История тайных обществ, союзов и орденов
Шрифт:
11. Каждый должен по мере сил поддерживать таких членов, которые впали в бедственное положение не вследствие распутной жизни и непосещения коллегии, а по другим причинам. Если он может помочь им хотя бы рекомендацией, он должен это сделать.
12. На тайные собрания каждый должен являться аккуратно по зову мастера.
13. Каждый молодой человек, желающий вступить в орден, должен быть умен и обладать добрым сердцем, но он должен отличаться также прилежанием и любовью к наукам. Во всяком случае, никто не может быть принят без согласия всех.
14. Никого не нужно уговаривать вступать в союз, нужно лишь сказать, что существует союз и что его желают видеть его членом. Во всяком случае, такого человека можно ознакомить с главными задачами ордена: дружбой, развитием ума и сердца.
15.
16. Взаимная поддержка — цель нашего союза. Это распространяется также и на случай смерти какого-либо брата, не оставившего после себя достаточного имущества; остальные в таком случае должны позаботиться о приличном его погребении и т. д.
Управление орденом находилось в руках сеньора или мастера, субсеньора или подмастерья и секретаря. Им помогал церемониймейстер или адъютант.
Прием сначала производился в самых простых формах. Новичок давал клятву точно соблюдать все законы союза, затем сеньор знакомил его с «тайнами» ордена и вручал знак ордена.
Число церемоний скоро увеличилось; посвящение получило вполне франкмасонский характер. Собрания для приема членов происходили в полночь. У задней стены ложи помещался алтарь, покрытый скатертью оранжевого цвета. На одном углу его стояли и лежали подсвечники с восковыми свечами, череп с двумя костями, 4 рапиры, сложенные в виде орденского креста, между ними — книга законов в переплете из оранжевого бархата, справа и слева — песочные часы. Перед алтарем стоял постамент и на нем чаша со спиртом, перед постаментом подушка для коленопреклонения. За алтарем сидел мастер, младший мастер и секретарь в черных одеждах; перед ними полукругом сидели братья с обнаженными шпагами, без сюртуков и жилетов, с оранжевыми орденскими лентами и крестами. Восковые свечи еще не были зажжены, и только горящий спирт давал слабый свет. После высокопарной речи мастера, в которой восхвалялись дружба и благо человечества, раздавался гимн «Благословен этот день, пусть торжественно вознесется хвалебная песнь» и т. д.
Повторив вопрос, нет ли возражений против приема кандидата, церемониймейстер приводил кандидата и три раза ударял кулаком в дверь. Адъютант спрашивал о причинах стука и получал ответ от церемониймейстера. Наконец кандидата, без сюртука и жилета, с завязанными глазами впускали и три раза поворачивали его кругом; затем мастер требовал у него честного слова в том, что он ничего не выдаст из всего виденного и слышанного. При этом братья заносили шпаги над его головой. Следовало снова пение, причем песня заканчивалась словами: «Мы поклоняемся тебе, о дружба, в твоем святилище, а ты нам щедро даешь за это земной рай». У кандидата снимали с глаз повязку, секретарь прочитывал законы, а мастер задавал кандидату вопрос, не изменил ли тот своего решения принести присягу. В случае утвердительного ответа мастер внушительно говорил ему о святости присяги. Затем кандидат опускался на колени, братья приставляли к его груди рапиры, и, положив указательный палец на шпагу мастера, он повторял за ним слова клятвы.
«Я, N. N., даю торжественную клятву, что я постараюсь как можно лучше выполнить то, чего от меня требуют, по собственному желанию никогда не оставлю этого союза и честно буду делать все, что может послужить для его поддержания и вящего блеска, а также буду хранить в строжайшей тайне от всех непосвященных все, что касается нашего священного союза, и да поможет мне Господь и Его святое Евангелие».
