История всемирной литературы Т.1
Шрифт:
Из которых Благодетельный говорил Лживому так:
Ни мысли наши, ни заветы, ни намерения,
Ни решения, ни изречения, ни действия,
Ни совесть наша, ни душа наша не совместны.
(42, 2)
Сонму добрых духов-божеств соответствует воинство злых духов. Хотя среди них и нет такой гармонии, как среди добрых, однако первобытная «троичная» симметрия отражена и здесь: в противовес Ахуре Мазда стоит во главе злых духов Друдж (букв. дух лжи) со своими сподвижниками: Ако Маной (букв. злая мысль) и Айшмой (Асмодей, букв. дух грабежа). Их окружает орда
Учение о трех жизненных эрах, находящее параллели в верованиях других народов Древности, изложено в одной из гат (45). Первая — это древняя, изначальная жизнь, в которой царило добро в обоих мирах — телесном и духовном. Тогда у «Всемудрого и Всеведущего было то слово-заклинание, из-за которого только и оставалось стенать нечестивцам: «увы!»; на земле царили свет и человеческое счастье». Первым из людей, кто совершил преступление, был, как становится известным из другой гаты, правитель Йима Вивахвант, который, «чтобы ублаготворить людей», дал им поесть говяжьего мяса (32, 8).
Наступил конец этой эры, и началась следующая — нынешняя жизнь, в которой идет ожесточенная борьба между духами добра и зла и на небе и на земле.
Последняя эра — это возрожденная, вторая, грядущая жизнь, которая в конечном счете установится после победы Добра над Злом.
Как свойственно многим ранним воззрениям, вера в предопределение не только не исключала признания свободы воли и выбора, но и порою выдвигала ее на первый план. В гатах, например, подчеркивается: несмотря на то что Верховный Владыка всеведущ, и у человека и у скота есть свобода выбора между добром и злом. «Скоту ты предоставил, — обращается Заратуштра к Ахуре Мазда, — выбор: быть в зависимости от скотовода или нескотовода. Скотовод — последователь Воху Мана (благой мысли — духа скота); нескотовод не причастен к нему» (31, 9—10).
При этом люди должны делами доказывать свою приверженность добру, делами помогать духам добра в борьбе с дэвами: «Пусть наступит конец грабежу! Дайте отпор ему!» (48, 7); «Не слушайте заклинаний приверженцев лжи, сокрушайте их оружием, ибо несут они гибель и нужду дому, общине, области и стране» (31, 18).
Признание за человеком свободы выбора, наряду с подчеркиванием прямо противоположной идеи о предопределенности всего сущего волею Ахуры Мазда, ясно выражено в строфе:
Да исполнится по желанию каждого желаемое,
К оторым по своей воле распоряжается Ахура Мазда.
Я же желаю достичь силы и юности;
Постичь наилучший распорядок помоги мне, о преданность [Армаити] моя,
А также — богатства и жизни благотворной.
(43, 1)
Уже в нынешней жизни, учат «Гаты», будет воздано добром праведному человеку и злом приверженцу лжи. Однако подлинное, суровое возмездие наступит в потустороннем мире, когда в Судный день приговора у Моста судейского разбора (чинвад) будут отделены друг от друга праведники и грешники.
Перед наступлением второй жизни будет свершен последний суд огнем и расплавленным металлом, и тогда злодеям будут уготованы вечные мучения, а праведным людям — вечное блаженство. Пламя огня отделит праведную сторону от лживой. «Говорю я о том, — не раз вещает Заратуштра, — что будет воздано добру, будет воздано и злу, свершится суд огнем и расплавленным металлом. [...] Кто ревностно заботится о скоте, тот и сам окажется на горних пастбищах Арты Вахишга и Воху Маны» (33, 3). Последователь Арты удостоится блеска счастья, а приверженец Друджа погрузится «в вечную тьму со скверной пищей и жалобными стенаниями» (31, 20).
Грядущая, счастливая вторая жизнь наступит и на земле, которой будут управлять справедливые цари, благодетели стран — саошйанты (прообраз мессии). Об их приходе молит Заратуштра: «Когда же придут к нам благодетели стран для одоления грабежа [Айшма] и насаждения наилучшего распорядка [Арты]?» (47, 12).
Таково основное содержание гат. Они поэтизируют «наилучший распорядок» — Арту, который, по мысли его проповедника, ведет к обогащению общины оседлых скотоводов-земледельцев и к укреплению возникшей государственной власти верховного правителя и старшего жреца над воинами, жрецами и общинниками, над большими семьями, общинами и племенными союзами.
Присутствует в гатах и человек — земледелец и кочевник, но именно только присутствует. Он в гатах не действующий субъект, а лишь объект воздействия божеств. Им, божествам, посвящены гаты, только они, божества, в центре внимания. Из людей привлекают слагателя гат лишь «сверхчеловеческие» образы вождей, царей и жрецов. Если же к активности призывается «слабый человек», то только в роли служителя богов, исполнителя воли властей, небесных и земных.
Итак, концепция человека в гатах — это, при всей ее первобытной наивности, уже религиозная трактовка человека как существа, призванного служить сильным мира сего и небесного, существа не столько действующего себе во благо, сколько опекаемого стоящей над ним властью, земной и горней.
Художественные особенности гат неразрывно связаны с их содержанием, прежде всего с высокой оценкой воздействующей роли изреченного слова и с осознанием пророческой миссии поэта, слагателя гат.
В триаде: мысль — слово — дело — центральное место занимает изреченное слово: оно воплощает мысль (дух) и, обладая магической силой, сливается, отождествляется с делом. В небесных троицах именно верховное божество выступает обладателем воздействующего слова: Ахура Мазда — благотворного слова, Друдж — злого слова. В таком понимании слова нет ничего мистического, это не «логос» в его эллинистическом толковании, а скорее магически-шаманское заклинание. Изречение слова — приговор, приказ, заклинание — и есть проявление силы небесного владыки — Ахуры Мазда, слияние слова с делом. И у земных владык слово имело силу приказа царя или заклинания верховного жреца. В этом снова и снова проглядывают земные корни представлений, выраженных в гатах.
«Мазда знает тайные изречения» (48, 3), — говорится в «Гатах». Смысл общения Заратуштры с Мазда и добрыми духами сводится к тому, чтобы узнать, как изрекаются эти тайные слова: «Объяви нам посредством слова из уст твоих, дабы мог я предупредить всех живущих, о Владыка» (31, 3); «Как узнать о вашем превосходстве над тем, кого я страшусь? Откройте мне тайное слово благой мысли об уделе благодетеля стран — саошйанта» (48, 9); «Помощи ожидаю от Ахуры Мазда, Арты и Воху Маны их вдохновенными изречениями и заклинаниями» (28, 6). Заратуштра стремится овладеть силою слова, чтобы одолеть слово злых духов — дэвов и их нечестивых жрецов — карапанов: слово благотворное против слова злого! (32, 3, 5). В одной из гат (31), лейтмотивом которой является проповедь магической роли слова, говорится: «Провозглашаю слова, которые да не будут услышаны приверженцами лжи [Друдж], но пусть будут восприняты последователями Мазда[...] Не слушайте заклинаний приверженцев лжи[...] Слушайте жреца истинных слов, того, кто способен подтвердить истинность слов, которые произнесут его уста в ту пору, когда будет происходить последний суд посредством злого пламени».