История третья. Так не бывает
Шрифт:
Там тоже была толпа, но уже не такая плотная, опять же: отсутствовала музыка и резкое, неприятное освещение.
Вдыхая уличный загазованный воздух полной грудью, старалась продвинуться подальше от клуба.
Минут через десять свернула в какой-то двор и устроилась на лавочке на детской площадке.
Итак, что я сделала?
Сбежала, трусливо сбежала, оставляя Тима самого разбираться с обезумевшим Глебом.
Тим сильный, сам должен справиться. А я… А я все-таки потеряла сегодня Глеба. После всего, что
Он не имел права, чтобы ни случилось, он просто не имел права…
А я ведь так отчаянно, так искренне старалась ему верить. Доверять. Но старалась только я. Глеб… А что Глеб? Что ты вообще заладила Глеб да Глеб. Он не просто Глеб, он Белый.
Он сможет и без тебя.
И тебе придется дальше жить без него.
Единственное беспокойство, которое проскальзывало, чтобы не начал преследовать и мстить.
Если Глеб втемяшил себе что-то в голову, ой, как не просто оттуда эту мысль выбить.
А оказаться наказанной из-за нелепых подозрений…
И все же, почему меня выставили виновной в покушении на меня же? И кто знал все подробности? Я, Тим и двое из парка. и, получается, заказчик. И если заказчиком выступает и правда сестра Глеба — неприятностей в дальнейшем мне не избежать.
Только вот что именно послужило поводом? Неужели мои отношения с Сашей?
Черт… Эти мужчины слишком дорого мне обходятся.
Отчаянно хотелось курить. А ведь я никогда не курила. Довели.
Задумчиво погладив выкрашенную в веселенький желтый цвет лавку, поднялась и уже гораздо медленнее побрела на выход со двора. Вокруг шумело бабье лето, дни стали короче, дневная жара сменялась зябкой прохладой. Парное летнее тепло смыли дожди, лившие целую неделю.
Еще не до конца просохшая земля парила, оставляя на коже влагу.
Бурный прилив эмоций сменился несколько вялыми размышлениями о дальнейшем. Не могу же в самом деле ходить постоянно остерегаясь очередного нападения. Ну, то, что конфеты неизвестно от кого жрать не надо я, допустим, запомнила.
А сколько еще вокруг таких вроде бы невинных вещей, что на самом деле, при чьей-то нездоровой фантазии, будут нести угрозу для здоровья и жизни?
Червячок, возникший еще в нелепой ситуации с документами снова завозился внутри, намекая на детали, что я все-таки упускаю.
А ведь и правда не складывается…
Острые эмоции: обида на Глеба и разочарование, поглотившее с головой, приглушились. И отдавали тупой, но сильной и постоянной болью в левом подреберье. А еще в голове и правой пятке.
В голове — это понятно, а что случилось с пяткой? Какие глупости в голову приходят, когда сознание старается обезопасить себя…
По-хорошему, мне бы сидеть и рыдать, а не получается. Слишком много слез пролила из-за них и так. Глухое раздражение, боль в глазах от так и невыплаканных слез и тугой спазм в горле — вот и все на что я оказалась способна.
Я наклонилась и сняла туфлю, вытряхивая. А ведь и правда камешек, как раньше не заметила? Вспомнилось, как однажды у Иринки, во время поездки летом за город к речке, камень застрял в мягкой подошве. Острый такой попался, проколол даже кожу на ноге. Немного. крови и не было почти. Да только Иринка так ругалась и еще пол дня хромала.
Да, хорошие были дни…
А в голове проносились образы: зеленый шлепок, проколотый насквозь злосчастным камнем, капля крови на грязной от пыльной дороги пятке, хмурая Иринка бурчащая забавные ругательства по поводу нового шлепка, китайцев-бракоделов и странных камней “неужели за столько лет не могло сточить?!”, грубый голос “она даже рассказала где сокращать путь будет…”
гду сокращать путь будет…
сокращать путь…
Неприметная тропинка наискосок от аллеи, начинающаяся за одной из лавочек. На ней практически никогда никого не встретишь. Не ходят там нормальные люди — по кустам.
А мы с Иринкой нашли и очень радовались тайному лазу. удобно. А еще эта тропинка создавала необъяснимое чувство уединения. Ты вроде все слышишь, а никого не видишь и тебя не видит никто.
— Девушка, девушка… Девушка! Вам плохо?! — Теплые руки сжимали мои пальцы. Даже не теплые, очень горячие. Взволнованный женский голос требовал ответить, но губы не слушались, тело словно окаменело. Не чувствовала ни рук, ни ног, перед глазами мелькали смутные силуэты, без четкости. Только слух оставался, даже немного обострился. К первому женскому голосу присоединились еще: женские, детские, какой-то мужчина требовательным тоном вызывал скорую.
Страх…
Навязчивый страх, что так и останусь: телом со слухом. Ни двигаться, ни есть самостоятельно, ни помыться, ни почитать. Ни-че-го.
Сознание металось и выло в черепной коробке и очень медленно погружалось в темноту. Последнее, о чем подумалось осознанно, что я обещала Красавчику на завтра сделать лимонное желе… И не сделала, не успела… Как он там без нас?
Выныривала из темноты резко. Раз — и вот я вся уже с этим миром. Изображение от яркого света чуть плыло, но уже не так страшно, как перед обмороком.
Сразу начала шевелить конечностями, они с трудом, но поддавались. От облегчения глаза заслезились, опять подернув пеленой белый потолок, сил повернуть голову не осталось. Лежала, прислушивалась к себе, никаких ощутимых повреждений не почувствовала. Прислушалась к окружающему миру, заодно принюхалась.
Да, ощутимо пахло больницей, специфический запах ни с чем не спутаешь.
За дверью приближались шаги и вместе с ним голос, знакомый голос…
Тим… Он. Сердце забилось. Удивительный человек, даже тут меня нашел.