История Византийских императоров. От Юстина до Феодосия III. Том II.
Шрифт:
С учётом всех нюансов св. Юстиниан избрал следующую тактику. С одной стороны, своим законом он подтвердил православие Халкидонского Собора, и поэтому все монофизиты едва ли не автоматически подпали под категорию правонарушителей и государственных преступников, что позволяло при необходимости применять к ним меры государственного принуждения. С другой стороны, в практической деятельности царя суровая норма римского закона многократно смягчалась многочисленными не афишируемыми снисхождениями к человеческим слабостям.
Здесь ему на помощь пришла жена, св. Феодора, которую народное сознание считало тайной монофизиткой. Пока святой император демонстрировал Риму свои православные убеждения и принимал меры против инакомыслящих, она оказывала тайную поддержку их вождям и смягчала официальные действия правительственной власти [220] . Очень много доводов за то, чтобы признать это «домашней заготовкой» царской семьи. Было выгодно, чтобы рядом с верховной властью располагался человек, с которым связывалась надежда на милость и благоволение к монофизитам. Гонимые монофизиты-монахи из Сирии в озлоблении оскорбляли портрет императора и тут же благословляли св. Феодору, желая ей победы над «несторианствующим синодитом», то есть над её же мужем. Помимо прочего, для самого императора св. Юстиниана это была некоторая гарантия того, что в случае волнений монофизиты не станут свергать его с трона из-за уважения к личности св. Феодоры [221] . А то, что такая возможность существовала в течение всего царствования святого царя, подтверждают три раскрытых заговора. И кто знает, сколько в действительности нереализованных или несовершенных заговоров устраивалось на св. Юстиниана?
220
МейендорфИоанн, протопресвитер. История Церкви и восточно-христианская мистика. C. 161.
221
Карташев А.В. Вселенские Соборы. C. 396.
Как это традиционно повелось в Римской империи, вероисповедание императора почти всегда предрешало вопрос о признании той или иной церковной партии православной или еретической. Поэтому св. Юстиниан с первых дней определил свою позицию, издав уже в 527 г. безупречно православный закон «О Всевышней Троице и Кафолической вере».
«Поскольку правая и непорочная религия, — заявил он, — которую исповедует и проповедует Святая Божественная Кафолическая и Апостольская Церковь, не признаёт никакой новизны, то мы, следуя учению святых Апостолов и пастырей Церкви, признали необходимым объявить всенародно, как мы, руководствуясь Преданием и исповеданием св. Божьей Кафолической Церкви, понимаем веру нашу таким образом». И далее следует изложение православного вероисповедания [222] .
222
Феоктист (Попов), иеродиакон. Император Юстиниан и его заслуги в отношении к Церкви Христовой. C. 103.
Много дискутируя с епископами и богословами, целыми ночами проводя в изучении тонкостей Святого Писания и творений Святых Отцов, император написал несколько книг о тайне Боговоплощения, которые он разослал по провинциям, а также знаменитый тропарь «Единородный Сыне и Слове Божий Бессмертный Сый…», вошедший в состав православного богослужения.
Помимо богословских способов борьбы за истину Православия, св. Юстиниан широко использовал государственный закон для достижения поставленных целей. Понимая, что настоящих идейных противников у Халкидона не много, а основная масса антихалкидонитов, включая клириков, сочувствует монофизитам по иным мотивам, император применил действенное средство для очищения Церкви от тайных еретиков или сомневающихся в своих догматических убеждениях христиан. Своим эдиктом он установил, чтобы каждый вновь хиротонисанный епископ письменно свидетельствовал о согласии с Вселенскими Соборами и анафематствовал еретиков. Если же принадлежность епископа к ереси открывалась уже после его восшествия на престол, то его вызывали в Константинополь для личной беседы с императором (!), а в случае отказа отречься от заблуждений — лишали сана [223] .
223
Феоктист (Попов), иеродиакон. Император Юстиниан и его заслуги в отношении к Церкви Христовой. C. 115.
Надо сказать, что его вариативная политика в отношении монофизитов нередко была предметом жёсткой критики со стороны ортодоксов, и царя часто обвиняли в непоследовательности. Однако лично св. Юстиниан был безупречно православен (в том числе и как богослов), а что касается его «перегибов», то, как увидим ниже, даже в крайних случаях царь никогда не предавал Халкидон, хотя и не склонялся к огульному преследованию всех сторонников Севера Антиохийского.
Нельзя умолчать и о некоторых ошибках императора, вызванных верным осознанием размаха монофизитского движения, но неточным выбором средств борьбы с ним. В некоторый момент времени его компромиссная политика едва не привела к публичному покровительству монофизитства и даже бросила тень на православие императора.
