История всемирной литературы Т.4
Шрифт:
Горе и радость бродят вместе,
Счастье — несчастье ходят рядом,
Удача — неудача призывают друг друга,
Солнечное сияние и тучи следуют одно за другим.
Земное золото —
Это великолепный перегной,
Одно небо полно блаженства,
Все вещи имеют свое изменчивое счастье!
Все могут найти свое горе в груди!
Часто перси (под драгоценным украшением)
Полны горя и тайной злобы!
Все со своей бедой,
Большой или малой!
Одно небо свободно от скорби!
(Из псалма «Каждый имеет свой удел»)
Кинго в известной мере заслоняет других представителей религиозной поэзии XVII в. Из них следует упомянуть Элиаса Наура (1650—1728), который в своих хоралах прибегает для выражения религиозного пафоса к крайним формам барочной изощренности, а контрасты неба и земли, добродетели и греха выражает сумбурно-экстатически. В поэме «Голгофа на Парнасе» (1689) он рисует с изощренным натурализмом физическое страдание.
Последовательницей Кинго была норвежка из Бергена Доротея Энгельбретсдаттер (1634—1716), песнопения которой отмечены чувствительностью и интимностью. Знаменитый датско-норвежский драматург XVIII в. Л. Хольберг называл ее «самой великой норвежской поэтессой». У колыбели датско-норвежской поэзии нового времени рядом с ней стоял священник из Северной Норвегии (учившийся в Бергене и затем Копенгагене) Петер Дасс (1647—1707). Его библейские песни значительно более просты и архаичны, чем у Наура, в них нет ни экстатичности, ни манерности, зато много добродушного юмора. Главное произведение Дасса, в котором чувствуется влияние Арребо, поэма «Nordlands trompet» (опубликована только в 1739 г.), описывающая с любовью Северную Норвегию. Норвегия оставалась на протяжении XVII в. в подчинении Дании, и там господствовал датский литературный язык.
Область барочной прозы в Дании в XVII в. исчерпывалась переводами, оригинальные попытки («Одетая правда» Маргрет Лассон) относятся к началу XVIII в.
Значительным явлением в датской прозе XVII в. были мемуары — в первую очередь «Jammersminde» Элеоноры Кристины Ульфельд (1621—1698), побочной, но любимой дочери Кристиана IV, жены его фаворита Корфица Ульфельда. После смерти Кристиана IV им пришлось бежать из Дании. После горьких скитаний Элеонора Кристина была схвачена в Англии датскими агентами и заключена в крепость, откуда вышла только через двадцать два года (в 1685 г.). Мемуары Элеоноры были адресованы ее детям и почти двести лет хранились в рукописи. Они были опубликованы только в 1869 г. Элеонора повествует о выпавших на ее долю страданиях, изобличает врагов мужа, выразительно описывает свою жизнь в тюрьме. Ненависть к врагам сочетается у нее с сознанием собственного достоинства, философические раздумья исключают излишнюю чувствительность и психологический «надрыв». Элеонора взывает к богу как к высшему судие, чтобы придать своей субъективной жизненной позиции объективную санкцию, чтобы представить личных врагов как великих грешников. В тюрьме она сочиняла и духовные песни. Ее образцом и идеалом был Кинго, посещавший ее впоследствии, после освобождения.
Драма барокко в Дании отсутствовала. Возникновение нового театра связано с классицизмом. Начало классицизма, ориентированного на французские образцы, в Дании можно датировать началом 70-х годов, когда Могенс Скель написал (анонимно) «Комедию графа и барона», представляющую собой сатиру на новое дворянство, созданное Кристианом V в 1671 г. Новые графы и бароны представлены смешными выскочками, которых легко одурачивают хитрые слуги с целью устроить счастье влюбленных. В «Комедии...» строго соблюдались единство времени и места. Скеля можно считать предтечей Хольберга.
В Дании, где барокко было официальным литературным течением, признанным абсолютной монархией, роль выразителя оппозиционных настроений выпала на долю классицизма. Переход к классицизму знаменует творчество Тёгера Ренберга (1656—1742), который выступил как переводчик Буало и пропагандист его эстетики, как переводчик античных басен (Федра и т. д.). Поскольку александрийский стих был более всего «скомпрометирован» поэтами барокко, Ренберг выбрал ямбы Бординга, придав своему стилю ясность и простоту.
Однако серьезный удар поэзии барокко был нанесен только Л. Хольбергом — величайшим датским драматургом первой половины XVIII в.
