История шпионажа

Де Грамон Санш

Таким образом, уже с самого начала полетов У-2 Советский Союз знал о нарушении своего воздушного пространства, но только через два года стало известно, что эти полеты имеют связь с самолетами, изучающими погоду. В мае 1958 года газета «Советская авиация» сообщала, что ГРУ начало изучать полеты У-2, так как на этих самолетах «не было никаких обозначений, по которым можно было бы определить их миссию». В статье говорилось, что в разнообразные задачи У-2 входила и стратегическая разведка.

У-2 вызывали интерес во всех странах, где они базировались. Английский журнал «Флайт мэгэзин» опубликовал снимок самолета, якобы У-2, но на фотографии была видна только летящая в небе черная капля с крыльями. Японцам повезло гораздо больше, и именно редактору одного из японских журналов удалось раскрыть тайну У-2.

В

марте 1958 года в журнале «Эйр ревью» были опубликованы фотографии У-2, заходящего на посадку. Сообщалось, что их сделал шестнадцатилетний член авиаклуба, которому удалось обхитрить охрану аэродрома. В сентябре 1959 года свидетелями тайны невольно стали члены японского клуба планеристов. Они фотографировали приземляющиеся самолеты на посадочной полосе для легкой авиации в сорока милях от Токио. В это время на полосу совершил вынужденную посадку черный реактивный самолет без опознавательных знаков. Увидев приближающихся людей, пилот закрыл кабину. Через пятнадцать минут на поле приземлился вертолет военно-морских сил, из него вышли люди в штатском. Пилот открыл кабину и вылез из нее, сказав, что он в порядке. Японцы заметили, что он был в форме без знаков отличия, а на поясе висел пистолет. Люди в штатском окружили самолет и приказали японцам покинуть поле.

На следующий день Акиро Секигава, редактор «Эйр ревью», получил описание самолета и совместил его с имевшейся фотографией У-2. В статье он написал, что дальность полета этого самолета может быть намного больше указанной из-за его очевидной способности планировать.

В Японии базировалось шесть самолетов У-2, и сообщалось об их ежедневных полетах. Японцы выражали признательность за информацию, которую они получали об ураганах. Маршрут других полетов, о которых не сообщалось официально, лежал на север к Охотскому морю, затем к восточной границе СССР, к южной части Желтого моря и над территорией Китая, чьи радиолокационные станции были намного примитивнее советских. Уже за пять месяцев до того, как самолет Пауэрса был сбит над Свердловском, в «Советской авиации» были опубликованы чертежи некоторых деталей У-2, в статье говорилось, что самолеты используются для проведения воздушной разведки.

Наш рассказ возвращается к Пауэрсу, подписавшему в 1956 году двухлетний контракт с ЦРУ, в котором он обязывался никому, даже своей жене, не разглашать подробностей своего задания. Один из пунктов контракта предупреждал его, что в случае разглашения информации о ЦРУ он мог быть приговорен к десяти годам тюремного заключения и/или штрафу в 10 000 долларов. Его зарплата составляла 2500 долларов, из них 1000 долларов не выплачивалась до успешного выполнения задания. Ему объяснили, что его основным заданием будут полеты вдоль советской границы с целью сбора информации о радиолокационных станциях. Если все пойдет хорошо, ему могут дать другие задания.

Когда Пауэрс подписал контракт, его отправили на базу Уотертаун-Стрип для прохождения подготовки к полетам на больших высотах. Ему выдали специальный костюм, прошедший проверку в барокамере. Пауэрс провел более двух месяцев, изучая во время полетов оборудование У-2 для обнаружения сигналов радиолокационных станций. В августе 1956 года, успешно пролетев над территорией Калифорнии и Техаса, Пауэрс был отправлен на базу ВВС США в Турции, где вошел в состав отряда «10/10», присоединившись к шести пилотам, уже состоявшим в этом подразделении. Ему сказали, что он пробудет за границей полтора года и что его жена не сможет поехать с ним, так как на базе не было подходящих условий.

Барбара Пауэрс не была готова к длительной разлуке с мужем, и когда он уехал в Турцию, она решила поехать к нему сама. Она переехала в Европу и получила место секретаря в управлении американских ВВС в Греции. Муж прилетал навестить ее один или два раза в месяц.

