История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к открытым военным действиям. Том 5
Шрифт:
Диван не заботится о происходящем в Каире, Дамаске, Мекке и Медине, и между тем как русские покоряют Персию, – последствия чего падут на вас, – ваши министры даже не упоминают об этом и действуют против меня. При вашем дворе я не имею ни одного приверженного мне человека, и потому решился писать прямо к вам, убеждая вас ввериться Франции, вашей естественной союзнице, без чего вы подвергнетесь опасности, о которой я предупреждал вас. Я знаю, до какой степени простираются пагубные замыслы России против вас. Половина подданных ваших исповедует одну с ней веру и предана ей. На Семи островах у вас нет более подданных. Там на всех купеческих судах русский флаг. Даже ваши министры почитают корфиотов за русских. От вашего благоразумия не могут скрыться такие поступки дивана. Будучи вашей союзницей, Россия заключила отдельный мир. Когда дело идет о его выгодах, петербургский двор не обращает внимания на выгоды Порты и на обязанности, налагаемые на него союзом с вами. Отныне отношения наши зависят от большей или меньшей откровенности ожидаемого мной от вас ответа. Если вы хотите разрыва с Францией, то не буду жалеть о последствиях, которые из этого произойдут. Идите по следам ваших предков, султанов Селима и Мустафы».
Это предательское и полное укоров письмо также не имело желаемого успеха. Как бы в доказательство истинной дружбы и личного доверия, султан приказал сообщить петербургскому кабинету копию с письма, полученного им от представителя Франции. Император Александр благодарил Селима и писал, что старания Наполеона поселить раздор между союзниками доказывают только, что он считает дружбу их сильнейшей преградой своим властолюбивым видам.
«Полагаю даже излишним опровергать клеветы, – писал император Александр султану, – кои он в письме своем делает против России, ибо не сомневаюсь нимало, что ваше величество уверены в искренности моих чувствований, в незыблемости моей дружбы и в том, что самая существенная польза России требует сохранения целости и благоденствия Оттоманской империи. Личная дружба наша, сопряженная с наклонностью нашей сохранить ее навсегда, будучи необходима для самого благоденствия наших империй, налагает на нас взаимную обязанность вяще утвердить ее обоюдной доверенностью и скрепить постановлением, какое, по настоящим обстоятельствам, окажется нужным, для воздержания безмерного властолюбия Бонапарта и положения преград видам его, стремящимся к тому, чтобы повсюду давать законы. Ваше величество не можете не согласиться, что если бы Россия простирала виды на области Оттоманской империи, то она со времени французской революции довольно имела случаев для приведения оных в действо.
Я могу уверить вас, что даже блаженной памяти бабка моя, при конце царствования своего, переменила образ мыслей относительно империи Турецкой и приняла ту самую систему, какой следовал блаженной памяти родитель мой и каковой теперь я следую. Сие должно достаточно уверить ваше величество в откровенности моих чувствований. Хотя на обширных пределах нашей империи, обитаемой разными народами, и могут встретиться иногда от недоразумения или опрометчивости некоторых начальников какие-либо неумышленные происшествия, мы не должны, однако, допускать, чтобы они служили врагам нашим к поколебанию нашей искренней дружбы, но должны поспешить объяснениями исправлять оные. Самая готовность наша к тому будет служить доказательством желания нашего сохранить доброе согласие, чему я дал уже вашему величеству опыт посланными от меня предписаниями главнокомандующему в Грузии, тотчас по получении известия о случившемся против нашей воли и против распоряжений самого начальника [146] . Уверяю вас, что с моей стороны всегда найдете равную готовность к сохранению дружбы нашей» [147] .
146
Здесь идет речь о своевольном занятии генералом Рыкгофом турецкой крепости Анаклии.
147
Воен. учен, архив, № 47372.
Письмо Наполеона и ответ на него императора Александра были пространно объясняемы дивану: с одной стороны, французским поверенным в делах, с другой – нашим посланником Италинским и английским министром Эрбутнотом. Совокупные убеждения двух посланников, русского и английского, имели успех уже и потому, что султан не доверял Наполеону, с тех пор как последний, в разговоре с лордом Витвортом, высказал предположение о разделе Турции и при этом заметил, что тогда Египет должен достаться на долю Франции. Такое заявление отдаляло Порту от сближения с Наполеоном, и султан снова уверял императора в неизменности своих чувств и истинном расположении к России. Но на свете нет ничего неизменного, и дела скоро приняли иной оборот.
Небывалые боевые успехи французов озадачили Порту, и она стала колебаться в своих убеждениях. Блистательный поход Наполеона в Австрию, кончившийся Аустерлицким сражением, заставил султана не только перейти на сторону Франции, но и подчиниться влиянию Наполеона. Порта считала невозможным противиться тому, кто победил соединенные силы двух великих держав. Султан признал Бонапарте императором и отправил своего посланника в Париж. Наполеон благодарил султана и назначил генерала Себастиани чрезвычайным послом в Турцию.