В 535 г. умер Константинопольский патриарх Епифаний. Зная настроение масс, св. Феодора настояла на поставлении патриархом Трапезундского епископа Анфима (535–536), постника и аскета, признававшего Халкидон в части анафем на Нестория и Евтихия, но отвергшего его орос. Восторгу монофизитов не было предела, но это было только начало. Ободрённый покровительством царя, ещё вчера гонимый халкидонитами, Север приехал в Константинополь и полностью подчинил своему влиянию столичного патриарха. Теперь св. Юстиниану пришлось поволноваться всерьёз: внезапно выяснилось не только то, что он мало-помалу отказывался от собственных убеждений, но в результате под угрозой оказалось общение с Римским епископом, столь необходимое императору для начала войны с остготами.
Помог св. Юстиниану замечательный подвижник Православия Антиохийский патриарх Ефрем (526–545), ставший на кафедру после смерти патриарха Евфрасия (521–526), погибшего во время землетрясения. Аскет, чрезвычайно порядочный и образованный человек, он пользовался непререкаемым авторитетом у своей паствы. Видя положение дел на Востоке и всерьёз обеспокоенный ситуацией в столице, он написал напрямую Римскому папе Агапиту (535–536) письмо, в котором объективно описал состояние Восточной Церкви. Тот как раз отправлялся из Рима в Константинополь в качестве официального посла Остготского короля Феодогаста — кажется, это был единственный, хотя и малопривлекательный, способ для понтифика непосредственно переговорить со св. Юстинианом по наиболее важным вопросам, не опасаясь обвинений в измене остготам. Под восторженные крики православных, папа прибыл в столицу Империи и первым делом отказался вступать в общение с Анфимом Константинопольским, сославшись на формальное нарушение древнего канона, согласно которому не разрешалось переводить епископа с кафедры на кафедру. Человек тихий и кроткий, Анфим решил добровольно оставить кафедру и укрылся по предложению императрицы в её покоях царского дворца.
Рассказывают, первоначально император без энтузиазма встретил инициативу апостолика и даже заявил, что отправит его за своеволие в ссылку. На что Агапит ответил: «Я думал, что еду к христианнейшему императору Юстиниану, а приехал к Диоклетиану. Но твои угрозы не запугают меня!». Император понял и признал свою ошибку, и с его согласия Римский папа поставил в патриархи православного Мина (536–552), которого рукополагал он сам, шесть итальянских епископов и пять римских диаконов. Как видим, никто из восточных епископов при хиротонии не присутствовал [224] . Это было время решительного перелома в религиозной политике императора.
224
Карташев А.В. Вселенские Соборы. С. 400.
Апостолик сразу после этого заболел и умер, но император св. Юстиниан довёл дело, начатое папой, до конца. В 536 г. он созвал Собор, который осудил нескольких предводителей монофизитства, после чего утвердил это осуждение государственным законом. В этом законе (42-я новелла) говорится, что издание таких церковных актов — дело не необычное для царства, поскольку всякий раз, когда епископы осуждали и низлагали еретиков, царство присоединяло свой голос к авторитету иереев, таким способом сходились воля Божественная и воля человеческая, составляя единое согласие — «симфонию». Анфим, писал св. Юстиниан, виноват в том, что не захотел принять человеколюбие и снисхождение императора, который, заботясь о его спасении, предлагал ему отречение от ереси. Постановление епископов на соборах само по себе действительно, но, как отмечает император, ещё более законным его делает царство. Патриарху Константинопольскому Мине, на имя которого был издан этот закон, предписывается сообщить содержание этого закона всем подчинённым митрополитам, чтобы они довели его до своей паствы [225] .
225
Асмус Валентин, протоиерей. Отношения Церкви и государства по законам императора Юстиниана I (Великого). C. 3.
Новый патриарх немедленно рассмотрел жалобы столичных монахов, просивших разогнать монофизитов в Константинополе, заочно лишил на Соборе Анфима Трапезундской кафедры и вообще священства. Впрочем, в этой акции было больше политики, чем богословия: достаточно напомнить, что постановления Собора 536 г. легли в основу праздника в честь Халкидонского Собора. В службе праздника (16 июля в русской «Минее») патриарх Анфим не упоминается среди осужденных еретиков. Это свидетельствует о том, что византийцы не придавали большого значения его осуждению [226] .
226
Асмус Валентин, протоиерей. Пятый Вселенский Собор // Журнал Московской Патриархии. № 12. 2003. C. 43.