Исландская литература, пережившая бурный расцвет в Средние века, после того как Исландия вместе с Норвегией оказалась в подчинении у Дании (с конца XIV в.), приходит в упадок. Это было связано с отменой самоуправления, захватом датскими королями исландских земель (после Реформации также и церковных), с засилием датских чиновников. В XVII в. датский язык стал языком лютеранской церкви и администрации. Исландская литература приобрела провинциальный характер. В списках продолжают сохраняться традиционные «римы» в виде стихотворных пересказов рыцарских и им подобных сюжетов; печатается только религиозная литература. Наиболее видным религиозным поэтом Исландии в XVII в. был Хадльгримур Пьетурсон — автор «Псалмов о страстях господних». В области прозы можно отметить только описание путешествий (Йоун Оулафсон) или мемуары (Йоун Магнуссон). Вместе с тем в XVII в. началось собирание и изучение древнеисландских рукописей.
ШВЕДСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
В XVII в. Швеция в результате ряда войн (шведско-польская война из-за Восточной Прибалтики, участие в Тридцатилетней войне, увенчавшееся Вестфальским миром 1648 г., войны с Польшей, Данией и Россией в 50-е годы и т. д.) чрезвычайно укрепилась в военно-политическом отношении, расширила свои владения, главным образом за счет Прибалтики, встала в ряд великих держав. Параллельно с внешней экспансией шло укрепление абсолютизма, долгое время, впрочем, уживавшегося с сословным представительством в риксдаге. Участие в широкой международной торговле (железо, медь, продукты сельского хозяйства) влекло за собой усиление феодальной эксплуатации, попытки закрепощения крестьянства, раздачу коронных и податных земель дворянству (при Густаве-Адольфе, 1611—1632, и королеве Кристине, 1632—1654). Однако этот процесс был приостановлен «снизу» — недовольством крестьянства и горожан, имевших в риксдаге своих представителей, и «сверху» — самой королевской властью, нуждавшейся в укреплении военного бюджета и в рекрутах для ведения войн. Необходимость «редукции», т. е. возвращения крестьянских земель в «казну», обнаружилась с особенной силой во время войн Карла X. Сама «редукция» была проведена Карлом XI в 70-е годы и имела большое значение для укрепления королевского абсолютизма.
Забота о развитии национальной культуры, меценатство по отношению к ученым и поэтам входили в политическую программу шведского абсолютизма: Густав-Адольф открыл ряд школ и способствовал возрождению Уппсальского университета. Королева Кристина пригласила в страну нескольких выдающихся иностранных ученых, среди которых были Декарт и Гроций. Кристина сама выступила как автор «Максим» в духе Ларошфуко. Известная французская прециозная писательница М. де Скюдери вывела ее под именем Клеобулины в романе «Великий Кир».
Связь шведской литературы с королевским двором и придворным кругом была очень прочной, но роли ее не надо преувеличивать. Вряд ли есть необходимость, как это часто делают шведские литературоведы, выделять в истории шведской литературы особый «период великодержавия» (с середины XVII в. почти до середины XVIII в.), якобы непосредственно следующий за реформационной эпохой. Основные вехи литературного процесса в XVII в. в общем и целом совпадают в Дании и Швеции. И для Швеции исключительное значение имело иностранное влияние, причем не только немецкое, но и французское и даже итальянское. Многие поэты писали стихи не только по-шведски, но и на других языках. Французское влияние, усилившееся после заключения при дворе Кристины франко-шведского договора 1631 г., было особенно популярно в аристократической среде; для литературных вкусов бюргерства определяющими оставались немецкие и голландские образцы.
Началу XVII в. в Швеции, как и в Дании, были присущи черты «ученого века», ученость очень ценилась; однако таких выдающихся деятелей науки, как в Дании, здесь не было.
Заслуживает упоминания Иохан Буреус (1568—1652), отличавшийся большой эрудицией в различных областях знаний, и в первую очередь в древнешведской филологии и рунологии. Идеализация родной старины у поздних шведских гуманистов еще более бросается в глаза, чем у датских. В этом плане очень интересен Олоф (Олаус) Рудбек (1630—1702), человек универсально образованный, анатом, оспаривавший у Томаса Бартолина честь открытия лимфатической системы, а также выдающийся ботаник, преподававший в Уппсальском университете не только биологические дисциплины, но и математику, физику, музыку. Исключительную самоотверженность проявил он во время пожара в Уппсале (1702), спасая университетскую библиотеку и ценные коллекции. Однако больше всего Рудбек прославился у себя на родине псевдоисторическим сочинением «Атлантика» (1679—1698), в котором отождествил древнее готское (якобы тем самым шведское) государство с мифической Атлантидой, в образе которой Платон представляет идеальное общественное устройство. Развивая с помощью фантастических этимологий эту археологическую утопию, Рудбек пришел к выводу, что древняя Швеция — земной рай и колыбель человечества. Это произведение Рудбека является вершиной так называемого «готицизма», ставшего под его пером идеологическим оружием шведского «великодержавия».