В июле 1806 года Себастиани приехал в Константинополь с большими полномочиями и с целой толпой офицеров всех родов оружия, с целью дать наставников и руководителей при устройстве турецких войск по европейскому образцу.
Себастиани поручено было, не пренебрегая ничем, употреблять всевозможные средства к тому, чтобы восстановить турецкое правительство против России, хотя бы и с обещанием помощи французскими войсками. Постоянно пугая Порту завоевательными видами России и обещая широкую помощь Франции, Себастиани успел достичь того, что Турция с недоверчивостью смотрела на все наши действия и, не придавая им прямого значения, старалась объяснить все в дурную сторону. Под влиянием такого взгляда и настояния Франции турецкое правительство стало приводить войска на военное положение, исправлять и вооружать крепости.
Военная свита Себастиани разъехалась в разные стороны и занялась укреплением Босфора, дунайских крепостей, устройством на европейский образец турецкой артиллерии и войск, а посол в то же время интриговал против России и Англии. Константинополь представлял тогда базар дипломатической купли и продажи, где представители трех держав боролись между собой. Себастиани успел вкрасться в доверенность султана, и по его проискам старое министерство заменено новым, преданным интересам Франции. Вступив в управление, новые деятели начали с того, что запретили всем грекам иметь на своих судах русский флаг, издавна ими употребляемый, а вслед за тем Порта объявила, что не будет более пропускать русские военные корабли через Дарданеллы. Такой поступок вызвал продолжительные переговоры, среди которых вспыхнуло восстание в Сербии, давшее случай французской миссии восстановить Турцию еще более против России. Обращая внимание султана на действия сербов, французский посол уверял, что господари Молдавии и Валахии, будучи преданы России, втайне покровительствуют восстанию и что удаление их необходимо. Происки Себастиани удались. Султан сменил князей Ипсиланти и Мурузи и без предварительного сношения с Россией назначил на их место господарями Молдавии и Валахии Суццо и Калимахи [148] .
148
Депеша Италинского 11 августа 1806 года.
Таким образом, ясский мир, по которому господари, избираясь на семь лет, не могли быть сменены без согласия нашего правительства, был нарушен, и Порта, дозволив себе подобный поступок, становилась явно во враждебные отношения к России. Разрывая давнюю дружбу с последней и становясь в неприязненные отношения к Англии, Турция приобретала только одного союзника в лице Франции, и, следовательно, от ее побуждений должно было зависеть дальнейшее поведение Порты. Изменчивая политика Наполеона не обещала ничего прочного и постоянного, и можно было предвидеть, что, пока Франция будет сохранять свое влияние в Константинополе, до тех пор Россия не может рассчитывать на продолжительность мирных отношений с правительством султана.
Постоянно выжидательное положение и зависимость войны или мира с Портой от прихотей Франции были несообразны с достоинством России, и император Александр положил, действуя твердо и решительно, одним разом уничтожить все сомнения и определить то положение, в котором должна находиться Россия относительно Турции. Он поручил Италийскому испытать еще раз, не представится ли возможным восстановить дружественные отношения с турецким правительством. Изложив все причины, подавшие повод к неудовольствию со стороны нашего двора, Италинский должен был требовать от Порты, чтобы прежние господари, князья Ипсиланти и Мурузи, были тотчас же не только восстановлены, но и несменяемы в течение семи лет, а вновь назначенные князья Суццо и Калимахи отозваны из Молдавии и Валахии; чтобы восстановлено было прежнее право русским судам, как военным, так и купеческим, проходить через Дарданеллы в Средиземное море, чтобы обеспечено было спокойствие Ионической республики обузданием самовластия янинского Али-паши и, наконец, чтобы были подтверждены все права и преимущества, приобретенные княжествами Молдавией и Валахией под покровительством России. В случае неудовлетворительности ответа Порты Италийскому приказано выехать из Константинополя, оставив там поверенного в делах [149] .
149
Барон Будберг графу Гудовичу, 3 сентября 1806 года. Акты Кавк. археогр. комиссии, том III, № 911.
«По нынешнему положению сношений наших с Портой Оттоманской, – писал император генералу от кавалерии Михельсону [150] , – легко прерваться могут существовавшие поныне между обеими империями дружба и доброе согласие. Хотя и зависит еще от турецкого правительства сохранить оные принятием во уважение справедливого нашего требования о восстановлении паки господарей Мурузия и Ипсилантия, однако же, смотря по наклонности, каковую обнаруживает Порта ко внушениям французским, скорее ожидать должно, что она отринет и последнее сие средство, с правотой и умеренностью нашей ей предлагаемое.
150
В рескрипте от 7 августа 1806 г. Арх. Мин. иностр. дел, «Campagne de Turquie», картон № 58.