История третья. Так не бывает
Шрифт:
Глеб Максимович Белов.
Не дойдя до меня буквально двух шагов он посмотрел на Тима:
— Я правильно понимаю, что скрывать уже нечего? — Ровный, безжизненный голос, резко контрастирующий с ухмылкой на лице.
Тим молча смотрел на Глеба не издавал ни единого звука. Короткий поединок взглядов.
— И зачем? — Продолжил Глеб. — Ты посмотри, она же вся трясется. Тьфу. Противно видеть.
И столько презрения. Как пощечина.
Несправедливо. Если до этого я и правда боялась, боялась не столько самого Глеба,
То теперь меня отключили.
Это презрение со стороны мужчины, который еще вчера оставил букет на кровати, пока я спала, а вечером не брезговал разминать мои ступни после долгого трудового дня и неудобных туфель, остановило все эмоции.
И сердце стучало в тишине, в образовавшемся эмоциональном вакууме.
Это было не как пощечина, а хуже, гораздо хуже. Это было как предательство, как крушение. Нет, не надежд. Сложившегося образа. Он разбился в дребезги и разлетелся, впиваясь каждым невидимым осколком в душу. Мелкие, жалящие порезы, которые, наверное, должны кровоточить.
Но нет.
Слишком уж эфемерная материя эта душа.
Только почему так болит?
Тим не успел ничего ответить, когда в дверь постучались, и с вопросом: “Шеф, вызывали?” в кабинет зашли те самые двое из парка.
— Это кого я вызывал? — Обернулся от рабочего стола Глеб, еще не успевший за него сесть.
— Так нас. Официантка, Катя которая, подошла, сказала, что шеф вызвал в кабинет. Что-то с оформлением… — Под пристальным взглядом Глеба мужик со сломанной рукой все больше и больше тушевался, а когда рассмотрел нас с Тимом, то и вовсе замолк.
— С бумагами? — Протянул холодно Глеб и все-таки переместился в большое кресло, сразу оказавшись как бы в тени, в более выгодном положении относительно остальных. Нас было видно, как на ладони.
— Змей, может расскажешь, что у ребят не так с бумагами? — При обращении к Тиму теплоты ни в голосе, ни во взгляде не прибавилось.
— Ты лучше поинтересуйся у своих орлов по чьей указке они на Лену напали полторы недели назад. В парке.
— Значит все-таки не каблук? — Усмехнулся своей привычной полуухмылкой Глеб, но знакомое выражение только и успело отозваться болью в сердце, как снова уступило место холодности и безразличию.
Глеб пристально и молча рассматривал подчиненных.
— Вас кто-то нанял, чтобы вы напали на эту, — кивок в мою сторону, — женщину?
— Так… Ваша сестра. — Неуверенно произнес второй из подельников.
— Моя сестра, значит… — Протянул угрожающе Глеб.
Мужик, словно не чувствуя угрозы, продолжил:
— Да, подошла, показала фото на телефоне, сказала, что светленькую надо проучить, сильно зарывается. Заплатила хорошо наличкой за скорость, девка уже ехала, упустить нельзя было. Повезло, что она на общественном добирается. Ваша сестра даже сказала как именно дорогу срезать будет.
— И
— Так то сеструха ваша, видим же постоянно. Какая разница… — Мужик закончить не успел, прервавшись от резкого “Чушь!” Глеба.
— Вы двое, пошли вон, потом с вами разберусь! — Мужиков от раздраженного голоса Глеба, как ветром сдуло.
Я уже почти успела с облегчением выдохнуть, когда Глеб направил свой еще более потяжелевший взгляд на нас с Тимом.
Не поверил.
Ни единому слову не поверил.
Мелькнуло подозрение, что он и Тима то ждал только для того, чтобы ткнуть носом в свое недоверие.
Что-то случилось, еще до того как мы пришли. Глеб уже был готов к встрече. Похоже, только мое присутствие стало для него неожиданностью. Неприятной неожиданностью.
Глава 20. Демоны Белого
Когда утром позвонила сестра, нервная, и срывающимся голосом сообщила, что у нее очень плохие новости и нам надо встретиться. Желательно не в клубе. Это было удивительно, но не непривычно.
Муся любила наживать неприятности на свои вторые девяносто, но при этом каждый раз так искренне раскаивалась, что желания злиться не оставалось.
Я искренне не понимал, почему к этой белокурой красавице, не сказавшей никогда никому плохого слова, Тим относился с настороженной прохладцей. Поведение Красавчика по отношению к моей сестре и с учетом нашей многолетней дружбы, вообще не вписывалось в общепринятые рамки.
Не ожидал от него такой жестокости. Даже то, что Муся косвенно оказалась причастна к аварии не давало ему права систематически издеваться на почти женой.
Сил уже не было наблюдать, как из цветущей фиалки сестра превращается в сухостой. Яркий, но пустой и безжизненный. Не обманчиво хрупкий, сожми чуть сильнее, что физически, что морально — сломается.
Сестра ушла пол часа назад. Все спрашивала, может ей остаться, поддержать? Глаза полны сочувствия, бледная, неловкая. Почему ей неловко от того, что второй не просто друг, почти брат оказался?..
Я еще раз пробежал глазами по таблицам.
Подставные бои.
Он не просто играл некрасиво. Он играл против меня.
Это была моя епархия, мои законы, мои люди, мои деньги. Хрен с ними, с деньгами.
У Змея их ничуть не меньше, чем у меня, как и ничуть не меньше власти.
Только с обратной стороны.
Чертовы инь-ян. Хреновы две стороны одной медали.
Его связи в органах и военные, мои связи в теневом бизнесе. Почти всесильны.
Не зарываемся, блюдем границы, не даем себя в обиду.
Я привык, что он всегда прикрывает спину.
И никогда и мысли не допускал, что в этой спине могут оказаться змеиные зубы.