История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Кавказ. Том 1
Шрифт:
В прежнее время бытовал обычай засевать для гостя особое поле просом или гомией, другое – овсом для его лошадей и отделять для него часть скота из своего стада.
Чем большим уважением пользовался человек, тем чаще посещали его гости. Если нечем было угощать путешественника, хозяин обращался к соседям, и те охотно снабжали его всем необходимым.
Соседи жили между собой дружно, охотно делились последним куском, одеждой, всем, чем только можно поделиться, и считалось постыдным отказать нуждающемуся, кто бы он ни был. Хозяин должен был защищать гостя даже ценой собственной жизни. Принявший под свое покровительство преступника обязан был примирить обе стороны, а если ему это не удавалось, то он передавал дело на рассмотрение народного суда. Если суд решал выдать обидчика обиженному, тогда давший убежище в точности исполнял приговор.
Отказ в гостеприимстве навлекал на хозяина нерасположение всего общества. Негостеприимство у черкесов считалось большим пороком и порицалось пословицей: «Ты ешь один, не делясь, как ногайский князь». Чем гостеприимнее был хозяин, тем лучше он старался угостить приезжего и, провожая его домой, при прощании часто делал подарки, нередко весьма значительные. Со своей стороны, гости обязаны были досконально исполнять все обычаи страны и ни словом, ни даже намеком не оскорбить хозяина и тем не обесславить его гостеприимства. Нарушение законов гостеприимства вело к кровной вражде, возникавшей не просто между двумя людьми, но между целыми родами. По коренным черкесским законам, тот, кто оскорбил гостя, в чьем бы доме он ни был, платит хозяину дома штраф в одну сха, что равнялось количеству 60–80 быков. В случае убийства гостя убийца выплачивает девять таких цен за бесчестье дома, независимо от его цены, родственникам убитого [19] . Черкесы до такой степени ревниво оберегали обычай гостеприимства, что если два человека, враждовавшие между собою, неожиданно встречались в чужом доме, то, как бы сильна ни была эта вражда, они делали вид, что не замечают друг друга, и держались один от другого как можно дальше.
19
Люлье Л. Обычаи шапсугов и натухажцев // Записки Кавк. отд. Ими. Рус. Геогр. об. Кн. VII. 1836.
Приведем пример, прекрасно иллюстрирующий обычаи гостеприимства. Один из богатейших бзедухских князей был в гостях у князя другого племени, от которого при отъезде получил в подарок тысячу баранов. Обычай требовал отдарить приятеля. Бзедухский князь звал его к себе в гости, но тот медлил и только через год совершенно неожиданно явился с огромной свитой как раз в то самое время, когда хозяина не было дома.
Остановившись перед кунахской, князь слез с коня, его ввели в комнату. Княгиня-хозяйка засуетилась в хлопотах об угощении и отправила гонцов к мужу с известием о прибытии гостя. В ожидании приезда супруга княгиня была в крайнем затруднении: надо было готовить ужин, а она не знала как – готовить ли кушанье из мяса быка, забитого утром, или, как принято у черкесов, в честь гостя зарезать барана. Вызванный из кунахской старший из подвластных князя, человек опытный и хорошо знавший обычаи страны, разрешил затруднение: он определил готовить говядину и, кроме того, зарезать барана.
Эти затруднения затянули приготовление ужина, но, наконец, его подали. Князь, приехавший издалека, проголодался и, сев за стол, принялся за еду с большим аппетитом. По обычаю, когда следовало приняться за мясо, в богатых и знатных домах прислуживающие подавали ножи, и без этой формальности никто не дотрагивался до кушанья. Проголодавшийся же князь не соблюл этикета и, не дожидаясь, когда ему подадут нож, вынул свой, бывший при ножнах кинжала, и начал резать говядину.
– Ого! Гости-то наши приехали вооруженные! – заметил вслух какой-то остряк из тех, кто был в кунахской при угощении.
Князь молча кинул сердитый взгляд на остряка и продолжал есть. Вскоре почетный гость потребовал пить, что, по принятым правилам, значило, что, отрезав себе еще кусочка два мяса, князь перейдет к следующему блюду. Усталость и голод взяли и тут верх над обычаем, куски шашлыка один за другим стали исчезать во рту гостя.
– По мокрому бруску провели ножом, – заметил вторично остряк.
Князь вспыхнул и, оттолкнув от себя стол с кушаньями, бросил ужин.
– Подайте мне оружие! – закричал он в гневе. – Я не с тем приехал к своему приятелю, чтобы слушать насмешки какого-то наглеца. Оружие!.. Коня! – кричал взбешенный князь.
Поднялась страшная суматоха. Подвластные хозяина стали просить гостя не сердиться, не уезжать и тем не наносить бесчестия хозяину. Бедная и ни в чем не повинная княгиня рвала на себе волосы и тоже упрашивала разгневанного гостя не наносить позора ее мужу. Гость уступил просьбам, согласился остаться, и все успокоилось. Приехал хозяин и скоро узнал о случившемся. На следующее утро он призвал к себе несчастного остряка и в присутствии гостей прогнал его из своих владений.
