История темных лет
Шрифт:
Анжина обессилено смолкла. Сердце сдавила боль, в горле запершило. Если б она могла плакать… но все слезы были выплаканы давным-давно, и ей осталась лишь бессильная ярость до дрожи в каждой клеточке тела и усталость от бесплодного хождения в лабиринте вопросов — почему и за что.
— Мне очень жаль, — прошептал Ян, накрыв ее руку своей ладонью. — Извини, но мне глубоко наплевать на твою жалость! — опалила его взглядом девушка, отдернув руку, — я не знаю, что это такое! У людей нет жалости и сострадания! Порядочность, милосердие, благородство, честность — труха, пустой звук, достояние истории, раритет, покрытый пылью! Сегодня большую ценность представляют — беспринципность и умение успокоить собственную совесть, а еще лучше, если она напрочь отсутствует! Если в моральные качества человека кроме этого «достоинства» входят еще и цинизм, умение подставлять, интриговать, изощренно изводить и унижать, изживать неугодных… умение прикрывать маской вечных ценностей духовную нищету и уродство, применять в своих сиюминутных амбициозных целях любое средство, от лести до откровенно низкой подлости, а потом еще и оправдать самого себя, обелить в глазах окружающих — вот такому «человеку» в наше время цены нет! У всех остальных два выхода: либо стать такими же, либо исчезнуть со сцены и жить в пыли театрального занавеса, выполняя роль реквизита, в надежде на то, что извечные ценности, сданные за ненадобностью в ломбард, будут когда-нибудь выкуплены и извлечены на свет.
— Ты судишь с высоты своего жестокого опыта, но нельзя все и всех мерить одной меркой. Человеческая порода более многообразна, чем тебе представляется. Пройдет время, и ты забудешь прошлое, боль притупится, и тогда, может быть, ты сможешь по-другому воспринимать людей и окружающий мир. Время лечит.
— Лечит?.. Забуду? Когда?! Представь, что тебя сутки трахает взвод солдат, потому что твоему другу не хватило денег на какую-нибудь очень «нужную» безделушку и он удачно тебя продал!!.. Когда ты сможешь это забыть? А понять и простить?
— Что ты говоришь, девочка? — растерялся Ян. — Говорю то, что думаю! Меня насиловали два года, все, кому хотелось поиздеваться, удовлетворить свои извращенные фантазии. Меня ни на минуту не оставляли одну, чтобы я не смогла наложить на себя руки. Избивали до полусмерти, вытворяли со мной такое, что не укладывается в голове у нормального человека! Я узнала ценность воды и человеческой жизни, когда попала на плантацию флессона в качестве рабыни… Люди — кучка голодных, больных, оборванных скелетов и каждый — сам за себя. Поможешь кому, его у тебя на глазах забьют до смерти, чтобы не повадно было помогать и другим в назиданье… Я знаю, что такое голод: когда не просто хочешь есть, а голодаешь. Ешь раз в неделю, а то и в две, когда помойка — накрытый стол для тебя, и ты копаешься в смрадной куче отходов в надежде найти кусочек засохшего хлеба, недоеденного крысами, отвоевываешь каждую крошку у насекомых…А хочешь, я скажу тебе, что такое человеческая жестокость и сострадание? Жестокость — это когда тебя с остервенением пинает стая таких же, как ты, бездомных и нищих. И не за вину, а… потому что ты один и просишь милостыню на их территории. А сострадание — это когда более беззащитные и слабые, чем ты, голодные дети делятся с тобой последним куском, последней крошкой и не жалеют ни тепла ни добра… Я знаю, что такое отчаянье… когда любишь и не можешь, не имеешь права любить!.. Потому что твое прошлое перечеркнуло будущее и может, запачкать самого близкого тебе… Я знаю, что такое убить человека, сознательно убить, с наслаждением всадив заряд в лоб… и не иметь, потом угрызений совести, а испытывать лишь чувство глубокого удовлетворения!.. И небольшое сожаление, что убить можно лишь раз… Я знаю, что чувствует человек преданный за преданность, знаю, как тяжело подниматься, когда нет сил и желания, как тяжело не сломаться, не сойти с ума, не продать собственную душу за кусок хлеба или за минутное избавление от боли, не утратить человеческих качеств и не изгадить собственную душу бесчестным поступком, не опуститься на самое дно, спасая… никчемное тело… Как ты думаешь, когда я смогу это забыть? — спросила Анжина с ужасающим спокойствием.
— Не знаю, — потрясенно прошептал Ян и прикрыл ладонью глаза. — Не знаю…
До самого вечера они не сказали друг другу и слова. Ян виновато посматривал на девушку, словно именно он обрек ее на страдание, и следил за ее физическим состоянием через аппаратуру. Анжина же сожалела, что разоткровенничалась и чувствовала себя неуютно.
