История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к открытым военным действиям. Том 5
Шрифт:
Для чего и нахожу нужным предписать вам, чтобы вы, коль скоро получите известие об отъезде посланника Италийского, из Константинополя, со всей вверенной вам армией двинулись вперед, таким образом, чтоб войска, составляющие первую линию оной, приближались, поколико возможно, к Днестру, и были бы в совершенной готовности перейти через сию границу по получении первого повеления, которое о том от нас дано вам будет».
Порта молчала и на требование Италинского не давала никакого ответа. С одной стороны, русский и английский посланники убеждали ее сохранить с Россией мир и доброе согласие; с другой, французский посол своими требованиями вел султана к нарушению трактатов, следовательно, к враждебному действию против России. Султан Селим долгое время не знал, какому влиянию следовать: русскому и английскому или французскому. Озадаченный новыми победами Наполеона над пруссаками, он опасался дать решительный ответ и как будто выжидал указаний Бонапарте, в то время обращавшего на себя всеобщее внимание.
Возгоревшаяся между Францией и Пруссией война навлекла гибельные последствия на последнюю. В двух сражениях, при Ауэрштедте и Пренцлау, Пруссия лишилась почти всей своей армии, и Берлин перешел в руки французов. Города Штеттин и Кюстрин также сдались неприятелю, и Наполеон приближался уже к Висле. Император Александр, принимая живое участие в несчастий, постигшем его союзника, и не менее того помышляя об обеспечении собственных границ, приказал двум армиям, бывшим под начальством генералов Бенигсена и Буксгевдена, вступить в пределы Пруссии и, соединившись с королевскими войсками, действовать общими силами против неприятеля.
Одновременно с этим, чтобы не подать Порте повода к заключению, что Россия слишком озабочена действиями против французов, император приказал генералу Михельсону вступить с вверенными ему войсками в Молдавию и Валахию. Вступление это удивило членов дивана, не допускавших возможности, что Россия была в состоянии бороться одновременно с двумя столь сильными противниками. Хотя Себастиани и старался успокоить султана и убеждал его отвергнуть требование Италинского, но заявление английского посла, что он призовет английский флот к Константинополю, если не будут исполнены желания России относительно Молдавии и Валахии, заставило Порту согласиться на восстановление господарей князей Ипсиланти и Мурузи. Она сознавала, что движение Михельсона в Молдавию и Валахию, делая его владельцем запасов продовольствия, заготовленного для турецкой армии, было гораздо опаснее объявления войны.
Признавая уступку Порты делом нечистосердечным и имея в виду, что занятие нашими войсками Молдавии и Валахии должно было служить только к скорейшему побуждению турецкого министерства согласиться на остальные наши требования, император не отменил повелений, данных Михельсону, но приказал Италийскому повторять свои настояния по прочим статьям данной ему инструкции. Графу Гудовичу приказано было, однако же, до уведомления не начинать военных действий [151] , а, напротив, сохраняя дружественные отношения с турецкими пограничными начальниками, склонять их на нашу сторону.
151
Отношение барона Будберга графу Гудовичу 14 ноября 1806 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, том III, № 920.
«При первом шаге военных действий, – писал барон Будберг графу Гудовичу, – и даже при сомнении о разрыве нашем с Портою, осторожность требует удостовериться, нет ли каких тайных сношений между Баба-ханом и турецким двором, невзирая на оказательство ныне возгоревшейся неприязни, может быть только наружной. Во всяком случае, настоит нужда не допустить турок соединиться с персиянами, чтобы не иметь против себя в одно время двух неприятелей.
Достижение сей первоначальной цели весьма важно для дальнейших наших действий, военных и политических. Открывшаяся недавно вражда между Портой и Баба-ханом весьма к тому благоприятствует, буде сии слухи справедливы. Как скоро разрыв с турками у нас решительно воспоследует, кажется, не бесполезно было бы отправить к Баба-хану доверенную особу, с обнадеживанием нашей помощи против турок и с изъявлением желания вступить с ним в мирные переговоры. Причем можно внушить ему, что российский двор, будучи издревле в союзе с шахами персидскими, при успешном действии оружия употребит все старания, чтобы возвратить Персии завоеванные от нее турками провинции. Известно, что в числе сих находится Карс, Баязет и Эрзерум, составлявшие прежде часть Курдистана. Объяснения, касающиеся до уступки земель по Куру и Араксу и до признания его в шахском достоинстве, можно отложить до формальных переговоров чрез посредство уполномоченных с обеих сторон, а на сей раз, кажется, достаточно было бы заключить с Баба-ханом перемирие, с тем чтобы вслед за сим от него отправлены были уполномоченные в С.-Петербург.
С другой стороны, не менее нужно стараться приобрести доверенность и добрые расположения пограничных пашей турецких, которые, невзирая на повеления, от Порты получаемые, могут оказать нам важные услуги, пользуясь независимостью, в коей они находятся, и своевольным образом управления тамошними пашалыками» [152] .