– Счастье твое, что с отцом твоим я ел хлеб и соль, а то отправился бы ты туда, к рыбам, – сказал князь остряку, указывая на реку, протекающую невдалеке от кунахской. – Отныне нога твоя не смеет переступать черту моих владений – вон отсюда! Но чтобы ты не подумал, будто я выгоняю тебя с намерением под этим предлогом отделаться от подарка, то на, возьми себе двух моих лучших коней и – с богом!
Остряк, довольный тем, что так дешево отделался, ускакал без оглядки. Князь гостил около недели, а при отъезде домой получил в подарок трех девушек, двух мальчиков, шестнадцать прекрасных лошадей, множество драгоценного оружия и несколько десятков сундуков, полных шелковых тканей.
Обычай одаривать гостя породил у черкесов особый род гостей хаче-уако — гость с просьбой. Такие люди, погостив несколько дней, просили у хозяина, преимущественно князя, подарить, например, десять лошадей, двадцать быков да сотню овец. По обычаю, князь не мог отказать в подобной просьбе и должен был удовлетворить просителя [20] . Пользуясь законами гостеприимства, многие нашли средство всю жизнь существовать за чужой счет. Образовался особый, хоть незначительный, класс людей, которые, не имея пристанища, скитались из одного аула в другой и вели бродяжническую жизнь. Они знали, что их приезд под видом гостя любой из хозяев сочтет за приятное событие, доставляющее удовольствие и ему, и всем членам его семьи, и дающее возможность исполнить долг и священную обязанность. Зато среди черкесов ни разу не было случая, чтобы кто-нибудь умер от голода…
20
О гостеприимстве у черкесов // Кавк. 1859. № 7. Замечания на ст. «Законы и обычаи кабардинцев // Кавк. 1840. № 11; И. Хазров. Остатки христианства между закубанскими племенами // Кавк. 1846. № 42; Князь Т.Г. Баратов. О природе и хозяйстве Кабарды // Кавк. 1860. № 73; Барон Сталь. Этнографический очерк черкесского народа (рукопись); Степанов. Беглые очерки Кабарды // Кавк. 1861. № 82; П. Невский. Закубанский край в 1864 г. // Кавказ. 1868. № 100.
Гостеприимство, свято чтимое между черкесами, не следует путать с правами покровительства, или куначества, также весьма распространенного. Обычай куначества имеет долгую историю. В прежние времена, когда междоусобные войны раздирали мелкие черкесские племена, каждый черкес, нарушивший границы чужих владений, считался неприятелем или чужеземцем. Ему грозила опасность быть убитым, ограбленным или проданным, как невольник, куда-нибудь далеко на восток. Чтобы избежать этого, он должен был иметь в чужом сообществе влиятельного покровителя – кунака, на которого в случае надобности мог положиться. Обоюдная польза сделала куначество свято чтимым среди черкесов. Кунак и прибывший под его защиту были тесно связаны между собой, и никто не мог обидеть последнего, не подвергаясь неизбежному мщению кунака. Хотя впоследствии, с прекращением междоусобных раздоров, черкес уже не подвергался прежней опасности, но куначество так укоренилось в народной жизни, что ни один черкес не считал возможным обойтись без кунака, который бы мог выручить его из беды в случае ссоры, драки, убийства и грабежа. Кунаком, разумеется, мог быть только князь или владетельный дворянин, словом, такое лицо, чье имя имело вес в горах.
Отказать кому бы то ни было в покровительстве считалось предосудительным. Человек, совершивший преступление и опасавшийся преследования, являлся к князю, чье покровительство могло дать ему желаемую защиту, касался рукой полы его платья и произносил: «Отдаюсь под твое покровительство». Коренные обычаи черкесов обязывали покровителя в любом случае вступаться за подзащитного. Ни тот ни другой ничего от этого не теряли – напротив, оба оставались в выигрыше. Нуждавшийся в защите приобретал сильную опору, а покровитель в случае обиды, нанесенной клиенту, получал право взыскивать штраф в свою пользу. Право это составляло даже одно из преимуществ князей, которым они старались пользоваться, получая от него материальную выгоду, и хотя оно часто вело к распрям и ссорам, однако князь, допустивший безнаказанно обидеть покровительствуемого, терял всякое уважение у народа.
Любой иностранец вне зависимости от происхождения и веры, имевший влиятельного кунака, находился в полной безопасности в этом сообществе. Все иностранцы, тайно посещавшие горские племена, жившие на побережье Черного моря, отправлялись в путь (по большей части из Турции), имея с собой рекомендации на имя владетельных князей, которые становились их кунаками, то есть принимали их под свое покровительство. Одни лишь русские не пользовались у черкесов этим правом. Любой русский в глазах черкеса подлежал закону кровной мести, так что очень немногие из черкесов решались вступать с ними в куначество, да и то не иначе как с соблюдением обеими сторонами самой строгой тайны.