всегда за меня так волнуется… Вадь, скажи, что там? Как он?
– Если хочешь правду, то вот что я тебе скажу. Он очень слабый. Показатели – так себе, записали как критическое. Если у тебя есть возможность достать кое-какие препараты – привези, ты ему этим поможешь. Сидеть здесь сегодня тебе совсем не обязательно, тут полно врачей. Поезжай домой и не о чём не волнуйся. Всё будет хорошо, Валя. И смена у нас сегодня прекрасная, люди ответственные, не подведут. Так что звони из ординаторской и езжай с чистой совестью. И вот ещё что. Если можешь, немного поторопись с лекарствами. Тут время дорого, сама понимаешь…
– Вадим… ещё раз прошу, прости меня, если сможешь… я не хотела тебя подводить, но ситуация такова, – Валентина запнулась, но продолжила, – что ты можешь… ну, иметь некоторые неприятности… но я постараюсь, чтобы такого не произошло…
– Валя, я подъеду к тебе, и мы спокойно поговорим. Поезжай домой и жди меня, хорошо?
– Во сколько ты приедешь? – поинтересовалась Валентина. Они медленно шли в сторону ординаторской, Вадим немного впереди. – Я хоть приготовлю что-нибудь, а то неудобно получается – ты тут столько времени с ним провозился…