История Варлаама (Скитник)
Шрифт:
Морозы крепчали. Красные, будто от стыда, что плохо греет, октябрьское солнце низко плыло над рекой в ожидании ледостава. Шуга, шурша и потрескивая, двигалась по реке сплошной массой с каждым часом замедляя движение. Редкие просветы воды парили. Все тише и тише движение и, наконец, замерло - река встала!
Обратно на северные пастбища возвращались по реке. Неслись под негреющими лучами солнца в клубах оленьего пара и залпах снежных комьев из-под копыт всхрапывающих оленей. На шее вожака гремели гирлянды белых костей. Провожать их вышло все кочевье Нихи. Они долго стояли на берегу
Снегу выпало еще не много и оленеводы за четыре дня добрались до места. Могли бы быстрее, но необходимо было останавливаться на кормежку стада, что замедляло переходы.
– Ну и морозище,"-Корней поежился и накрыл голову меховым капюшоном. Напрасно он, сидя на нартах, вглядывался в проносившиеся склоны гор и пойму реки. Все живое словно вымерло, в трескучем безмолвии ничто не намекало на присутствие жизни в тайге. Казалось, что все исчезло под под глубоким промороженным савоном.
Но отнюдь! Это было обманчивое впечатление. Неистребимая жизнь копошилась повсюду. Только она стала как бы невидимой и неслышимой для поверхностного взгляда. Следы, едва видимые на спрессовавшемся вечном снеге и редкие рубиновые капли застывшей крови свидетельствовали об этом.
Вот туманной тенью промелькнул по снегу заяц беляк, а за ним неторопливым бесшумным голопцем проследовал неприметный соболь, только перекатившийся волной мех сверкнул серебристой изморозью. А вон там ловкие белки весело носятся по деревьям взад вперед, забавляясь на гибких ветках. Рискованные прыжки завершились восторженным цвирканьем всей компании.
Но вот в разгар воздушных упражнений по склону горы пронеслась приближающаяяся тень другого соболя. Раздался сигнал тревоги самой бдительной товарки и через две секунды все исчезли. Можно было подумать, что в этом лесу вдруг перестало водиться это радостное племя.
Корней с удивлением отмечал, что здесь намного больше чем в их Впадине драгоценных соболей.Эвенки, зная любовь русских к соболям посмеивались между собой:
– Руссие люди - глупые люди. Соболя любят, а оленей нет. Соболь какой толк. Мех слабый, мясо вонючий. Олень - много мяса, много меха.
В разгар зимней стужи, когда река местами промерзла насквозь и от натуги лопался лед, из нижнего кочевья примчалась упряжка. Зять Нихи умирает. Шаман каждый вечер шаманит, но ему все хуже и хуже. Кричит от боли.
– Отпусти Митчена своего внука. Жалко если помрет. Молодой еще.
Быстро снарядили Корнея в дорогу и упряжка понеслась обратно.
Терпевшего страшные муки эвенка молодой лекарь травами и кореньями, заговорами с крестом да молитвою поставил на ноги в три дня.
Расстроганный Нихи подарил ему свою лучшую упряжку из пяти оленей и проводил с великим почетом.
– Счастье в заботе о других,-подумал Корней, глядя на ожившего больного.
Скитник поехал обратно знакомой уже дорогой. Глубокий снеговой саван покрывал всю тайгу. Бык Хорей послушно исполнял все его команды. На второй день пути нарты пересекли медвежий след. Когда до Корнея дошло, что это прошел медведь он, удивленный остановил оленей. Точно! След голой медвежьей ступни! Что это он в разгар зимы вместо того чтобы спать в теплой берлоге , шастать по морозу вздумал?!
Удивленный Корней пошел вдоль следа. След повел по склону горы. Преодолев полсклона медведь встал. Сделал несколько шагов и снова стоял, оледенив следы голой ступней. Затем крадучись перевалив гребень спустился в соседний распадок. Подолгу стоял в нескольких местах за валежинами и выворотнями, осторожно выглядывая кого-то из-за них. От последнего укрытия к кустарникам протянулась длинная борозда взрыхленного до сухих листьев снега - шатун полз.
А вот и следы огромных прыжков к кормившимся лосям. Сплошь истоптанное место кровавой схватки и две его жертвы.
Уткнувшаяся головой в снег лосиха и сам , уже застывший клубком, медведь весь в ранах от множества ударов копыт.
По следам Корней восстановил , что медведь напал на годовалую лосиху. Могучим ударом переломил хребет. Стадо бросилось в рассыпную. Но смелый и сильный вожак бросился на защиту упавшей лосихи и ударами копыт изрешетил исхудавшего и больного медведя, так и не сумевшего из-за худобы и болезни залечь в берлогу.
Когда Корней вернулся обратно олени, не дождавшись его, ушли обратно. Ладно что при повороте нарты перевернулись и его котомка осталась лежать на снегу.
Скитнику оставалось радоваться хотя бы тому, что осталась его котомка. У Корнея был небогатый выбор решений по выходу из сложившейся ситуации: либо вернуться обратно в стойбище Нихи, либо пробиваться в стойбище деда.
Корней выбрал второй вариант, так как до стойбища Митчены было ближе верст шестдесят, если считать по реке, а напрямик, через отрог, не более двадцати.
Пройти по глубокому рыхлому снегу без лыж шестдесят верст даже Корнею было не под силу и он выбрал прямую дорогу через невысокий отрог.
Рукава малицы пришлось отрвать и одеть на чуни. Благодаря этой хитрости подошва чуней стала намного шире и ноги теперь не так глубоко проваливались в снег, а жесткие волосы облегчили подъем на отрог по крутому распадку.
Шел всю ночь напролет. Первые три версты дались легко, но дальше, когда начался подъем по распадку на отрог путь неожиданно преградил застывший мраморными наплывами широкий ледопад, из трещин которого сочилась, клубясь паром, грунтовая вода. Чтобы преодолеть его Корнею пришлось под каждый шаг вырубать топором ступеньку. Меховые рукава на ногах от парящих родничков оледенели и он мог в любую секунду сорваться и тогда подъем пришлось бы повторять с самого низа.
Одолев ледопад скитник стал карабкаться по заснеженному склону. Оледеневший мех скользил и подъем на отрог отнимал много сил.
От напряженной работы скитник взмок. Вокруг все трещит от крепчающего мороза и злого ветра, а от человека пар валит так, как будто он только что из бани.
С почерневшего неба звезды с любопытством приглядывались к нему, удивляясь его вынослтвости и упорству.
– Ну зачем он лезел в гору, Чего он тут возле нас ищет,- наверное недоумевали они.
Ночь зимой мучительно длинна. Казалось прошла целая вечность, прежде чем на востоке появились еле приметные признаки рассвета.