История всемирной литературы Т.4
Шрифт:
XVII век в истории литератур Индии можно рассматривать как своего рода итог затянувшегося Средневековья. Индийские литературы этого века во многом продолжали предшествующие традиции. Однако в их развитии наметились и новые тенденции — в частности, тенденции к секуляризации, к более тесной связи с политической и социальной реальностью, к взаимному обмену между литературами. И хотя окончательный переход от культуры Средневековья к Новому времени произошел в Индии лишь в XIX в., XVII век подготовил почву для такого перехода: достижения его литературы сыграли в этом немалую роль.
*ГЛАВА 2.*
НЕПАЛЬСКАЯ ЛИТЕРАТУРА(Аганина Л.А.)
XVII столетие завершает в Непале так называемый «золотой век» — продолжавшееся около трехсот лет правление индуизированной неварской династии Малла, власть которой распространялась на центральный Непал (Княжества Патан, Бхадгаон, Катманду). С XVII в. начинает изменять свой облик средневековая литература Непала — практически литература трех вышеназванных княжеств. В частности, с этого времени наблюдаются некоторые сдвиги в структуре жанров. Они постепенно отходят от первоначальной канонической формы, меняя порою и свое функциональное назначение.
При дворе Малла продолжала процветать натака — драма, перенесенная на непальскую почву из соседнего индийского княжества Митхилы. Источники, из которых авторы черпали сюжеты, оставались прежними — индийские эпические поэмы и пураны. Соответственно неизменным оставался и набор сценических персонажей. Так, одна из драм, посвященных Кришне, автором которой считается раджа Трейлокья Малла, описывала любовные похождения этого чрезвычайно популярного бога-героя; драма Джитамитры «Похищение Мадаласы» излагала историю одной из небесных дев-апсар, о которых рассказывалось в «Бхагавата-пуране» и «Маркандейя-пуране». Из последней майтхильский пандит Ваншамани Оджха (а не бхадгаонский раджа Джагджьёти Малла, как утверждают авторы придворных хроник того периода) позаимствовал авантюрный сюжет и героя, принца Кувалаяшву, для своей пьесы «О веселом Кувалаяшве», пользовавшейся при бгхадгаонском дворе большой популярностью.
На развитие непальской драмы значительное влияние оказывали также традиционные индийские теории музыки и сценического искусства, зафиксированные в многочисленных трактатах. О том, что эти теории были известны в Непале, свидетельствует, в частности, сочинение «Солнце музыки», представляющее собой комментарии к южноиндийскому трактату о музыкально-драматическом искусстве и написанное в начале XVII в. раджей Джагджьёти Маллой в соавторстве с майтхильским пандитом Ваншамани. Тот же Джагджьёти Малла является автором книги «Квинтэссенция музыкального искусства», в которой излагается система эстетических взглядов, выработанных им на основе изучения нескольких индийских трактатов о музыке и драме.
Во всех натаках, написанных в XVII в., герои, событийная канва, а также художественные средства, освященные многовековой традицией, все еще сохраняли свою неприкосновенность в ущерб творческой индивидуальности автора. И все же в непальских драмах этого периода сюжеты начинают конкретизироваться так сказать, географически. Введение некоторых географических реалий локализовало сюжет в определенных территориальных границах. Описания пейзажа теряли свой условный характер (в классической индийской драматургии они призваны были главным образом оттенять чувства героев) и как бы «заземлялись», становясь более конкретными.
Наряду со стихотворными вставками о красотах родных мест, в непальских пьесах постепенно появляются также вставки другого рода. Например, в натаке «Аромат, доносящийся с горы Малайя» (написанной, как принято считать, правителем Катманду — раджей Джагатпракашем Маллой — в период дружественного союза Катманду с Патаном) ведущий актер — сутрадхар, заканчивая в прологе традиционное посвящение радже, присовокуплял к нему хвалу его союзнику и выражал радость по поводу укрепившейся военной мощи своего княжества. Не только сутрадхаром и актрисой-нати в прологе, но и в основном тексте драм в той или иной связи упоминались имена стоявших в то время у власти раджей Малла. Все это вносило в застывший в своем постоянстве сюжет отголоски живой действительности, хотя и похвалы красотам родного края, и прославление раджей династии Маллов, кстати и некстати вводимые в канонический сюжет драм, строились в строгом соответствии с законами другого традиционного для индийского Средневековья жанра панегириков — стути.