К вечеру с помощью горничной она перебралась на балкон и расположилась в уютном кресле с "Галактическим вестником" в руках. Она увлеченно листала красочные страницы, отметив про себя, что журнал старый, от 12 алдера, а сегодня 22 монтера. Неужели прошло почти четыре месяца с того дня, как она оказалась на пляже, сколько же она провалялась в постели?
Анжина посмотрела на кроны деревьев и слабо улыбнулась. Осень уже позолотила листья, и прохлада по вечерам становилась все ощутимее, но хрустальный воздух еще не отдавал холодом.
Принцесса вернулась к журналу и вдруг замерла. С седьмой страницы на нее смотрел Ричард. Голографический снимок точно передал каждую черту любимого: мягкий взгляд синих глаз, грациозный поворот головы. Бархат смуглой кожи оттеняла темная рубашка, придавая загадочности его образу. Он почти не изменился, лишь лицо немного осунулось, да несколько горьких складочек залегло у губ.
Анжина тряхнула головой, прогоняя наваждение, и уже хотела захлопнуть журнал, как взгляд упал на плывущие внизу фото, строки: "Сэнди, любимая, откликнись! Сообщи, как твои дела, позвони, дай о себе знать, прошу тебя! Откликнись!" Анжина потрясенно захлопнула вестник. Сердце забилось в бешеном темпе, выпрыгивая из груди — не забыл, не забыл! Она еле справилась с собой — не сорваться, не позвонить — глубоко вдохнула воздух, прогоняя воспоминания о Ричарде, глупые надежды, несбыточные желания. "Прошло всего полгода, ничего, так бывает — пройдет". Но сердце не унималось, выдавало радостную дробь: нет, нет, он любит тебя, не забыл, не забудет!
Она решительно откинула журнал. Нет! У Ричарда своя дорога, и не ей, "драной кошке", как говаривал Крис, сопровождать его на жизненном пути. Все правильно, рядом с ним должна быть женщина под стать: красивая, нежная, с чистым прошлым и светлым будущим. Она «совьет» уютное семейное гнездышко, родит смышленых детишек, окружит мужа заботой и пониманием…
"То ли жизнь дерьмо, то ли я мазохистка", — вздохнула девушка.
Неизвестно, куда бы ее завели рассуждения на эту тему, но к счастью, в проеме балконной двери появился, наконец, Кирилл в сопровождении своего друга-юриста, худого нескладного парня.
— Уинслоу Барт, — представил его капитан.
— Н-да, — вздохнула Анжина, рассматривая человека, которому должна была доверить исполнение основной части своего плана. Далеко не Уинстон, далеко не Грант.
Совершенно невзрачный тип, ростом чуть ниже Кирилла, с блеклым робко-растерянным лицом, давно не стриженными русыми волосами, усталыми, серыми глазами в безликой, изрядно поношенной одежде, с одним прилагательным на все — длинный. Длинные руки, длинные ноги, длинные волосы, длинный нос, вытянутое лицо, из короткого — лишь пиджак и брюки. Может и специалист, только из другой сферы — высококвалифицированный клоун, мастер реприз и пародий.
Понятно, почему парень был безработным — приди он в таком виде к работодателю и получит от ворот поворот. Однако Анжина никогда не судила людей по внешним данным и не собиралась судить впредь. Она прекрасно осознавала, что из таких, как Барт, с большей вероятностью могут получиться преданные и надежные помощники, чем из холеных, самодовольных щеголей. Люди, хлебнувшие неудач и горя, больше ценят хорошее отношение и человеческие качества, чем сиюминутную выгоду.
— У Вас есть опыт работы? — спросила она парня. — Да. Три года в частной строительной компании, два в правительственном департаменте образования, год в нотариальной конторе и полгода при комитете соцобеспечения, — с достоинством сообщил парень приятным мелодичным голосом. И при этом явно не знал, куда деть руки. Он то сцеплял их замком впереди, то прятал за спину, то пытался засунуть в карманы. Однако при всей нервозной суетности и внешней несуразности не выказал и толики подобострастия, а взгляд оставался серьезным и прямым.
Анжина в нерешительности посмотрела на Кирилла. Тот загадочно улыбался, переводя взгляд с друга на девушку, в глазах плясали лукавые огоньки. Ситуация его явно развлекала. — Что ж, молодой человек, — улыбнулась принцесса, — думаю, мне понадобится ваша помощь.
— Я к Вашим услугам, госпожа, — с серьезным видом кивнул тот.
— Вы присядьте, ребята, не нависайте надо мной. Мне нужен не только советник, но и помощник по юридическим делам, нужно уладить массу формальностей, поэтому я предлагаю вам должность юриста-консультанта. Вы согласны? — спросила она после того, как мужчины расположились в креслах напротив девушки.