История Варлаама (Скитник)
Шрифт:
– Господи, благодарю тебя за ниспосланное спасение!
Мокрый, продрогший, Корней перебрался по стволу на берег и огляделся. Оказывается унесло его не так уж и далеко, но о подъеме на отрог уже не могло быть и речи. Надо срочно перебрать припасы, проверить не попортила ли вода что в котомке.
Опытный таежник все что могло пострадать от воды упаковал в специально обработанные оленьи мочевые пузыри и завязал их горловины сухожилиями. Чтобы пузыри не пересыхали и не трескались, он держал их
Уже впотьмах, разложив все у костра, скитник с удовлетворением отметил, что ничего не пострадало.
– Опыт предков -великое дело, -сказал он, обращаясь к проверенному спутнику и единственному слушателю в его странствиях - красноязыкому костру, приходящему к нему по первому зову.
Костер, по представлению Корнея, был преданной пламенно-рыжей собакой. Та же собака, только в необычном обличьи. Когда она лежала горяче дыша у ног, Корней чувствовал себя более сильным и уверенным.
При первой необходимости он вызывал его к себе ударом кремня и после того как оживший спутник оближет его руки и лицо горячими языками сразу все вокруг преображалось, душа погружалась в состояние благостного покоя, беспокойные мысли уносились прочь.
Поутру его ожидал приятный сюрприз - проснувшийся вездесущий сплетник ветер нанес едва уловимый запах дыма. Воодушевленный Корней пошел против ветра. Запах усиливался. Послышался отдаленный лай. Через пару верст он увидел колокола остроконечных обителей эвенков - чумы, оленей возле дымарей из сырых валежин, нарты.
Собаки, а среди них были настоящие волкодавы, первыми заметили чужого и бросились навстречу с предупредительным лаем. Корней, не останавливаясь, прошел мимо них к ближнему чуму, возле которого стояли пустобородые тщедушные эвенки в оленьих кафтанах с коротко, по летнему, остриженной шерстью и сыромятных чунях на ногах. Они крайне удивились неожиданному явлению огромного русского с поклажей на спине.
– Наверное совсем бедный - даже одну олешку не мог купить груз возить.
– Конечно бедный, ружья нет, одна палка, - обсуждали они меж собой.
Корней поклонился в пояс, поздоровался. Встретившиеся с жарким любопытством разглядывали друг друга. Скитнику показалось чудным, что у них у всех одно лицо: плотное с продубленной кожей, узкие прорези глаз, широкая переносица, как продавленный след от пальца и все приветливо одинаково улыбаются.
Вдруг один из стариков с быстрыми живыми глазами вытянув сухую морщинистую шею с далеко выпиравшим кадыком, возбужденно закричал, точнее почти заверещал:
– Есейка! Есейка! Все смотрите! Мой зять Есейка пришел!
Он суетливо подбежал к Корнею и, не доставая до плеч, обнял за пояс дорогого гостя. Корней, догадавшись, что перед ним его дед, оторвал того
– О, какой сильный Есейка! Настоящий медведь! Как живешь? Как моя дочь? Почто с собой не взял? Скучаю ведь. Страшное дело!
– Деда, я ведь не зять твой, а внук. Корнеем меня кличут.
– И то гляжу, молодой больно. Я старел, а зять не старел. Вот дурень , совсем ум потерял. Хороший внук, хороший, большой! Корней! Корни значит крепкие- это хорошо! Пойдем, мы оленя варили. Духи правильно сказали, что оленя надо варить. Гулять будем, страшное дело!
Окружавшие их эвенки радостно похлопывали то гостя, то старика, возбужденно лопотали на непонятном языке.
Согнувшись по очереди вошли в чум. Крепко пахло шкурами, мехами, потом, дымом и ароматным мясом. Посреди дымящий очаг, над ним большой котел. В красных бликах пламени угольками любопытства блестят глаза женщин.
– Тут моя старуха, сын и невестка с детьми живет.
Корнея усадили у низкого столика со светильником - каменной чашей с жиром посреди которого пылал фитиль из скрученного мха.
Женщины подали большое блюдо с грудой благоухающего светящегося янтарным жиром мяса. Во время еды никто не проронил ни слова. Мерно работали челюсти, мелькали длинные ножи. Довольно урчали желудки: праздник еды царил в чуме. Масленные от сытости глаза эвенков сладко щурились и превращались в узкие щелочки. Корней, заразившись поэзией первобытного довольства подчинился всеобщему священодействию над едой.
Женщины несколько раз заполняли блюдо вареной олениной доверху, но старик все еще был не доволен. Наконец все наелись и вместо блюда с обглоданными костями тонко сипел большущий закоптелый чайник.
Корней с маху опорожнил несколько чашек ароматного напитка. Такой чай он пил впервые. Ароматный вкус чая ему очень понравился.
Только после окончания чаепития Митчена, подправив камни открытого очага произнес первые слова:
– Давай внук, говори теперь, как живете. Все Говори. Страшное дело много говори.
Гость с начала раздал всем подарки и подробно поведал про житье бытье в скиту, про мать, отца, своих друзей зверей.
– Почему долго не ходили. Старика забыли.
– Нам никак нельзя за хребет ходить. Господь прогневается и опять мор нашлет. Мне дед помог уговорить скитского главу отпустить к вам ибо грех забывать своих предков.
Отец сказывал, что в 100 верстах от вас христопродавцы в отроге живут, вот их мне велено за версту обходить.
– Острог нету. Острог далеко стал. Одни тут теперь кочуем. Дальше тоже эвенки кочуют. Русских близко совсем нет. Худо теперь эвенку. За чаем далеко ходить. Язык забывать стали - говорить не с кем. Страшное дело.