Приехав в Тифлис, граф Гудович узнал, что карсский паша, казавшийся преданным России и во владениях которого приобреталась большая часть провианта для наших войск, присылал за грузинским лекарем. Главнокомандующий тотчас же отправил ему в подарок соболью шубу в 600 рублей и своего доктора, которому поручил внушить паше, что Россия всегда бывает признательна к тем людям, которые оказываются к ней доброжелательными [153] . Паша принял подарок, благодарил за него Гудовича и уверял, что всегда останется расположенным к русскому правительству [154] .
152
От 25 сентября 1806 года, № 25. Арх. Мин. иностр. дел, 1 – 13, 1806–1808, № 9.
153
Письмо графа Гудовича барону Будбергу 31 октября, № 69. Арх. Мин. иностр. дел, 1 – 10, 1806–1814, № 3.
154
То же, от 3 декабря. Там же.
– Хотя бы и случился разрыв России с Портой, – говорил он, – я все-таки останусь преданным России; прошу только, в случае надобности, прислать для моей защиты пятьсот человек русской пехоты с двумя орудиями, ибо я уверен, что Порта отрешит меня от управления пашалыком.
Он сообщил, между прочим, что турки приготовляются к военным действиям и что Юсуф-паша прибыл уже в Эрзерум с войсками. По другим сведениям, турецкие крепости Карс, Баязет и Ахалцих снабжались военными припасами; Анапа исправлялась, и хотя туда прибыло до шестисот человек турецких войск, но говорили, что они присланы только по просьбе самих жителей, искавших защиты от шапсугов.
Имея высочайшее повеление принять меры к обеспечению границ, граф Гудович, при первом известии о сборе турецких войск, сформировал, под начальством генерал-майора Портнягина, особый отряд, которому и приказал расположиться в Шурагеле для занятия постов в Талыне и Мостарахе [155] .
Осматривая Талынь и Мостарах, Портнягин нашел их совершенно опустевшими. В обоих селениях не было ни одного человека; сакли все разорены так, что в них ничего не оставалось, кроме каменных стен: все дерево, какое только могло быть в строениях, было увезено жителями. Обширные сады в Талыне были по большей части вырублены, и в окрестностях по сю сторону Арпачая и Аракса леса вовсе не было. «Словом, – доносил Портнягин, – в Мостарахе, кроме одной опустелой церкви, а в Талыне, кроме одного ветхого большего в замке здания и небольшой церкви, нет ни одного строения покрытого». Необходимость заставила изменить расположение шурагельского отряда, и впоследствии войска были расположены близ Артика в селениях Мечетле, Тамардаши и Казанча [156] .
155
В состав шурагельского отряда были назначены: батальон Троицкого полка с тремя орудиями, 150 казаков Агеева полка и 100 человек конницы Джафар-Кули хана Хойского.
156
Рапорты Портнягина графу Гудовичу 3 и 12 ноября 1806 г., № 3 и 10.
Между тем поездка генерал-майора Портнягина встревожила эриванского хана; со дня на день эриванцы ожидали прибытия наших войск и рассказывали, что русский отряд в 15 000 человек с 12 орудиями выступил уже в поход. В крепости было не более тысячи человек гарнизона, не обеспеченного продовольствием. Еще по первым известиям, разнесшимся в сентябре о том, что русские намерены овладеть Эриванью, хан стал укреплять город и просил помощи у Баба-хана, от которого были присланы чиновники разведать действительное положение дел. Посланные нашли ханство в самом печальном положении: свирепствовавшая болезнь опустошала население, голодающее от недостатка хлеба, выпуск которого из карсского пашалыка был вовсе прекращен. Занятый внутренними делами и утверждением своей власти, Баба-хан не мог оказать существенной помощи и решился хотя временно облегчить положение жителей и отдалить нашествие русских. Властитель Персии отправил одновременно двух посланных: одного в Константинополь с просьбой о прекращении существовавшей вражды и о дозволении персиянам покупать хлеб в ближайших турецких провинциях; другого – в Россию с предложением мирных условий.
Посланному в Константинополь вменялось в обязанность, сверх мирного соглашения с турецким правительством, представить Порте дела Персии с Россией в самом блестящем виде. Он должен был говорить, что последний поход Аббас-Мирзы на Мугань увенчался большою победой, после которой русские принуждены были оставить мусульманские провинции и отплыть в Астрахань, но так как Волга покрыта льдом, то они останутся некоторое время в море, прежде чем высадятся в Астрахани; что русские потеряли всю артиллерию и что персидский принц собирает новые войска, чтобы изгнать русских из Ганжи. На вопрос великого визиря о численности персидских войск посланному приказано отвечать, что сам повелитель стоит во главе 100 000 человек; у Аббас-Мирзы – 40 000 человек, у Мухамед-Вели-Мирзы 30 000 человек и, наконец, у Ибрагим-хана-беглербея 20 000 человек войска. Из Константинополя персидский посланный должен был пробраться в Париж, где уверить французское правительство в небывалых победах персиян над русскими, в искреннейшем расположении шаха к Наполеону и постараться выхлопотать помощь Баба-хану.