История с продолжением

Белецкая Екатерина

– Бедный мальчик, что они с тобой сделали, – прошептал Эдуард Гершелевич под конец. Он накинул на Пятого одеяло, встал. – А второй?… Да разве так можно?… Чего подобным образом они хотят этим двоим доказать? Что они оба – собственность, с которой можно обращаться как хочешь? Ничего они не добьются, это однозначно.

Врач вышел и пошёл по коридору к кабинету, который ему предоставили во временное пользование – пока он вынужден помогать этим двоим. Плохой кабинет – тесный, маленький. Окно не заклеено, дует из всех щелей… Настроение у Эдуарда Гершелевича было отвратительное, утешало

лишь то, что он смог помочь парню – Пятому стало лучше, антибиотик действовал. “Надо спросить, сколько им лет, – подумал врач. – Уж больно молодо выглядят… Неужели они и впрямь что-то могут знать?… Сомнительно, однако наше руководство редко ошибается, если дело касается вопросов, связанных с нужной информацией. Странно. Кто-то говорил, что они – биологи, а что такое пенициллин – не знают… Что ж это за биологи такие?”

Лин проснулся первым. Он встал, на нетвёрдых ногах подошёл к столу, налил себе чая, залпом выпил. Какая роскошь! Спать сколько влезет и пить сладкий чай. Лин подошёл к кровати друга и посмотрел на Пятого. Тот всё ещё спал, но выглядел гораздо лучше, чем утром. Исхудавшее лицо его было спокойно, безмятежно. Тело едва просматривалось под одеялом. “Разбудить его, что ли? – подумал Лин. – Они же ужин обещали, было бы жалко, если бы он проспал”.

– Эй, Пятый, – тихонько позвал Лин и несмело потряс друга за плечо. – Просыпайся, давай. Вечер уже.

– Чего… – проговорил Пятый неразборчиво. Он открыл глаза и попытался было сесть, но Лин удержал его.

– Лежи, вставать не надо, – сказал он. – Просто укол скоро, да и поесть обещали.

– Надо… – Пятый всё ещё не проснулся до конца. – Лин, вставай… изобьют опять… – на секунду лицо его исказило отчаяние, но вместе с тем – решимость. У Лина болезненно сжалось сердце. Это всё – проклятый “тим”, будь он неладен.

– Лежи, – умоляюще повторил Лин. – Лежи, пожалуйста! Это я, Лин, это не они… вот так… проснись немножко, ты просто забыл, где мы…

– Рыжий, ты? – взгляд Пятого прояснился, он встряхнул головой, отгоняя сон. – Я перепутал, наверное… мы всё ещё тут?…

– Сообразил наконец! – вздохнул Лин. – Я уже за тебя испугался…

В дверь постучали.

– Да, – откликнулся Лин, – Эдуард Гершелевич, это вы?

– Я, – раздался голос из-за двери, – Лин, открой, у меня руки заняты…

Лин бросился к двери и открыл, пропуская врача. Тот поставил кастрюльку и чайник на стол и достал из кармана лекарство и шприц.

– Лин, – попросил он, – сходи к охране за тарелками. А я пока тут разберусь…

– А можно? – спросил с недоверием Лин. – Они, вроде, нас боялись.

– Я уже дал им понять, что вдвоём не сумеете справиться даже с мухой, – ответил ему врач. – Иди. Есть-то небось хочешь? – Лин кивнул. – Попроси тарелки, стаканы и ложки.

Лин вышел.

– Ну, как дела? – спросил Эдуард Гершелевич Пятого.

– В порядке, – ответил тот. – Я просто не знаю, как вас благодарить.

– Брось, это смешно, – отмахнулся врач. – Тем более, что здесь я занимаюсь не своим делом, пусть и успешно. Спина не беспокоит?

– Не очень, – Пятый с трудом сел, поправил подушку. Врач молча наблюдал за ним. – Я, по-моему, всё ещё наполовину в “тиме”…

– Почему?

– Лин

меня стал будить, а я решил, что надо идти в зал. Он даже немного испугался. Голова неважно работает, всё как в тумане…

– Пройдёт, – пообещал врач. – Откинь одеяло, я сделаю… не больно было?

– Нет, – покачал головой Пятый. – По сравнению с плёткой это пустяк.

– Вы сколько лет на трёшке находитесь? – спросил Эдуард Гершелевич.

– Пять. Плюс-минус три месяца, – ответил Пятый.

– А сколько лет тебе?

– Получается, что двадцать пять. Лину на год меньше, стало быть двадцать четыре. Вообще это как посчитать… По другой версии мне уже сорок три.

– Это как же так получилось? – удивился Эдуард Гершелевич.

– А нам на момент рождения было по восемнадцать.

– Ничего не понимаю, – пожаловался врач.

– Да я тоже, – успокоил его Пятый. – Ваше начальство совершенно справедливо полагает, что мы – не рождённые, а созданные.

– Я про это слышал.

– Ну вот. Живём мы по двадцать с лишним лет – это конкретно с момента появления. А казус в том, что появились мы на свет уже взрослыми. Условно этот возраст и был обозначен, как восемнадцать. Теперь понятно?

– Но прожили-то вы по сколько? – спросил окончательно сбитый с толку врач. В это время в комнату вошёл нагруженный тарелками Лин.

– Ты чего человеку мозги пудришь? – спросил он. Пятый промолчал. – Двадцать пять ему, – сказал Лин. – А мне – двадцать четыре. Вот и всё. И нечего создавать проблему там, где её нет.

– Ладно, – сдался Пятый.

– Вы ешьте, – сказал врач. – А я вам пока кое-что расскажу. Это пригодится вам в будущем. Конечно, я не в силах дать вам советы на все случаи жизни, но всё же…

Вечер улетал прочь, а Лин с Пятым, покончив с ужином, всё ещё слушали пожилого врача. Как же они мало знали об этом мире! Его примитивное очарование пока ещё не прижилось в их душах, но одно они поняли чётко – выжить здесь можно. Оказывается, чтобы выйти на волю с того же самого предприятия, нужно прежде всего как-то нейтрализовать охрану (– Это мы сможем, – сказал Лин), а затем, добравшись до первого наземного этажа заблокировать двери остальных этажей, включив сигнализацию. Выйти за ворота сложнее, но тоже вполне реально: либо переодевшись в форму, либо на машине (Лин и Пятый переглянулись, в их взглядах появилась боль). Машиной управлять просто, объяснил врач. Можно завести её, соединив напрямую провода, что в рулевой колонке. Конечно, ещё лучше, когда есть ключ. Доехав до города, машину можно бросить, пересесть на какой-нибудь другой транспорт. В городе всегда можно найти еду и ночлег…

– Но мы не хотим бежать, – возразил Пятый, – мы уже решили, что…

– Зачем же оставаться в городе навсегда? – улыбнулся врач. – Никто не мешает вам потом вернуться обратно.

Лин и Пятый снова переглянулись. В глазах Лина стояло что-то похожее на безумную надежду на невесть что. Пятый подумал, что выражение это уже навсегда покинуло эти глаза, но – надо же! – оно появилось в них снова.

– Вот только как мы докажем там, – Пятый сделал ударение на слове “там”, – что мы уходим не на совсем? Им же не скажешь…