История с продолжением
Шрифт:
Фразу он не закончил. Дверь в палату отворилась и на пороге возник… Юра. Вся честная компания ошарашено уставилась на него. Во-первых, Юра был трезвее трезвого, что само по себе было удивительно. Во-вторых, на Юрином лице проступало виноватое, просительное выражение, что было для него настолько не характерно, как не характерна улыбка для гиппопотама. А в-третьих в Юриных руках помещались две здоровенные переполненные сумки.
– Ну, это, – начал он, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, – здравствуйте.
– Здравствуй, Юрик, – осторожно начала Валентина, – ты какими судьбами-то к нам?
– Я, это…
– За что? – спросил Пятый, слегка нахмурившись.
– Ну, за то, что бил. За то, что гонял, как собак. За все мои скотства. Лин, Пятый! Вы же могли меня бросить к шуту, а не бросили… жизнь мне спасли, можно сказать! Я тоже человек, я тут подумал… весь день думал, как проклятый. По городу ездил и думал…
– Сколько же ты ездил? – спросила Валентина.
– Весь день и ездил… Я вот что понял! Если кто до вас пальцем дотронется, со мной будет иметь дело, понятно?! Чтоб над людьми такое зверство творить? Да не позволю!
– Оставляешь прерогативу за собой? – усмехнулся Лин.
– Да не прикалывайся ты, рыжий! Я же серьезно, – взмолился Юра, – я не хочу, чтобы вам было плохо. Я теперь вообще не хочу, чтобы кому-нибудь было плохо.
– Юр, ты головой, часом, не ударился? – настороженно вопросил Пятый. – Ты же работу за такие речи можешь потерять.
– Не потеряю. – Юра беспечно махнул рукой. – Я тут по дороге на рынок заскочил, кое-чего привез…
Юра вознамерился впихнуть необъятные сумки в руки Валентине.
– Где ты ночью рынок нашел? – поинтересовалась та.
– Так это я ещё днем. Тут вкусные штуки всякие, я прикупил…
Решение
– Ты мне помоешь машину, – Андрей стоял, помахивая плёткой. – А чтобы ты не смылся, этот, – короткий взмах плётки в сторону невольно отшатнувшегося Лина, – будет стоять в девятой у стеночки. Для гарантии. Всё понял?
Пятый кивнул. Опять! Ну сколько можно!…
– Вот ключи. Чтоб через час всё было готово. Потом перегонишь к крыльцу, отнесёшь мне ключики. И тогда получишь своего дружка в целости и относительной сохранности… Пошёл, чего встал.
За полтора часа Пятый вылизал Андрееву шестёрку от крыши до порогов. Он страшно замёрз, руки онемели, глаза слезились. Когда он, наконец, сел за руль, он ощутил, как же измучался за это время. А когда перегонял…
Это получилось совершенно случайно. Просто он не заметил этого низенького бетонного столбика. То есть заметил… но слишком поздно. Крыло чисто вымытой машины было уже помято. Пятый до крови закусил губу, заглушил мотор и вышел посмотреть. Да… Всё, теперь точно – хана.
– Боже ты мой, – потерянно прошептал он, опускаясь на корточки возле искалеченной машины. – Как же так… нет… не может быть… Лин… они теперь Лина из-за этого прибьют… что делать?…
Делать было нечего. Он встал на ноги и медленно, словно через силу, поплёлся к зданию. Андрей уже шёл к нему навстречу и Пятый остановился, молясь про себя – только не Лина. Меня. Не его.
– Ну, чё? – спросил Андрей. Он стоял не с той стороны, где было помятое крыло и пока ничего не заметил. – Помыл?
– Андрей… – Пятый замялся. – Я… словом, я случайно
– Ах, не увидел? – ехидно спросил Андрей. Он обошёл машину с другой стороны, присвистнул, покачал головой. – Так прям – случайно?… Иди сюда, покажи, как дело было.
Пятый подошёл. Он превосходно знал, что будет дальше. Страха уже не было, лишь немое отчаяние и ожидание неминуемой боли. Которая не замедлила придти. Первый удар пришёлся по многострадальной спине, Пятый не устоял на ногах и свалился в снег, рядом с наезженной дорожкой.
– Вставай, – спокойно распорядился Андрей. – Мы только начали.
Терпеть. Что ещё остаётся? Не будь Лин привязан в девятке, Пятый, наверное, сумел бы хоть как-нибудь ответить своему мучителю. А так… Терпел. Было больно, очень больно. Особенно если ногами… на секунду он потерял сознание, но оно вернулось очень быстро, даже слишком быстро. Когда же он, наконец, остановится? Сколько можно?…
– Так, – Андрей одёрнул форменную куртку, – теперь… выправляй давай. Поживее, мне ехать надо. И смотри, чтобы чистенько… без сколов. Я пока пойду, проведаю кое-кого… не догадался, кого именно?
– Не надо… – прохрипел Пятый. Он сидел на снегу, держась обеими руками за грудь. – Андрей, пожалуйста, не надо… не трогай его…
– Тебя спросить забыли, – усмехнулся тот. – Пошёл, чего расселся? Давай, давай. Подкрылок сними и выправи. За час управишься.
– Я замёрз… руки не слушаются, я всё испорчу…
– И ответишь за это отдельно, сука. Всё, я пошёл. Через час приду, и если ты не сделаешь – пеняй на себя.
Пятый снова остался один во дворе. Его трясло от боли и холода, но тем не менее он нашёл в себе силы подняться на ноги и подойти к злополучной машине. Подкрылок… это опять надо на корточки садиться. Господи… надо что-то делать. Итак, подкрылок. Начнём. Он вытащил из багажника сумку с инструментами, поставил на снег. Отвёртка… почему она всё время падает?… Чёртовы саморезы, сколько же вас тут?… Не потерять бы…
Он решил положить винтики за верхний молдинг, и, встав на ноги, машинально посмотрел наверх. И оторопел. Из окна второго этажа на него с ужасом и непониманием смотрела Ленка. Даже сквозь давно не мытое стекло он сумел рассмотреть, что она испугалась и побледнела. Где же Валентина?! Почему она разрешает Ленке смотреть?… Зачем?! Не надо, пожалуйста… перед глазами поплыли огненные круги, саморезы посыпались в снег, под ноги. Он поспешно опустил голову (не хватало ещё свалиться тут, на потеху всей честной компании) и, снова присев на корточки, принялся собирать маленькие винтики. Голова продолжала кружиться. Подкрылок он снял быстро, завёл руку в полость крыла, нащупал вмятину, осторожно надавил… Слава Богу! Крыло послушно выпрямилось и приняло прежнее положение. Пятый глубоко вздохнул, поставил на место подкрылок, и принялся привинчивать его. Совсем чуть-чуть осталось, капелька… ещё три винтика… ого, дырочек-то больше. Дырочек четыре, а винтиков три. Сейчас, поищем… Он поставил на место те винтики, что у него были и, опустившись на колени, принялся закоченевшими руками разгребать снег. Куда упал этот проклятый саморез?… Холода он уже не чувствовал, снег казался белым чистым песком… можно лечь и немножко передохнуть. Да, пожалуй… как хорошо… сейчас полежу, подожду… потом поищу винтик…