Канонизированная форма, в рамки которой легче всего укладывались традиционные сюжеты, не могла, однако, воспрепятствовать определенной демократизации непальской драмы и театра. Именно в XVII в. часть непальских драм получает своеобразную сценическую интерпретацию, близкую по характеру к европейской опере и к европейскому балету одновременно. Здесь важную роль сыграли нач, или нритья, народные представления, сюжеты которых развертывались в основном посредством символических танцев, исполнявшихся под оркестровое и хоровое сопровождение. Под влиянием народных нритья в драме все большее значение приобретает хор, комментирующий действие, затем появляются и солисты. Монологи ведущих героев заменяются ариями. В натаке «Свадьба Шивы и Гаури» раджи Джагджьёти Маллы, поставленной в 1627 г. по случаю затмения солнца, исполнялось уже пятьдесят пять арий. А в натаке «Гуляющий по саду» («Кунджабихари»), приписываемой Джагджьёти Малле, пел даже ведущий — сутрадхар. Можно думать, что народной традиции непальская драма в известной мере обязана и некоторой свободой обращения с текстом, поскольку под воздействием притья в натаке стала возможной актерская импровизация, допускающая оригинальную трактовку тех или иных известных по классическим сюжетам событий.
Самой значительной переменой в классической драме явилось, однако, то, что вместе с песней в нее проникали разговорные языки, так как тексты арий, а позднее и вообще текст драм слагались на живых индийских языках, главным образом на майтхили. В отличие от классической санскритской драмы, где герои высокого ранга говорили на санскрите, а на долю всех остальных оставались бытовавшие в тот период литературные диалекты — пракриты, в непальской натаке XVII в. все действующие лица пользовались каким-то одним разговорным языком (это мог быть один из имевших хождение в Непале разговорных диалектов с литературной традицией: майтхили, старый хинди, бенгали и др.). Что же касается государственного языка невари, для которого не были разработаны поэтические нормы, то он допускался в письменный текст драм только в ремарках и пояснениях. Правда, неварский язык употреблялся также в импровизационных частях натаки, не подлежащих письменной фиксации.
Если непальская драма XVII в. только начинает претерпевать изменения, то прозаические жанры: династийные хроники — ваншавали и описания мест паломничества — махатмья — трансформируются в значительно большей степени. Ваншавали, все более насыщаясь мифологическими сюжетами — процесс, начавшийся еще в XV—XVI вв., — превращаются в ветвь пуранической литературы. Что же касается сочинений жанра махатмья — этой своеобразной религиозной литературы, которая, в отличие от агиографической литературы — «жития святых», — излагает, так сказать, «жития святынь», то их характер тоже постепенно меняется. Из красочных описаний святых мест, которые посещали адепты всех бытующих в Непале религиозных вероучений, махатмья все больше становятся чисто проповеднической литературой. Причем вследствие характерной для Непала веротерпимости в одном и том же произведении нередко переплетаются различные религиозные воззрения. Весьма показательны в этом отношении последние произведения жанра махатмья: «Непали-махатмья» и «Багмати-махатмья» (Багмати — священная река Непала), в которых удивительно легко уживаются воззрения и культы буддизма, шиваизма и вишнуизма. В XVII в. ваншавали и махатмья писались преимущественно на языке основных жителей долины Катманду — невари, который с XIV в., со времени упрочения неварской династии Маллов, начинает заменять в этих жанрах санскрит.
Храм Чангу Нараяна
В сфере поэзии при дворе Малла по-прежнему превыше всего ценились стути — гимны в честь божеств и членов царских фамилий, а также стихи, связанные с религиозно-эротическими культами (в частности, с буддийским тантризмом), что свидетельствовало об иллюзорности грани, разделявшей светскую и религиозную литературу Непала. К одному из трактатов, представляющих собой руководство по сочинению эротической поэзии, правитель Катманду Пратап Малла в середине XVII в. написал обширный комментарий. Раджа Пратап Малла считался и выдающимся творцом такой поэзии, создаваемой на санскрите и брадже. Собранные в книге «Собирание лотосов» («Падма-самучая») любовные стихи прославили как поэта также его современника Джагатпракаша Маллу — раджу Бхадгаона.