При последнем слове сверкает молния (сквозь пламя спирта при помощи железной трубки продувается канифоль). Свечи зажигаются, новичок встает, братья становятся вокруг него полукругом и направляют ему в грудь свои шпаги, а мастер говорит: «Все шпаги, которые направлены против тебя, послужат, как в твою защиту, так и для наказания тебя, если ты нарушишь клятву». Затем он надевает на нового брата орденский крест, опоясывает его мечом, дает ему братский поцелуй и разъясняет отличительные знаки. Между тем братья поют: «Прими залог братской любви» и т. д. Затем рукопожатием и поцелуем новичок уведомлял всех присутствующих
Новый член оставался некоторое время в ложе в качестве брата и затем с простыми формальностями — возводился в первый разряд. Перевод во второй и последний разряд «происходил лишь в таком возрасте, когда вырабатывается твердый характер». Там ему говорили о «честности, об истинном просвещении, о патриотизме, глубокой учености, об уважении к человеческой свободе» и других прекрасных вещах. Здесь он должен был «искать сладкой цели истины» не из себялюбия, не из любопытства, но «руководимый лишь жаждой знания». Здесь он должен был учиться работать «из чистых побуждений, не для того, чтобы его видели, не для того, чтобы его восхваляли», а для того, чтобы после его смерти осталось «доказательство его добродетелей». Здесь, наконец, на него возлагалась обязанность: «При допросе ни в коем случае не сознаваться в том, что он брат, но оставаться таковым, если бы даже зависть пыталась его отвлечь от этого».
ОРДЕН ЧЕРНЫХ БРАТЬЕВ, ОРДЕН ГАРМОНИСТОВ, ИЛИ ЛИТЕРАТУРНАЯ ГАРМОНИЯ
После подавления движения амицистов в Йене в 1781 г. остатки этой корпорации выступили там на свет Божий в виде организации, которая с некоторого времени образовалась внутри ордена. Ее члены хотели вести солидный образ жизни и при взаимной поддержке восстановить старый закон амицистов, «усердно учиться и фехтовать». Этих благородных людей в шутку называли «Черными братьями» — название, заимствованное у шотландского масонства.
Несмотря на их хорошие намерения, образ жизни Черных братьев мало отличался от образа жизни амицистов. Когда орден амицистов снова открылся, они не присоединились к нему, сохранили свою самостоятельность, приняли в 1785 г. шотландскую систему и стали называться с этого времени Орденом гармонистов, а их ложа — Christian zu den Sieben goldenen Sternen.
Замечательно, что такой человек, как Фихте, был тогда членом этого союза. Позже он сделался решительным врагом студенческого ордена, влиянию которого он приписывал возрастающее одичание в кругу студенчества. Его полемическое рвение было плохо вознаграждено. Летом 1795 г. несчастный профессор принужден был спастись бегством от еженощно повторявшихся «кошачьих концертов» и тому подобных неприятностей. Он переселился в Османнштадт у Веймара.
Долговременное существование не было суждено Ордену гармонистов, который, между прочим, уже в начале 90–х годов принял новое название — Орден литературной гармонии. Вероятно, он распался в 1796 г. К удивлению, немного времени спустя среди обитателей Иены в кругах, высоко ценивших научное и нравственное развитие, пробудилось желание возобновить «Орден Черных братьев, о котором сохранилась славная память». Ложа Jason zum silbernen Mond в Эрлангене, к которой обратились с этой целью, послала подходящее лицо с необходимыми бумагами. И во вместительном зале одной гостиницы близ Иены немедленно открыли ложу.
Но ее деятельность, как кажется, все же не была особенно успешной. В 1799 г. она была замешана в одном судебном деле, вследствие чего должна была приостановить свои работы до лучших времен. О дальнейших судьбах йенского ордена ничего не известно. Здесь, как и везде, он исчез в 1804 г.
Подобно амицистам, братьям, смело выступившим в Эрлангене, удалось присвоить себе руководящую роль среди тамошнего студенчества. Снова воскресли мрачные времена стригунов со всеми их безобразиями. Следствием было то, что 30 братьев заявили о своем выступлении из ордена и учредили еще и ныне процветающий Corps Onoldia. Другие гармонисты последовали примеру своих товарищей и основали берлинское землячество. С этого времени уже ничего более не было слышно об ордене.