В начале 1958 года, когда первый контракт Пауэрса подходил к концу, представители «Локхида» устроили так, что их семья стала жить в небольшом доме в пригороде Аданы. К Пауэрсу приехала жена, он зарабатывал больше денег, чем мог себе представить, полеты стали обычным делом, поэтому он решил продлить контракт. Вскоре после этого все подразделение «10/10» переехало в трейлерный городок около базы, так как остальные пилоты также

просили, чтобы к ним приехали их жены. У семьи Пауэрса был трейлер № 1356, в самом конце ряда, с видом на горы Торос. Семьи пилотов «10/10» были изолированы от базы как своего рода индийская каста, и жизнь Барбары Пауэрс в отсутствие мужа состояла из бриджа и скуки. Она, как и жены других пилотов, была уверена, что ее муж летает на реактивных учебных самолетах Т-33, перегоняя их в Германию для обслуживания и ремонта. Ее не тревожило то, что муж летал в Германию и обратно всего за один день. Время от времени монотонность их жизни нарушалась приездом высокопоставленных чиновников. Особенно часто в подразделение «10/10», которым руководил полковник Уильям Шелтон, приезжали несколько конгрессменов, генерал Фрэнк Ф. Эверест, командующий ВВС Соединенных Штатов в Европе, генерал Томас Д. Уайт, начальник штаба ВВС в Европе, и Фрэнсис Спеллман.

«Обманные» полеты У-2 для Пауэрса продолжались до августа 1958 года, когда ему приказали лететь на У-2 на базу Будё в Норвегии, не пересекая территории СССР. Этот полет должен был познакомить Пауэрса с окрестностями Будё на случай полетов в будущем. Маршрут лежал через Афины, Рим, Франкфурт и Ставангер (Норвегия). Этот маршрут был короче и безопаснее того, которым ему пришлось лететь позднее.

В июне 1959 года Пауэрсу поручили роль прикрытия в полете У-2. Когда была разработана программа полета, два самолета У-2 были переброшены на базу в Пешаваре, в Пакистане. Один У-2 вылетал из Пешавара в направлении озера Ван, изучая погоду, а второй отправлялся в полет над территорией СССР и должен был приземлиться в Будё. На этот раз Пауэрс летел на самолете прикрытия, а второму пилоту предстояло пролететь 3000 миль (4800 км) в воздушном пространстве Советского Союза.

Программа полетов была усилена с началом весны 1960 года, в это время они стали ежемесячными. В апреле 1960 года, за месяц до катастрофы самолета Пауэрса, один У-2 совершил удачный полет над СССР. Об этом полете Хрущев говорил: «Нужно было сбить самолет-разведчик еще в апреле. Но наши военные его, мягко говоря, проспали, за что и были наказаны».

Поскольку вся жизнь базы касалась и Барбары Пауэрс, она поняла, что ее мужу предстоит очередной полет, когда он пришел домой 27 апреля 1960 года и попросил ее приготовить «плотный обед». Она налила в один термос картофельный суп, в другой — кофе с сахаром и сливками, приготовила шесть бутербродов, печенье.

Той же ночью Пауэрс вылетел из Турции в Пешавар на транспортном самолете американских ВВС, на котором также летели полковник Шелтон и двадцать человек обслуживающего персонала. На специально оборудованном У-2 в Пешавар прилетел еще один летчик компании «Локхид».

Когда Пауэрс прибыл в Пешавар, он еще не знал, что ему придется лететь над Советским Союзом. Для этого полета готовили двух пилотов, но кто из них полетит, стало известно только за два часа до вылета. Этим пилотом стал Пауэрс. Последние указания поступили из ЦРУ, которое руководствовалось долгосрочными прогнозами погоды и стратегическими соображениями. Позднее агентство упрекали за то, что полет был назначен слишком близко к встрече руководителей нескольких стран. Но этот фактор не принимался во внимание ЦРУ, оно решило, что другие обстоятельства важнее, чем предстоящая встреча. Государственный секретарь Гертер сказал, выступая перед Комиссией по международным отношениям: «В другое время года погодные условия могли бы сорвать получение очень ценной информации. Нельзя отказываться от успешной разведывательной миссии. Мы полагаем, что было бы неразумно понижать нашу активность в связи с этими переговорами».

В решении назначить дату вылета на 1 мая 1960 года большую роль сыграли три фактора:

1. Прогноз погоды говорил о хороших условиях, что означало получение качественных снимков. (На самом деле Пауэрсу пришлось лететь над облаками).

2. 1 Мая для русских почти то же самое, что День независимости для американцев. Это национальный праздник, посвященный солидарности всех трудящихся. В Москве это повод для показа военной мощи во время парада, когда советские руководители, включая Хрущева, наблюдают за движением солдат и военной техники около Кремля. В Вашингтоне полагали, что в праздничный день снизится бдительность советских частей, которые будут отмечать его.